|
АКАКИЙ АКАКИЕВИЧ
1
Недостижимость цели цель
Вдвойне заманчивой представит.
Огонь окошек снег исправит
На радость. Сделана шинель.
Шинель готова — нет её,
И ждёт холодный департамент.
У жизни должен быть фундамент,
Но хочешь ли ты жить ещё?
Ещё, ещё...какая блажь!
Какая нервная горячка.
Мелькнула белая собачка,
Едва ли изменив пейзаж.
Какая грусть! Какая смерть!
И жизнь сама на смерть похожа.
Или они одно и тоже?
Свинцово нависает твердь.
2
Бумажки на башку крошили.
Зачем вы крошите, зачем?
Реакции его смешили
Коллег, бесчувственных совсем.
О боль щемящая такая
Кольцует сердце. Жаль его!
Боль стержневая, шаровая
Не объясняет ничего.
3
Его обидеть может всякий —
Так как его зовут Акакий
Акакиевич — обижать
Его — себя же унижать.
4
Если б смог
Я бы ему помог,
А что не ведаю как —
Пустяк.
5
Есть экзотические рыбы,
Леса тропические есть.
За жизнь я говорю спасибо
Тебе, евангельская весть.
А что чиновнику, который
Слепым сюжетом загнан в щель
Сказать столам и коридорам?
Ужели он живёт, ужель?
(Стишок в мозгу моём сотрётся,
не доживёт он до утра —
коль стих займёт лучей у солнца,
светлее станут вечера.)
Мне жаль чиновника, который
Так получить мечтал шинель.
Столы, бумаги, коридоры.
Ужели я живу, ужель?
6
Отвратный запах кухни той — советской,
Столовской кухни вспоминаю смрад.
Акакию — чиновнику — сколь Невский,
Сияющий богато слишком — рад?
Мешаются в мозгу воспоминанья,
И размышленья наползут на них.
Сверчок-шесток.
Порою и молчанье
Способно прозвучать, как чудный стих.
7
Судьба...есть Бельмондо — сияет ажник,
Зажмуриться захочется тебе.
Есть волки. Есть и бабочки. Вот бражник.
Всего довольно — красок и т. п.
А есть судьба чиновника, который
Всё бродит — как устал уже! — меж нас.
И снежные вихрятся коридоры,
И снова настаёт недобрый час...
* * *
Одетый бедно, без гроша в кармане
Он проходил вдоль монастырских стен.
Хоть будущего неизвестны грани,
Вдруг понял — не страшны ни смерть, ни тлен.
Он ощущал сейчас в душе сиянье,
В лучах его вставал волшебный сад.
И внутреннее светлое молчанье
Представилось наградой из наград.
Был пруд, спустился к раковине пруда,
Воды зеленоватой зачерпнул.
И осознал — со мной случилось чудо,
И в тихом упоении вздохнул.
О Господи! Мне ничего не надо —
Лишь это состояние верни.
И — да не отберут такого клада
Идущие в неведомое дни.
ВТОРАЯ ДАЧА
Вторую дачу дедовскою звали,
Хоть дед скончался много лет назад.
И домик захламили, закидали
Всем, чем угодно. Старенький бильярд...
А шишечки кровати отблистали,
Теперь сереют, обижая взгляд.
Вот медогонка. Ульев больше нет.
Отходы жизни отбирают свет.
Па полках книги старые, бутыли...
Соль в пачке стала камнем. Всюду пыль.
Часы когда-то весело ходили,
Наскучила им, верно, наша быль.
Зачем всё это люди сохранили?
Но жизнь вообще едва ль имеет стиль.
Велосипед, а где колёса? Где-то.
Июлем жарким золотится лето.
Тут в комнате — прохлада, полумрак,
И...плесенью попахивает что ли?
Какие-то коробки. Я никак
Не разберу, что в них? Усилья моли
Пальто свели на нет. А тут коньяк?
Нет, масло. Не хватает силы воли
Всё разобрать и выбросить. На кой
Хранить? Однако, густ вот здесь покой.
