|
(Абсурдная поэма)
Я верю в совершенство старых линий,
пускай они слагаются в углы.
Осенний дождь похож на алюминий,
но струи заплетаются в узлы.
И лестницей теснится черепица —
и лестница ведёт на самый верх,
раз городом охота насладиться
под сумрачный дождливый фейерверк.
Коньки и флюгера...квадраты окон...
Балконные решётки не видны.
А крона представляется как кокон —
И бабочки мерещиться должны.
Порадует раскидистость платанов,
Плошадку смотровую взявших в плен.
А может это всё-таки охрана
От вечных притязаний мощных стен?
Собор предстанет сумрачной громадой —
В ночи вполне способен напугать.
Но страсти всё же пестовать не надо —
Не стоит неуёмным потакать.
Мерещится незримое движенье.
Откуда же берётся синева?
Отлив не вызывает возраженья —
И оптика торжественно-права.
Как патиной подёрнут старый купол,
Так дерево покрыл нежнейший мох.
Я счастлив, что забрёл в старинный угол —
Закончилась сумятица дорог.
Мы видим неизвестного туриста —
Его не напугал несильный дождь.
Раз капает лениво и небыстро,
То тело не пронизывает дрожь.
К тому же развернулась панорама
Подобьем филигранных лепестков.
Их скрутка — как неведомая драма
Из области едва ли ясных снов.
Зовут, однако, узкие дорожки,
Ущелья меж теснинами домов.
Пожалуй, постою ещё немножко —
Решенье принимается без слов.
Стена уходит вниз, как будто в воду
Стремительно обрушена стена.
Плошадка смотровая, как свобода,
Мечтал о ней — и вот обретена.
Однако, возвышается, смущая —
На тысячах открытках помещён,
Пугая, обещая, соблазняя —
Собор — невыносимо-сладкий сон.
Я грежу тенью в старом интерьере.
Мишенью представляется турист.
Ужасно предстоящее ущелье —
Вдвойне ужасно, если атеист.
Зачем спиной к собору повернулся?
Третирует избыток пустоты?
К чужой судьбе легонько прикоснулся —
И страх перемешал твои черты.
Всё капает и капает по лужам,
И купол повторяют пузыри.
Дождь кончился. Но в нём не обнаружен
Секрет воды. И немы фонари.
Большие лужи, малые — любые...
В окошках — приглушённо-нежный свет —
Он ведает достоинства людские,
Как будто недостатков вовсе нет.
В конце концов обыденные будни
Немыслимее самых трудных дел.
И день прожить достойно очень трудно.
Поройся в голове? Ну что, сумел?
Огни играют в лаковых ботинках.
Составлен из полос демисезон.
Ты видел город только на картинках —
Теперь увидеть въяве обречён.
Тебя потянет вниз с площадке верхней,
Раз город состоит из двух частей.
Внизу встречает царство мелочей,
И путь, туда ведущий, вряд ли верный.
Кругом теснятся старые дома —
Едва ли консистория пугает.
Я знаю, как устроена тюрьма —
Страшнее лабиринта не бывает.
Покинем балюстраду насовсем.
Он медленно идёт, минуя лужи.
Однообразье — худшая из тем,
Какую в серых буднях обнаружил.
Под чёрной аркой быстро растворён
В условной темноте демисезон.
Сорвался лист. Немного покружился
И сгинул, попадая в чей-то сон.
Пока ещё немыслимо движенье
В пределах городских. Но вот уже
И сумерки. И хочется душе
Чего-то основного — без сомненья.
Витрины привлекательно горят,
Соблазны предлагают в мокрой чаще.
А здания — как антиквариат,
Но антиквариат салонов слаще.
Старинные масонские часы —
Удары молотков о крышку гроба.
Соблазны любят мясо, будто псы,
А жизнь — непроходимее чащобы.
Изящный негритёнок вдалеке
Заставленного разностью прилавка.
А лампа в очень узенькой руке —
Она, так показалось, тугоплавка.
Уйми тоску в случайном кабаке —
Пусть это на героя не похоже.
Реклама магазина. На руке
Холодный блеск часов на тёплой коже.
Хорош национальный ресторан.
Пожалуй, освещенье слишком ярко.
Горит стекло. Внутри журчит фонтан.
И снова темнотой пугает арка.
Занятен полутёмный погребок,
И стоит посещеньем насладиться.
Я в городе не слишком одинок —
Не ведаю, что дальше приключится.
И вновь витрина. Тикают часы —
Кузнечики стрекочут на поляне...
В пределах нехорошей полосы
Сознание нуждается в обмане.
Фонарь, платаны, арки и т.п.
Достаточно ходил на белом свете.
Достаточно препятствий на тропе —
Не радуют играющие дети.
