|
Подарок
«... Но тут настало утро, и Шехерезада
прекратила дозволенные речи...»
«Сказки тысячи и одной ночи»
Сначала оживился Джей, а потом в прихожей неуверенно брякнул звонок.
Олег подошел к двери, прислушался и распахнул ее во всю ширь. На пороге мялся мужичонка, в котором он с трудом опознал Вадима — бывшего одноклассника, пропавшего из городка почти сразу после окончания школы. Тогда как раз началась мода на всяческую эзотерику... До Олега потом доходили слухи, что Вадим стал не то экстрасенсом не то прести..., прости..., простижи..., ч-черт никак не вспомнишь этого слова.
Сам же Олег отнюдь не стремился покинуть родные пенаты, руководствуясь при этом не столько народной мудростью «где родился, там и пригодился», сколько гораздо более актуальным в наши дни «рыба ищет, где глубже». И в этом поиске он, надо сказать, весьма преуспел, чему косвенным подтверждением могло бы служить и сегодняшнее мероприятие. Можно сказать, небольшой юбилей.
— Привет! — бросил пришелец и оказался в коридоре у самого входа в комнату. Пока хозяин соображал, что ему делать со сброшенной на руки верхней покрышкой (назвать ЭТО одеждой он не решился бы и в страшном сне), гость уже прошел внутрь и кому-то успел махнуть рукой. К удивлению Олега, в ответ в дальнем конце стола ответно взметнулась рука. Остальные участники застолья проигнорировали новопришедшего. В самом дальнем углу сидел еще один их соклассник — Сергей, единственный из них, добившийся мировой известности. Собственно потому он и был приглашен на эту вечеринку, хотя в компании новых «хозяев жизни» смотрелся, мягко говоря, странновато. Но и сама его слава была не менее странной — трудно было представить, что кого-то в наше время может заинтересовать археология. Но Сергей откопал нечто и вправду нетривиальное — не то библейский Эдем, не то живого джинна, толком Олег не понял, да и не стремился. Но факт оставался тем не менее фактом — археолог сидел ровно между банкиром и полковником милиции, тоже давнишними знакомцами хозяина, хотя эти связи были скорее деловыми, чем приятными. Олег рассеянно последовал за ним.
Тем временем Вадим прошел к столу и быстро расчистил место прямо на середине под невнятный гул гостей. Потом театрально взмахнул рукой, привлекая внимание, и сказал:
— Так получилось, что мы давно не встречались. Но я не думаю, что это способно сильно помешать твоему восприятию этого подарка. Вот!
И прямо между рюмок и тарелок с закусью возник здоровенный кувшин весьма замшелого вида, заляпанный к тому же в закаменевшей глине. Гости на мгновение смолкли, а потом разразились аплодисментами. «Фокусник!» — восхитился хозяин и тут же вспомнил не только слово — «престидижитатор» — но и что оно означает именно фокусника. А Вадим тем временем продолжил разглагольствовать:
— Сей сосуд хранит в себе, если верить всему о нем говорящемуся, весьма древнего и к тому же очень могущественного джинна. И эта нечеловеческая сущность якобы должна покориться открывшему сосуд.
— Вадик, легенды надо цитировать полностью, — вдруг встрял великий археолог. — Но во-первых, здравствуй. А во-вторых, покажите-ка мне эту штуку поближе. Ведь если она хотя бы вполовину такая древняя, как ты тут распинаешься, то хотелось бы знать, откуда ты ее взял — на базаре, даже восточном, такие вещи за здорово живешь не продают.
— Это ты, наверное, не на тех базарах бывал, — отпарировал почему-то обидевшийся Олег и только тут заметил, что свежий гость куда-то исчез, а рядом с кувшином лежит пачка книг, обложки которых были покрыты причудливой вязью. Пройдясь по квартире, Олег дошел до входной двери. На коврике мирно посапывал перегородивший собой проход Джей. На мгновение пахнуло серой...