Солдатиков находишь оловянных,
Перебираешь детские мечты,
Они из ряда чистых — окаянных
Сегодня за собой не помнишь ты.
От кубиков, конечно, деревянных
Лучатся токи детской чистоты.
И пыль покрыла руки, сочиняя
Действительность — и как тебе такая?
Иди на свет. Шесть соток, рядом шесть.
Две дачи, и у них один хозяин.
А с прошлого не состригают шерсть,
И прошлым каждый в сущности ужален.
Числа твоим воспоминаньям несть.
Жарою лета сам ты переварен.
Жасмин у дома. Зелень, Огород,
И твой сороковой тягучий год.
К 60-ЛЕТИЮ ПОБЕДЫ
Зима и лето были не такими,
Весна и осень были не такими,
Когда земля плыла в тяжёлом дыме,
Цвела огнём, и смерти оптом шли.
Синело небо, голубело небо,
И вечно безответно было небо,
Его молитвы тронуть не смогли.
Чернели танки, и леса чернели,
Дотла деревни многие сгорели.
Клубилась партизанская война
Помимо основной, такой жестокой —
Как будто все былые в ней одной
Сошлись, гигантской и тысячеоокой,
Расплавившей сейчас предел земной.
И подвиги без счёта совершались,
И в сторону отбрасывались жалость
И состраданье — впрочем, не всегда.
Был страшен крест военного труда!
Не города — а графика развалин.
Кружило вороньё. Твой мозг ужален
Былым, какого мощь себе с трудом
Представить можешь. Но победа силы
Вернёт народу. Жалко, что могилы
Она не может отменить притом.
ПРЕДЕЛЫ
За пределами квартиры
Мир враждебен и нелеп.
А какие перспективы,
Коли всё — борьба за хлеб?
В сердце копится молчанье,
Чтобы вылиться стихом.
Одиночества мерцанье
Нежно наполняет дом.
И поверхности предметов
Постепенно пыль чехлит.
Но знакомых силуэтов
Не изменит. Дышит быт.
Дышит быт весьма вольготно,
Ну а как там бытие?
Жить хотелось беззаботно,
Веря старой колее.
Я люблю свою квартиру,
Мир за ней вельми глазаст.
Что ему угодно, миру?
Кто ответ разумный даст?
Явь упорно изучает
Взглядом пристальным тебя.
Месяц-лодочку качает
Ночь, паркет мой серебря.
А в рассветных красках ярко
Розовеет всё вокруг.
И желанье жизни жарко
В сердце разгорится вдруг.
Двойственность. Амбивалентность!
(ну и слово!)...Всё же мир,
чья густая несомненность
льётся в очи каждый миг
потрясает, удивляет
хоть жасмином, хоть травой,
хоть зимой, что зачехляет
все пределы белизной.
Снег на землю вновь нисходит,
Всё окрестно изменив.
У судьбы полно угодий,
И довольно перспектив.
* * *
Мозаичные мастера
Работали в различных странах.
В чешуйках этих — отблески костра,
Молочный блеск, голубизна туманов,
Кармин закатов, и лазурь волны.
Знать, мастерам и Византии мало!
...катили войны чёрные валы,
и тишина в испуге отступала.
Молчальники иначе видят свет.
Огромные строения в Равенне
Реальность всё ж едва ль сведут на нет.
Бывает что-то смерти несомненней?
Смерть не страшна умелым мастерам.
В Болгарии ли, Киеве — но солнце
Сияет всюду дивно по утрам,
Земля сама ему в ответ смеётся.
О ЛЕСЕ
Злодей — он внешностью — отвратен.
Герой? Естественно, красив.
Людской лес часто неприятен,
Ты в нём не видишь перспектив.
Итак, естественностью леса —
Верхи упёрлись в небеса —
Сильней всех фокусов прогресса
Ты покорён. Мощь леса вся
Мудра, спокойна. Но овраги —
Чья глубина, извивы чьи
Страшат — потребуют отваги.