Я слышу серебристый ветерок!
Он в шутку оседлал конёк ажурный.
Мелькает сигареты огонёк,
Параболу заканчивая урной.
Куда же ускользнул демисезон?
Вот этот человек? А может этот?
Какого ни возьми — он обречён
На тёмные скитанья до рассвета.
Витрина в сумме радужных полос.
Турист глядит на пёструю витрину.
Не стоит брать коробку папирос _
Покажем лучше спину магазину.
Куда зайти? Придира-нумизмат
Найдёт, что хочешь, слева или справа.
Монеты в синих ящиках лежат —
Свидетельства давно померкшей славы.
Серебряная ниточка тоски —
Так звякает ажурный колокольчик.
Досадливо потёртые виски —
Ах, это лишь реальности укольчик.
Услужлив суетливый старичок.
Пергаментно лицо. Очёчки блещут.
И пойман покупатель на крючок.
И радуют таинственные вещи.
О талерах не сложно рассказать,
На путаный вопрос легко ответить.
Опять встаёт история, опять
За окнами с дождём играет ветер.
Детали лезут в некий объектив —
Невидимая съёмка кинофильма.
Настроимся, дружок, на позитив,
Мелькает туристическая фирма.
Но он проходит мимо, ибо край
Реальности не радует изгоя.
По-свойму представлял цветущий рай —
Не остров с золотой каймой прибоя.
Салон предложит живопись — ну что ж,
Посмотрим на различные картины.
Дотошность этой яви — острый нож —
Фонарь, решётка, старые карнизы.
Я думаю, что это натюрморт!
На самом деле — зренье обмануло.
И в масле застывает старый порт,
Лишённый обязательного гула.
А зренье успокаивает свет.
За окнами уже почти потёмки.
Вы видите уродливый портрет?
Но в прошлом — только тёмные обломки.
И утро не представить...Всё же, тьма
Обманна по контрасту с ярким светом.
Не стоит ждать приятного письма,
Когда не представляете ответа.
Здесь тоже не увидишь перспектив —
Укроем пиджачок демисезоном!
Ты, кажется, достаточно ленив
Для смелых предприятий в мире оном.
Выходит — и опять его собор
Смущает, обнаруживаясь в кадре.
Он, верно, наказует праздный взор.
Посмотрим вниз — и сразу вспомним адрес.
Он морщит лоб, и спрашивает вдруг
Прохожего об улице забытой.
Тот вздрагивает...Кажется, испуг?
Ответ звучит достаточно сердито:
-Да вы на этой улице! — Ах, вот
собака где зарыта! Вне сомнений
он в гости интересные идёт,
готовый без излишних размышлений
повесить в коридоре мокрый плащ,
с охотой выпить рюмочку, другую.
Я просто состою из неудач! —
Зачем я в этом мире существую?
Тоску едва ли стоит брать в расчёт! —
Судьбине не угодна укоризна.
Находит дом. По лестнице идёт.
И в дверь звонит. А там в квартире тризна.
Приятель погребён сегодня днём —
Так женщина с акцентом сообщает.
...я память сохраню — ну да, о нём,
потом её реальность растерзает.
Что ж, стоит извиниться и уйти.
Но он зачем-то медлит возле двери.
Всё сбито в голове, как ни крути.
Действительность...но с привкусом потери.
Конечно, приходилось хоронить
Приятелей и родственников...Или
Успел обряд печальный позабыть
Под разными слоями пёстрой были?
И я вдруг ощущаю неуют!
И дождь опять на улице встречает.
Идущий, верно, ведает маршрут —
Кафе ему огнями отвечает.
Мерцают стёкла старого кафе.
Не слишком ли их в городе? Всё в норме.
Навстречу — ражий парень подшофе:
Поддал и покидает эту норку.
Теснятся разнопёрые огни,
Чернеют стойки деревом морёным.
Припомнятся легко былые дни,
Когда ходил весёлым и влюблённым.
А может быть — всего лишь не один
Кафешки посещал и рестораны.
Приятный аромат разгонит сплин.
На стенах — фото. На столах — стаканы.
Краснеют кресла. Толстые столы
Покрыты лаком. Дым от сигареты
Уходит вверх, обследуя углы.
Что кроме интересно в мире этом?
И вот официант приносит грог.
Дымящаяся глиняная кружка.
Я — капитан! — покинувший чертог
Морских скитаний ради старой суши.
Он пьёт глотками медленными. Он
Глядит на эту публику. На даму,
Чей яркий рот похож на странный сон,
А нет — на ухищрения рекламы.
Различны эти лица. То есть тут
Довольно вариантов. Собеседник
Красавицы всегда ценил уют.
Каков непостижимый современник!