В комнате между тем гости продолжали веселиться в соответствии с известной поговоркой — выпивали и закусывали. Сергей уже держал в руках кувшин и что-то рассказывал увлеченно жующим соседям. Хозяин прислушался и понял, что это уже завершение какой-то восточной не то притчи не то легенды, в которой фигурировали все те же джинны.
После ухода гостей осталась, как всегда, гора посуды и куча пустых бутылок. Разгребая все это барахло, Олег снова обнаружил все тот же кувшин и подивился, как это его не открыли «в запарке», приняв за бутылку какого-нибудь экзотического пойла. Разглядывая подарок, он понял, что показавшиеся сначала ему закаменевшей глиной разводы образуют какой-то весьма замысловатый орнамент. Вспомнилась кстати легенда, и в памяти всплыл ее конец, рассказанный уже Сергеем: » Бедуины считают, что джинн может не только отблагодарить и озолотить выпустившего его, но и наоборот — принести неисчислимые бедствия и даже убить. И больше всего тут зависит от самого человека. То есть плохому скорей всего не поздоровится, но если в нем хорошее перевешивает «хоть на карат», то он, скорее всего, выживет.»
Неожиданно в коридоре разорвался дверной звонок. Джей почему-то не отреагировал. А за дверью был вернувшийся Сергей.
— Привет! — как-то нервно бросил он. — Слушай, покажи-ка еще раз тот кувшин. На нем, кажется, есть весьма необычная надпись.
— Ну, проходи, — рассеянно сказал хозяин и посторонился. Когда он прошел в комнату, археолог уже вертел подарок и разглядывал его под разными углами.
— Вот, смотри! — возбужденно говорил он. — Здесь на пробке печать, найденная нами в последней экспедиции на Восток. Самое интересное, что она еще не попала в публикации. О, а вот это что-то уже интересное. Слушай: «В сем сосуде волею великого и премудрого повелителя былого и грядущего царя Соломона из дома величайшего и мудрейшего Давида заключен и запечатан царской печатью могущественный и злокозненный...» А дальше стерто. Так что вполне может быть и джинн. Или, как иначе его называют гений. Да это слово, пожалуй, здесь будет правильней...
***
...Когда через несколько недель одна из его операций вместо ожидаемой прибыли вдруг сошлась даже не «в ноль», а просто оказалась убыточной, его это не слишком встревожило — бизнес есть бизнес. Но тут, видимо, начала оправдывать себя поговорка «беда одна не ходит», и проблемы посыпались одновременно — и с налоговой, и с разнообразными инстанциями, потом неожиданно он поссорился с любовницей, пообещавшей на прощание разорить его и исчезнувшей после этого невесть куда. По этому поводу его стала трясти милиция — родственники пропавшей подали заяву.
А еще через несколько дней Олега пригласили в банк «для беседы». Эта беседа вышла трудной, банкиры вели себя скорее как бандиты, что напоминало ему самые тяжелые времена «разборок». С недавних пор он считал, что стал уже большим человеком, но... После этого разговора ему даже почудилась на огромном уличном щите надпись «Киллеры в аренду» и он еще успел поразмышлять, что бы значило «в аренду» и сколько это может стоить, когда, подойдя ближе, понял, что там написано слово «кулеры» — это была реклама питьевой воды. Все эти неприятности по большому счету были привычными, можно сказать обыденными, только вот навалились как-то уж очень зараз. Но когда в его новенькую тачку на совершенно пустой трассе рубанулся КаМАЗ, причем водила клялся и божился (что потом и подтвердил эксперт), что у него просто вырвало из рук руль, впору было подумать о нечистой силе. Впрочем, Олег был материалист и ни в привидения, ни в черта, ни в чох, ни в птичий грай не верил. Не верил и все-таки сходил к попу освятить новую машину. Батюшка посоветовал произвести тоже самое и с квартирой, но тут уж Олег решил сэкономить. А через несколько дней сорвался и убежал Джей.