Сколь интересны их лучи?
Рука орешину согнула,
Орехи — прямо мне в ладонь.
(...сжимал кирпич в руке когда-то,
даруя чудо, Спиридон.)
Вот дебри! Дебрь — звучит сильнее.
Космат и бородат медведь.
Рысь жёлтыми глазами жертву
Высматривает — берегись.
Токуют глухари, шалея!
Милей мне музыка дубов.
О, лес реальность, а идея
Его вне наших косных слов.
У Бога Слово было! Наши
Не те, не те, и много их!
Лес наполняет счастья чаша,
И отшлифует жизни стих.
ПЕРВЫЙ НОСОРОГ В ЕВРОПЕ
В Лиссабон привезли носорога —
Представлялся чудовищем, но
Любопытству любая дорога
Интересна, хоть даже итога!
Любопытство сильней всё равно.
Зверь, однако, совсем не видался
На глядевших с испугом людей.
Здесь художник один оказался,
Он за дело искусное взялся,
Отрешась от обычных страстей.
И остался рисунок надолго —
Толстый панцирь, сплошная броня.
Всё уходит. А много ли толка
В мире сём, неизвестном настолько,
Что и радует он, бременя?
ЭЗОП
В корзине финики с базара,
Тяжёлый сыр и круглый хлеб.
Владетель редкостного дара
Весьма уродлив и нелеп.
Спина бугриста...заживают
Рубцы, но сложно, тяжело.
И беломраморно блистают
Строенья, мудрости назло.
Чему научит мудрость? Надо
Для жизни так немного нам.
Но ради внутреннего сада
Кто обратится к небесам?
Известны боги. Иль Эзопу
Известно чётко — Бог один?
Иль он осознаёт эпоху,
А не ветвление годин?
Несёт в корзине — что хозяин
Велел купить, притом опять
Слагает басню, зная — я им
Жизнь не смогу растолковать...
* * *
Туманом белым паутина
Тебе ложится на очки.
Сквозят прозрачные лучи
Сквозь ельник — славная картина.
Провалится твоя нога
В настил еловый — мягкий, плотный.
Поганка зреет для врага,
Налита злобою животной.
Раскисший старый боровик,
И волчьей ягоды усмешка.
И древний дуб — как древний лик,
Сияющий тебе безгрешно.
* * *
В аквариуме воздуха скользит
Листва — вот это палтус или окунь.
И дом на осень щедрую глядит
Всей суммой тускловато-серых окон.
Отзолотился сумеречный час,
Насколько ночь сознанье испугает.
И город отбирается у нас,
Как то, что суетой переполняет...
* * *
За стадионом сумма зданий.
Сентябрьский вечер чёрно-жёлт.
Жизнь — изживание желаний,
К такому выводу пришёл.
И на одной из тех высоток
Вдруг видишь крест — из окон дан.
И он сияет — столь же чёток,
Как день, когда ушёл туман.
* * *
Месяц — дельфин золотистый —
Плещется в темени вод.
Облака ладный и быстрый
Древний кораблик плывёт.
И настоящее ночью
Станет банально вдвойне —
Если увижу воочью
Спину дельфинью в окне.
МАЛАХИТОВЫЙ СВЕТ
Прибоя малахитовые доски
Разбиты в пену — уж не обессудь:
Вода морская собирает войско,
Реальности насколь меняя суть?
Свет нежно-малахитовый прозрачный
Течёт, нам доказуя — чудо есть.
И даже если день был неудачный,
Цвета пространства — явленная весть.
О, все нюансы света кто же может
Собрать в своём сознанье, описать?
Он так звучит! Вот Малер, это Моцарт.
Всё в целостности сложно воссоздать.
Прибой волной играл. Уже забыто,
Жизнь как забыть? Тепло и горечь в ней...
Мы бытия не видим в лапах быта,
Мол, нету этих лап скучней...нежней...
 Скачать произведение
|
Работы автора: Василек и водяной Индекс опоры Сгореть стихами для других все работы
|
