|
ВСПОМИНАЯ СОЮЗ
Забор бетонный бело-пыльный,
И мимо едущий трамвай —
Раздризганный, видать, бессильный.
И отцветает яркий май.
Трава сереет у забора,
За ним завод — громоздок он.
Цеха — подобие кошмара,
Коль мозг всей жизнью воспалён.
О вы, советские парады,
Где торжествует красный цвет.
А в церкви — редкие лампады,
Дороги к Богу, ясно, нет.
О, карьеристы-комсомольцы!
А вот поход, горит костёр,
Вот пенье под гитару...Взор
Чуть увлажнённый. Вот посольство
Воспоминаний — но куда?
Иль по душе нам Мощь советская?
И — не страшна держава зверская,
Детей ломавшая всегда?
Бесплатный детский сад — Мой шкаф!
Не лезь туда! Бутуз рыдает.
Бесплатная учёба — шарф
У первоклашки отбирает
Из класса третьего герой.
А книги в клетке дефицита.
Завод. Забор. Поди, усвой
Нюансы жизни, схемы быта.
Достать салями — праздник6Ну
К столу скорее. А пивная
В осаде. Я свою вину
Горчайшим пивом заливая,
Дымлю с каким-то мужиком.
Но — летние поездки к морю.
Что дальше будет? Что потом?
И я с реальностью не спорю.
Купе. И столик. За окном
Пейзажи лентою мелькают.
И утешаясь коньяком
В безвестность люди убывают.
***
В осенней темноте антоновкою пахнет.
К холодному стеклу прижат горячий лоб.
В мозгу ниотчего разрывом мощным жахнет —
Увидит человек открытый красный гроб —
Себя внутри, себя! — какие же сомненья!
На даче в сентябре ужасно одинок.
...как будто вдоль стены скользнуло привиденье...
Охотничье ружьё — цевьё, приклад, курок.
Тяжёлый срез ствола — округлый, маслянистый,
Неистовая мысль и горестный настрой.
И взгляд уже давно потухший, не лучистый,
И сам уже давно изгой, а не герой.
Он смотрит за стекло — агатов этот холод,
Он смотрит за стекло — и звйздочка вдали
Твердит ему о том, что он довольно молод,
Что беды исказить реальность не смогли.
Он видит этот свет, манящий и зовущий,
Он чувствует тепло — внутри, в душе, в груди.
И плачет, возродясь, и радуется пуще
Ребёнка. Осознав, как много впереди.
***
Люблю московские трамваи!
Сараи на колёсах те —
Великолепные сараи,
Своеобразной красоте
Доверенные — вдоль бульвара
Проехаться приятно как! —
Старик идёт, мелькает пара.
И сам бульвар почти что парк.
Трамваи, высверк их маршрутов,
Запутан город, тьма путей,
Разнообразных атрибутов,
Невероятных скоростей...
ПРОДОЛЖАЯ Л. ЛЕОНОВА
В щели зарядской лавка так тесна!
Вот на кадушке с огурцами плесень.
А жизнь сама сурова и темна —
Лучей не допускает, смеха, песен.
Хлеб, сахар, масло, колбасы круги,
Горчица. День за днём без изменений.
Сперва мальчишка — любит пироги —
Потом приказчик. Труд — и нет сомнений.
Зарядский люд, известный наизусть.
Похмельные, черны мастеровые.
А ежели накатывает грусть,
То водка лечит — так всегда в России.
Теперь хозяин, и довольно толст,
Одышлив, и тоска томит глухая.
К нему монахи ходят. Сам же прост.
Их слушает, не очень понимая.
Но подвиг жизни — все 17 тыщ —
Он отдаёт в казну за келью, чтобы
Молиться, сознавая — наг и нищ,
Готовиться к широкой лодке гроба.
В монастыре цветёт богато сад,
Черёмухи играют белой пеной.
Теперь зарядец бывший худ и рад —
Живёт в единстве с тайною вселенной.
Но грозный выверт мира тронет их —
Монахов то есть. Что земная повесть?
В смиренье завернись, послушен, тих,
Постом цели свою больную совесть.
Отряд ломает монастырский лад:
-Ну, чернецы, не избежите смерти!
Сквернится храм, заплёван дивный сад.
Кожанки нацепили ныне черти.
Смердят дела...Зарядский человек,
Давно забывший собственное имя,
Готов покинуть тяжкий, скорбный век,
Принять он счастлив наравне с другими
Кусок свинца — горячий, лютый, злой.
Сияет небо, синевой играя.
И смерть накроет светом, высотой,
С тугой, усталой плотью разлучая.
БРЕВНО
Бревно в разводах стройных
И длинных...Смоляной
Дух золотой, густой —
То не для беспокойных.