Неожиданно его прибило на чтение. Раньше он за собой такого не наблюдал, разве что просматривал новые законы. Художественную же литературу не читал со времен школы да и тогда — только программную. Теперь же он из вечера в вечер читал подаренные Вадимом арабские сказки. И иногда ему казалось, что это не совсем сказки. А однажды он вдруг возмечтал о джинне, исполняющем желания. Эта дурацкая мысль странным образом запала в душу и всплывала иногда в совсем неподходящий момент.
***
В этот вечер Олег пришел домой уже запоздно. Голова дико болела, и он принял ставшие уже привычными сто грамм, вернее почти полбутылки дряни, называвшейся почему-то виски, и, зажевав таблеткой аспирина, прилег на диван с книгой «Тысячи и одной ночи». Книга сама собой раскрылась на сказке о рыбаке. Прочтя нехитрую, почти житейскую историю рыбака, выудившего аж двух джиннов, но не получившего награды от первого и ловко спасшегося от второго, он вдруг вспомнил о подаренном кувшине. И тут его посетила дикая, почти сумасшедшая мысль.
Порывшись в организовавшихся за последнее время завалах, он, наконец, отыскал экзотический подарок. По то ли глиняному, то ли каменному боку сосуда тянулась вязь орнамента или, если верить Сергею, надпись о чем-то запечатанном внутри. На смоле поверх пробки действительно было видно какое-то изображения. Впрочем, разглядеть, что там нарисовано, все равно не удавалось, так что приходилось верить на слово.
Олег про себя усмехнулся — наверное, все археологи просто-напросто обманщики, ведь их никто не может проверить, и задумчиво потер пальцем горлышко сосуда. Кувшин резко потеплел. Или это ему показалось? Он осторожно постучал по стенке. Звук был глухой, и никакой пустоты внутри не ощущалось. А может, он просто цельный — мелькнула и исчезла мысль. Он протянул руку к пробке и замер в нерешительности. Потом отставил подарок и прямо из горла хлебнул виски.
За окном было уже совсем темно, когда он оторвал взгляд от кувшина. Тот, казалось, светился в темноте. Правда, после того, как Олег отвел взгляд, свечение бесследно пропало. А уж когда зажглась люстра, залившая все вокруг мертвым электрическим светом, и вовсе стал обыкновенным старым... горшком.
И тут в нем что-то словно прорвалось. Да какие ж они суки все! И как он это раньше не понял! Ведь это же все специально было подстроено — и Вадим с его дурацким подарком, и Сергей со своими нравоучениями — они же сговорились и морочили ему голову. Вадим же вроде подавался в экстрасенсы. А всем известно, что все эти «экстра» просто-напросто жулики, и многие из них гипнотизеры. Вот они ему и навнушали, а он, как дурак, уши развесил. Джиннов ему видите ли захотелось! А все последние неприятности — самые обычные деловые проблемы, только он стал на них больше внимания обращать. А то и не заметил бы. И что ж теперь от него ждут? Что он откроет эту посудину? А внутри ничего не окажется. Или и вовсе она сплошная. А эти гады потом заявят, что он испортил редкостную вещь. Не дождетесь!
Он рванул со стола бутылку, тот покачнулся, и кувшин, неохотно завалившись на бок, покатился и упал. Мягкий ковер — дань холодным зимам — заглушил звук. Олег замер на секунду и тут же, поняв, что ничего не произошло, вдруг с какой-то непонятной яростью хряпнул сосудом о стол. Изделие современной промышленности не пережило столкновения с многовековым качеством. Получив отскочившей щепкой по лбу, Олег поудобнее прихватил кувшин и ринулся к дивану — небось тот попрочнее будет.
Через несколько минут комната стала напоминать склад запчастей для мебели. Где-то под ними разрывался чудом уцелевший телефон, в пол колотили соседи снизу. Но желание разломать, уничтожить, стереть в порошок ненавистную посудину заглушало все. Когда после удара о стену с нее сорвалась картина модного недавно умершего модерниста, усеявшая все вокруг битым стеклом, а на горшке не осталось даже царапины, Олег полез на антресоли, где у него на всякий случай хранился инструмент.