Как мало оставляют времена —
Забвенье прямо в сердце поражает.
И многие сотрутся имена,
И многие столетье оправдают.
Алхимик ли в немыслимой своей
Попытке докопаться до причины
Успел понять величие ночей?
Величье дней узнали пилигримы?
Турист, уже насытившись людьми,
Рассматривает разные пейзажи.
Я выступлю в обличии судьи,
Карающего плутни макияжа...
Внезапности стремительна игла —
И вот она, играючи, кольнула.
Опять собор! Неясная игра
Собора с человеком затянула.
К чему твоя уверенность в себе?
Заплатим торопливому гарсону.
Зачем противоборствовать судьбе,
И в стойкости тягаться с Каркассонном?
Героя поглощает серый фон...
На улице становится темнее.
Ты пойманною рыбой обречён —
Глотай же гибель жабрами скорее.
Теснятся полутёмные дома,
Мелькают фонари, потом платаны.
А лестница пугает, и — весьма,
Всё временно, она же — постоянна.
Я видел сумасшедшего в пальто
В глубоком сне, в туманном переулке.
Теперь не устрашит меня никто —
И годы — эти быстрые каурки.
По этой страшной лестнице никто
Не хочет подниматься в тёмный вечер.
...ты видел сумасшедшего в пальто...
Судьбе пора завязывать перечить!
Однако, за спиной звучат шаги —
Пожалуй, неуместно торопливы.
От них почти расходятся круги,
Иначащие резко перспективу.
Какой-то суетливый старичок
Легко демисезон опережает.
Вертлявая спина, как лепесток —
Дохни и сгинет. Но — опять мелькает.
Ты понял, кто тебя опередил?
Зачем вдаваться в скучные детали?
Пока ещё своих хватает сил,
Не думай обо всех, кто обогнали.
Естественно движение строки,
Однако, неестественны ступени.
Ты вычислил — насколько велики
Возможности вполне случайной тени?
Она всегда сумеет испугать,
Не то, что тёмный памятник курфюрсту.
Я здесь, дружок, попробуй не узнать!
Ведь свято место не бывает пусто.
Пустынно. Никого в округе нет.
Угрюмо. Да ещё чернеют окна.
Они пусты. Нигде не вспыхнет свет.
Из прошлых лет надёжно город соткан.
Но город, к сожаленью, не предмет —
Я говорю об этом без утайки.
Чем завершится избранный сюжет?
Участвовать охота в угадайке?
Собор царит повсюду. Он везде.
Холодный, на вопросы не ответит.
Промозгло. Не довериться воде.
Довериться звезде мешает ветер.
Блеснёт монета...Кто же обронил?
Конечно, померещилась монета.
Возможно, нумизмата окрылил
Внезапный блеск, игра скупая эта..
Пугает бледно-серая стена,
Поскольку из неё рука выходит.
Доска мемориальная должна
Иначе поражать сознанье, вроде.
Какие там хозяева живут —
В уютном этом доме двухэтажном?
Молчи рояль. Мы все найдём приют.
Узнаем там, поди, о самом важном.
Увы, не здесь — здесь улицы ведут,
Сплетаясь в узел, к тёмному собору.
Нам всё надоедает — смех и труд,
Чужие речи, искренние взоры.
Приветствуй неизвестный старый дом!
Безлюдна незначительная площадь.
А двери не заботятся о том,
Кто входит в них — получше ли, поплоше...
Во что одет — пальто из драпа, плащ,
Банальная заношенная куртка.
...составлен из бессчётных неудач,
иль ускользать из них умеешь юрко.
Я что-то говорю о пустяках,
И вы едва ли слушать захотите.
Я знаю — нас уравнивает прах,
Им станут и бездомный, и правитель.
Тугая дверь собора. Зыбкий гул.
Ступени полустёрты. Инвалид же
У ящика громоздкого заснул.
Картину неохота видеть ближе.
Хранилище незримого зерна!
Зернистый воздух прожитым усилен.
На плитах под ногами имена
Прочесть не в силах, ибо обессилен.
Теперь считай, сколь много потерял.
Скамейки синеватые. Как волны.
Я слушаю единственный хорал,
Я мудрой тишиною переполнен.
Ты заинтересуешься гербом.
Зачем они повешены на стены?
Таилось нечто суетное в том —
Томило ожиданье перемены.
Гербы! Их позолота, краснота!
Курчавый и смешной святой Маврикий.
Немыслимо отсутствие креста,
Поскольку устремляешься к молитве.
Но чья ладонь ложится на плечо?
Наверно, слишком резко обернулся.
Дыхание обдало горячо —
Внезапный чичероне улыбнулся.