Разводы, их узор.
Их карта странной местности —
Она неймёт известности,
А просто тешит взор.
Вот горный острый пик,
Вот клинопись в избытке..
А вот янтарный шик,
И странные улыбки.
Вот бабочкины крылья,
Вот рыбные трофеи.
А это...что ль трахеи?
В стране занятной был я,
Где раны нам цветами
Стихи легко подносят.
Где вместе с облаками
При сядет выпить осень,
Потом, в баул собравши,
Она уносит листья —
Ведь им, с деревьев павши,
Никак нельзя разбиться.
Бревно даёт такие
Кустом ассоциации.
В прожилках, золотые
Разводы, и тугие
Разводов комбинации.
***
Угол дома бледно-жёлтый,
Церковь красная, как мясо.
Снег в лицо — колючий, жёсткий.
И от снега нету спаса.
Крест высок — не доглядеться.
Темнотой мерцают стёла.
Замирает втуне сердце
Ярко-красное, как свёкла.
Чёрный тополь изогнулся
За сараями в упадке.
И в тревоге обернулся
Человек, на виды падкий.
Лёд, спрессованный слоями...
Не добраться до асфальта.
Оступился — сразу в яме,
Синий ветер резче альта.
Не пробраться по сугробам —
Значит крепость не сдаётся.
Церковь. Азия? Европа!
Звёзд не видно из колодца
Яви, улицы, проулка.
Глубина чернее сажи.
Просто зимняя прогулка
В тщетных поисках пейзажа.
***
Мне кажется, что я смертельно болен,
И что не получилась жизнь моя.
И лучше бы был облаком над полем,
Устал давно быть плотной плотью я.
И вдруг какой-то тайный луч сознанье
Моё преображает, и тогда,
Пусть ночь вокруг — приходит пониманье,
Как правильно ведёт меня звезда.
***
На яйце разводит краски подмастерье,
Пахнет деревом. Витает тишина.
Зреет сад икон, растут деревья,
Чудом возникают письмена.
Проявляются глаза святого,
Нежным золотом играет нимб.
Вот и всё. И будто нет плохого
В мире, будто всё в порядке с ним.
ХХ ВЕК
Швейк в пивной убийство обсуждает,
Пиво пышно янтарём играет.
А Гаврила Принцип из толпы
Мало выделялся. Выстрел точен.
А в Европе много славных точек.
Что гундосят ражие попы?
С Дона — на войну, жирна Европа.
Не убили чтоб — смотрите в оба.
Под Верденом как руда — тела,
Как руда, что вышла вдруг из почвы.
Велики ль возможности у почты?
Суета определит дела.
Ускоренье тысячи событий.
Пел Шаляпин — слушать захотите?
Брали зимний со стрельбой иль нет?
И пейзажи рисовал Шикльгрубер.
Или свет уже пошёл на убыль?
Джугашвили знает антисвет.
В Цюрихе Ильич. А вот — в России.
Матросня — разлив слепой стихии.
Догорит цигарка? Догорит.
Что в лабораториях созреет?
Вёрсты лагерей — и мозг чумеет.
Мёрзлой почвы неприятен вид.
Атом вскрыт, последствия серьёзны.
Сталин озирает данность грозно.
А ночной порою пьёт вино.
Беломор шлёт Соловкам приветы.
Жертв! Куда там Гродек! Или это
Только репетиция? Темно.
Цвет коричнев. Вызрели бациллы.
Молодняк, лишь пробующий силы.
Ночь ножами отзвенела. Так.
Вот уже, гляди, и Польша смята.
Банками Европа так богата.
В каждом кадре скрыт печальный знак.
Вот она мелькает — кинолента.
Не найдёте светлого момента.
Скрежет Мировой, уже второй.
Коль Эйнштейн встречался с Нильсом Бором,
Как им говорилось? Разговором
Прояснится что ночной порой?
Кони — да на танки? Или церковь,
Возродившись, оживляет в центре
Душ давным-давно забытый свет?
Сцена что ли? Или купол цирка?
Зрим реальность адового цикла.
Было ли былое или нет?
Было ли Серебряного века
Колыханье и блистанье? Ветка
Сломана, упала и лежит.
Богоносец, сокрушивший храмы.
Мережковский, предсказавший хама.
Пласт войны раздавит всякий быт.
Время кости превращает просто
В землю. Души ждёт волшебный остров.
Череп — чудо, если светел мозг.
Если янтарём прозрений полон.
Ну а глаз клюющий чёрный ворон
Битвы и заметить ведь не мог.
 Скачать произведение
|
Работы автора: Василек и водяной Индекс опоры Сгореть стихами для других все работы
|