Все попытки просверлить, разбить зубилом или молотком или даже распилить болгаркой не оставили на древнем сосуде сколько-нибудь видимых следов. А после одного особенно неудачного удара кувшин стрелой взвился вверх и разнес сверкавшую под потолком люстру. И только теперь стало ясно, что ночь заканчивается. В неярком сумраке были отчетливо видны следы ночного разгрома.
Другого выхода, видимо, не было. Олег поднял кувшин и решительно вцепился в пробку. И тут же по глазам болезненно резанул яркий луч света. Он зажмурился, а когда нерешительно приоткрыл глаза, понял, что это восходившее солнце отразилось в осколке зеркала...
Человек, которому везло
«...Орлиное гнездо ?дом престарелых для бывших диктаторов...»
(Г. Г. Маркес «Осень патриарха»)
Ему всегда везло. Он знал это с самого детства. Ему повезло с родителями, со страной, с его временем, с друзьями и соратниками. И когда они все вместе начали бороться с тогдашним Главой, ему повезло уцелеть после серии страшных провалов в организации. И именно тогда родилось изречение: «Если кого-то начинают называть Вождем, Отцом, Главой, значит, он уже умер, только еще не знает об этом.» Впрочем, теперь эти слова помнит только он. Остальные умерли.
Ему всегда везло. Но больше всего повезло в такой же, как сегодня, солнечный день много лет назад. С тех пор этот день стал государственным праздником. А его самого с недавних пор за глаза стали звать Папашей. И еще «лучшим другом дзюдоистов и (почему-то) горнолыжников». Он знал об этом и не обижался. Это ведь говорят любя — эту любовь он заслужил, когда еще в самом начале своей власти провел успешные переговоры с террористами, захватившими самолет. Он тогда рискнул полезть к ним, хотя все — и начальник его охраны, в том числе, были против. Ему тогда повезло. А, может быть, ему просто помогли друзья-десантники, так же как и позже, во время организованного главохранником мятежа. Потом они были переведены в разные гарнизоны, и почти никого из них нет уже в живых — возраст, нервы, опасная профессия...
Но пора вставать. Действительно пора ? ведь сегодня юбилей, и предстоит торжественный обед, парад и прочие положенные мероприятия-побрякушки.
Он подошел к лагуне и с удовольствием бросился в воду. Он всегда любил море и особенно любил плавать в самый свирепый шторм, проверяя свое везение. Так же, проверяя себя, он в начале карьеры летал на боевых самолетах и ходил на новых кораблях... И вот уже много лет купается в этой тихой, отгороженной от моря стальной сетью и чем-то там еще лагуне под надежной охраной. Вон, на скале один маячит. А скольких еще не видно. Он опустил взгляд и увидел совсем недалеко треугольник плавника. Не может быть! Акула!?! Откуда здесь?!
В молодости он был хорошим пловцом, даже брал призы. Правда, с тех пор прошло немало времени, и он изрядно отяжелел. Сказывалась не очень напряженная жизнь. Но теперь... Кричать не было ни сил, ни смысла. И он просто плыл. Со скалы донесся крик, потом первый сухой щелчок, потом очередь.
Когда он выбирался на берег, лагуна позади казалась кипящей. По воде расплывалось желто-красное пятно. Он медленно встал на ноги и пошатываясь (дыхание все-таки сбил) побрел прочь. Моря сегодня не получилось. Жаль. Придется, видимо, заменить его бассейном, хотя эту мертвую воду он не то, чтобы не любил, а так — соль смывал... Впрочем, главное, — что ему опять повезло. Да по-иному и быть не могло. А акула? Разберутся, кому положено. Или с ними разберутся. Кому положено.
Нырнув в бассейн, где обычно смывал морскую соль, в донельзя гадком настроении, он сделал несколько энергичных гребков, чтобы размяться, и тут ногу пронзила острейшая боль. В нее впилось несколько некрупных рыбок. Вылезши на бортик, он, поскуливая, отодрал от кожи вцепившихся мертвой хваткой рыб, обругал подбежавшего охранника (чего обычно не делал — зачем грубить тому, от кого зависит твоя жизнь, а у него работа и так нервная), и захромал в дом.