Не знал, как обратиться — ведь не знал
Церковных иерархий. Но улыбка
Служителя подбодрила. Финал
Представил несомненную улику.
Он тронул пальцем мокрое чело...
-Хотите познакомиться с собором?
-Конечно.. — Не пропустим ничего!
Слова звучат внезапным приговором.
Лунатиком за чёрным гидом шёл —
Боялся огорчать людей отказом.
-Пожалуйте к органу. Вряд ли пол
сравнится с выдающимся органом.
Рассказ издалека. Орган и впрямь
Способен поразить воображенье.
Листва и ленты. Нету граней. Грань
Всегда ребро. А здесь же — закругленья.
Фамилии ушедших мастеров
Туристу ни о чём не говорили.
Напрасно гид потратил столько слов —
Увы, они в сознанье не входили.
Поэтому и заданный вопрос
О сущности гербов звучал логично.
-Каноны полетели под откос?
-О нет. Конечно, это непривычно —
и всё-таки решили поместить
гербы аристократов, полководцев.
Иным из них пришлось руководить
И радовать сограждан руководством.
Историю не стоит изучать!
Надгробия вниманье приковали.
Белели в полутьме. И ты опять
Подумал о печали и финале.
Огромный ангел крылья распластал
Над суммою поверженных полотнищ.
Что видишь сквозь магический кристалл?
Сражения! Их множество, их сотни...
Мы только тени прошлого...Отнюдь!
Мы сами персонажи старой были,
Которая надёжно прячет суть
Под слоем дат, а нет — под слоем пыли.
-Вот здесь маркграф. Он мудро управлял!
Туманом околдованное время,
Какого непостижен матерьял,
Испытывает к ищущим презренье.
Банальные достались времена.
-А плиты под ногами? — Погребенья.
Героев любит каждая страна —
Они нужны любой без исключенья.
Представьте — здесь лежит ересиарх,
Растерзанный при жизни — спит в соборе.
Макетчик, парикмахер, патриарх.
Живущих тьма. Но и ушедших — море.
Кондитер выпекает кренделя,
Искусством служит бюргерам художник.
Но смерть лютует, граждан не деля.
Последователь...основоположник...
Они равны... — А можно увидать
Мне лестницу, ведущую на башню?
Конечно — ибо нечего скрывать,
Закрытость — это всё же день вчерашний.
И вот они у лестницы стоят.
И снова повествует чичероне.
А слушатель нелеп. Он прячет взгляд.
Он очень много в жизни проворонил.
И всё-таки подъём на самый верх
Пугает невозможной крутизною.
...наверно, смерч...а может, фейерверк...
И все мы под незримою пятою.
-А можно ли подняться? — Нет, нельзя.
- А всё-таки — какие же преграды?..
...о, я один из множества раззяв,
прошляпивших всё то, что было надо...
Ступени стёрты. Сколько же их ног
Топтало! Эти выщерблины, пятна.
На башне ты не будешь одинок.
Кто шепчет? Кто толкает? — непонятно.
Наверное, я всё-таки не прав —
Турист к вершине лестницы стремится.
В один момент всей суммой ярких глав
Прошедшего желая насладиться.
Куда же вы? Куда же вы? Куда...
За ним не поспевает чичероне.
Как ягоды, тяжёлые года
Срываются, твердят о постороннем.
Суженье замедляет поворот —
Повсюду окружают пыль и темень.
Вершина ждёт. Давно вершина ждёт.
Всё круче, неприступнее ступени.
Турист не оступается, хотя
Раз двадцать мог спокойно оступиться.
Размыло чичероне...Значит я —
Я птица — он ликует. Просто птица.
Зачем такой неистовый разбег?
В глазах теснятся кадры кинофильма.
За прошлым наблюдает человек
Спокойно, незлобиво и бессильно.
Какие камни создали ее?
Какие силы пестовали башню?
Чужое бытие — почти ничьё —
Уходит навсегда. А было — зряшным.
За краем яви должен быть покой.
Дыханье сбито. Уже, уже, уже.
Подъём его лихой. И за спиной
Теперь лишь ветер — он не лезет в душу.
Ступени выше. Тьма сквозит в глазах,
Со светом вместе, внутренним и резким.
Глухая ночь. И в ночь ведёт азарт.
Нет — большее! И кажется чудесным.
Ты этого чудесного искал
Бесплодно пресловутыми ночами.
Ведь ты освобождения алкал —
Хотя освобождения не чаял.
И ты успел поймать хмельной глоток,
Почувствовать ночной свободный воздух,
Пред тем, как полететь в сплошной поток,
Мешающий минуты, дали, звёзды.
 Скачать произведение
|
Работы автора: Василек и водяной Индекс опоры Сгореть стихами для других все работы
|