...Когда в дверь предупредительно стукнули (давняя привычка-никогда не доверять особо радиосвязи), он застегнул верхнюю пуговицу, наигранно тяжело (надо, надо привыкать к степенному облику — который год уже в Большой Политике) поднялся и шагнул на крыльцо. Взрыва он не услышал — мягкая горячая волна приподняла его и швырнула вперед, грудью на машину. И лишь тогда на него накатился грохот. Ошметки бунгало засыпали все вокруг, не задев его. Пострадал только костюм. «Повезло,» — потерянно подумал он.
За последние годы жизнь стала размеренно-рутинной, даже скучноватой. Но, кажется, сегодняшний юбилей обещал некоторое разнообразие...
Выезжали машиной. В проливе кто-то поставил мины, на которые немедленно напоролась охрана, а геликоптер разлетелся в клочья, едва оторвавшись от земли. Он, правда, опять отделался разодранной одеждой да несколькими ссадинами.
Водителю в этот день пришлось показывать себя так, как никогда раньше — выскакивать из-под падающих деревьев и валунов, проезжать по рассыпающемуся прямо под колесами мосту, а когда уже на въезде в город по машине саданули из базуки, он успел-таки заслониться броневиком охраны. Что ж, ему везло и в выборе подчиненных. И на некоторых из них падала тень его Везения.
... Отгремела музыка военного парада, отзвучал государственный гимн, лишь где-то вдали громыхал орудийный салют. Наступило время торжественных речений. Он мысленно
вздохнул, повторил про себя текст и поднял бокал. В зале на мгновение стих звон хрусталя — все внимали. Последний раз громыхнул залп, и настала тишина. И в эту тишину особенно отчетливо ввинтился вой снаряда...
«Не везет,» — отрешенно успел подумать он.
***
— Вы знаете, коллега, я не вижу в этом случае ничего особенного. Так, фантазии, сны, может быть некоторый инфантилизм. В общем, мой диагноз подтверждается. Так что я не очень понимаю, чем конкретно Вас заинтересовал этот случай. Ну, вообразил он себя этим, как его...
— Папашей. Но неужели Вы не помните, КОГО называли Папашей? А это изречение? Оно действительно принадлежит Ему? Да и тела, как Вы помните, не нашли. Не зря же потом так долго муссировались слухи о том, что Он все-таки жив.
— Да все я помню. Просто... Неужели вы и впрямь считаете, что такое везение возможно на самом деле? Дворец тогда разнесло прямым попаданием. Да и везение ли это-вместо быстрой и яркой смерти оказаться здесь? Не уверен. Отнюдь... Кстати, Вы знаете, почему нашу лечебницу называют Орлиным гнездом? Здесь ведь было расположено то самое бунгало...
Маленький остров в безбрежном бассейне
Лейтенант Артур Мак-Нилан с отвращением втянул застоявшийся воздух, шагнул за дверь и оказался на прокаленном пыльном плацу. Задержав на секунду дыхание, он задумчиво произнес:
— Джоунс?
— Да, сэр! — сержант обдал его запахом пота, пыли и застарелой ваксы.
— Ммм?
— Караулы выставлены, сэр! Сменная рота отдыхает, сэр! Происшествий и ран нет, сэр! — пролаял Джоунс и зачем-то добавил: — Сэр?..
— За час до захода зайдите ко мне — ночью ожидаются гости.
— Есть, сэр! — и гороподобный сержант растворился в пыльном мареве.
Артур довольно усмехнулся — остальные, положим, резервисты, но этот — настоящий; подергал нос, зачем-то поправил кобуру и нырнул в спасительный сумрак бунгало.
***
Молодой военный вождь Ва-Пута-Нисо выскользнул из сырого сумрака джунглей на обожженную солнцем поляну. Сделав несколько шагов, он медленно выдохнул, и тут же рядом с ним возник шаман. Вождь ожидающе посмотрел на него.
— Юноши собраны и ждут тебя в большом доме. Следящие пошли в заросли, — не сказал, а почти подумал шаман. И зачем-то добавил: — Вождь.
Ва-Пута-Нисо кивнул и, не торопясь, направился к большому дому, жестом разрешив старику удалиться. Фокусы с исчезновениями и появлениями его давно не развлекали, а вот почтения от шамана он добивался довольно долго, но добился-таки. Хотя зачем старик сегодня сказал «Вождь»? Просто так? В сомнении он подергал ухо, почесал нос, отгоняя
злых духов и шагнул в сумрак большого дома.
***
Выстрелы оказались неожиданными — у кого-то не выдержали нервы, кто-то дернул спуск, и — загрохотало так, что сразу заложило уши.
Мак-Нилан прямо из-за стола вынырнул на улицу, царапая кобуру. Мимо с топотом пронесся кто-то, неузнаваемый в ночной темноте. Хотя налета и ожидали уже давно, суматоха все-таки поднялась немалая. Что-то неразборчивое за выстрелами кричал Джоунс, палили, казалось, отовсюду, в кого-то уже попали — было слышно, как он ругается — в кронах полыхнуло из огнемета.
И вдруг все стихло, как отрезало — нападавшие так же незаметно растворились в подступавших к самому периметру зарослях. Как будто никого и не было, а все почудилось...
***
Все началось уж слишком неожиданно — просто кто-то из молодых пошевелился, его заметили, и тут же поднялся шум. Да такой, что Ва-Пута-Нисо сразу перестал слышать даже самого себя.
Он продвинулся немного вперед, стараясь понять, что же там происходит. Но вокруг трещали сучья, кто-то кричал неразборчиво на бегу, кто-то стонал — ему, похоже, досталось, в кронах неожиданно вспыхнуло пламя. И вождь жестом отдал приказ воину, сопровождавшему его. Тот канул в джунгли. А потом как-то сразу все стихло — напасть внезапно не удалось, пришлось отойти.
***
Над головой проплыло несколько звезд — не то сателлит, не то высотный самолет. В кустах цвиркнула ночная птица, а может, и цикада — черт их тут разберет. Над океаном полыхнула далекая зарница — там начинался шторм.
Джоунс помял в горсти лицо и тоскливо посмотрел на лейтенанта. Артур взглянул на часы и хмуро кивнул. Приближалось утро, поэтому не имело смысла снимать дополнительные посты — отоспаться в конце концов можно и днем, «все лучше, чем в гробу». Хотя второго налета, скорее всего, не будет — психи они там, что ли? Да и посредник (любопытно, кто он, и что за дурацкая идея — сделать посредника на учениях засекреченным от участников? Так что это может быть кто угодно — хоть Джоунс, хоть какой-нибудь «рядовой» из резервистов), вероятно, уже зафиксировал результат для отчета о последствиях учебной тревоги. Пока все было вроде нормально. Но кто их там разберет?
Светало...
***
Ва-Пута-Нисо дернул ухо и поднял голову. По Верхнему Пути прокатился огненный след. Шаман сидел, зарыв лицо в ладони. В кустах цвиркнуло — кто-то из молодых пытался подражать не то цикаде, не то птице кхэу, но так неумело, что разобрать, кому именно, было нельзя. В воздухе запахло сыростью — приближалось время больших гроз.
— Плохо. Очень плохо, — сказал вождь. — Нас не поймут предки. Да и старейшины спросят, чему мы научили юношей. А чему ты их научил? Камни, травы и приметы — все это нужно, чтобы жить, но без воинских умений они просто не выживут. Ладно, собирай их — будем повторять. Другого времени у нас все равно уже не будет — надо успеть сейчас — скоро посвящение. И если мы там опозоримся, то нам придется перестать быть живыми. А каково быть мертвым среди живых — тебе не надо объяснять. А я пойду договариваться со Следящими.
Светало...
***
— Земля! — радостно завопил впередсмотрящий. Из рассветного тумана поднимались смутные очертания скал. Матрос был доволен — обещанная господином Адмиралом Океана-Моря награда теперь уж точно достанется ему...
 Скачать произведение
|
Работы автора: И еще... Грустные сказки Выдумки все работы
|
