|
* * *
У поэтов очень много слов,.
Ну а мудрых слов должно быть мало —
Дом, тепло и свет, вода, любовь,
Остальные — ложное начало.
* * *
От огорчений яви замер,
Душа устала от забот.
Но — как блеснёт античный мрамор
В земле — так радость вдруг сверкнёт.
И ясно — всё не так уж плохо,
И высверк тот почти что знак.
Наличие чертополоха
Не отменяет ценный злак.
СОРОКОЛЕТИЕ
Судьба — как мощно прущая вода
Из шланга нам неведомого бьёт
И силой строк омоется среда
Земли, какая всех в себя зовёт.
Я был юнцом...О! Книжный Бармалей!
Глотатель книг, не видящий вокруг
Почти что ничего; вселенной всей
За книгою предпочитал досуг.
( О, не досуг — за книгами бы век
сидел бы тот нелепый человек.)
Но жизнь разбила стёкла — и легко —
В оранжерее, где тепло её?
Я воздуха хлебнуть хочу ещё!
Питательнее, нежли молоко.
Пылятся стеллажи и горы книг,
Меня же нету больше возле них.
Теперь я с бородой седой, и мне
Что в сорок лет видней? Грехи одне.
Но знаю — свет реален! Вот он: здесь,
Мы живы тем лишь только, что он есть.
ПАМЯТИ В. П. АСТАФЬЕВА
Енисей, отец сибирских вод,
Синий цвет прозрачности несёт.
Тёртость человеческая — соль,
Что даёт осмыслить нам юдоль.
Сколь густы колокола войны?
Их забудем — в том полынь вины.
Соль — речь наша, исправляет нас,
И готовит в будущее — раз
Смерть реальна, — но как переход
В новый сад покоя и забот.
КИТЕЖСКИЙ ЛЕТОПИСЕЦ
В синь вод я видел погруженье,
Татары стали резко, рты раскрыв.
А мы водой, как воздухом дышали,
Творя свой сокровенный русский миф.
Вода хрустально белизной сверкнула,
Вокруг собора вспенилась она.
Вкруг теремок плеснула лёгкой бязью,
И стала нам — защитная стена.
Благая толща вод! — и вот домами
Жизнь продолжалась и делами то ж,
Колоколами, куполами смысла.
Когда очистишь душу — нас найдёшь...
СКОРОСТЬ
Скорость. Никак
Не привыкнешь — вроде только январь
Наводил ранний, огнями наполненный мрак —
И вот уже убран шубою в ларь.
Март похож на апрель,
И скоро Страстная будет.
Скорость имеет ли цель?
Люди о жизни порой
По успехам своим напрасно судят,
Не зная правды какой-то одной,
Стержневой.
ДАЧНЫЙ ПОСЁЛОК
Посёлок дачный, лиственная пена.
Иваныч обновляет свой забор.
А солнце густо!
Дачная вселенная
Разнообразьем переполнит взор.
Татьяна в огороде — грядки, грядки,
Капуста удалась, укропчик то ж.
Ни ветерка, однако, всё в порядке.
Отчаянье — оно по сути ложь.
Машины — Жигули и Москвичёнки,
И реже Волги...Разные дома.
Берёзы, вишни, яблони.
Девчонки
Идут на пруд купаться. Пруд весьма
Зарос — зелёно-синее пространство.
Концерт лягушек вечером — атас!
Пьют на веранде люди чай — богатство,
Доступное вполне для всех для нас.
ПЕРПЕТУУМ-МОБИЛЕ
Всё крутится, мелькает...Пшик!
Машина вдруг остановилась
Вновь лопухнулся ты, мужик!
Куда нам вечности язык
Усвоить! Это же сверхмилость!
Перпетум-мобиле — иль как?
У пропустил одно? Не помню.
Из глубины накатят волны,
Из глубины времён. Итак
Хотели сделать. Дальше — мрак.
( Я сам есть механизм такой,
жизнь полагаю бесконечной,
стихи слагаю день-деньской,
порой — устал, порой — беспечный,
уже — не ждал? — полуседой.)
Помру — опять пойдут стихи,
Непредставимого накала,
Не верю в торжество финала!
Сады посмертные! Немало
Их знаю там, и велики.
Зачем нам двигатель такой?
Есть солнце с тайной силой света,
И важно это, только это.
В душе — хороший непокой
Творимого — а кем? — сюжета.
И стих сверкает лучевой.
* * *
Рай творчества. Войди в него,
В цветенье сад, когда ты молод.
Цветенье доказует то вот,
Что будет осень. Ничего.
Поскольку творчество даёт
Нам приближенье к сложной гамме
Небес, и к свету нас ведёт
В противовес житейской яме.
В СТРАНЕ ЛИТЕРАТУРНЫХ ПЕРСОНАЖЕЙ.
ПОСВЯЩАЕТСЯ УЛЬРИХУ
Когда от яви сильно уставал,
И даже душу покрывало сажей,
Весьма охотно посещал
Страну литературных персонажей.
Со Швейком пиво пить — какая блажь!
А слушать байки — что за наслажденье!
Действительность ушла. Её пейзаж —
Увы! Увы! — не вызвал восхищенья.
(Я шёл и видел — из ларька торчит
курчава голова — и смех и ужас,
раз гильотиной край окна грозит,
когда — зачем? — представлю, поднатужась.
Цыплячьи лапки видел продают,
Ростки такие там — внутри пакетов.
Товара жуть, на сердце неуют,
На свете много страшненьких предметов.)
Но к Ульриху зайти, в тот особняк,
Где свойства исчезают — это мило.
Хотя я математики никак
Не знаю — не моя же область мира.
О мистике возможно рассуждать,
Стихи перебирая. Дальше — больше,
А можно о политике — опять? —
Об Австрии, допустим, либо Польше.
Коль сумерки закрасили окно
Сиренево, то значит время мысли.
И Ульрих наливает мне вино,
Где сахар поглощают наши числа.
ЖАЛОБА
Юнцу мир мнится постижимым
(на всех юнцов не хватит розг)
а главное богатым!..Мнимым
уже потом считает мозг.
На что тут жаловаться ? Главное
Кому, коль сам ты перетёрт?
Для рыбы, что помимо плаванья
Возможно? Воздух — смерти сорт.
Из сот реальности лучатся
На нас медовые лучи.
А сны тебе порою снятся
Чудовищные...ну почти.
Под сорок — кто? Мужчина? Или
Старик в начальной фазе ты?
Иными мы когда-то были.
Где шевелюра густоты
Серьёзной? Лысина сияет.
Вода уже ушла в песок.
Под сорок каждый понимает
Как он реально одинок.
ВЕТХОСТЬ
Ветхость Ветхого завета
Мраморных мощнее плит.
Ветхость жизни...что же это?
Брюхо старое болит?
Мышцы дрябнут, кожа виснет.
Ветхость пня, провал в него.
Воздух льётся? Жидкий висмут?
Непонятно ничего.
Ветхость стареньких домишек —
Как накрошены в овраг.
Не рождают здесь детишек,
Тут и свет как будто враг.
Ветхость Вечного завета
Как расшифровать? Ветвист
Тот язык, сверхсложен это,
Отдаляя нас от света,
Затрудняет дело.
Лист
Кружит...завершилось лето...
* * *
Язык, тебя создавший, суть ветвленье
Неведомых и сущностей и сумм.
И данностей незримых постиженье
Через него и только входит в ум.
* * *
От ствола двоятся и троятся
Ветви, к свету денному стремясь.
( мы прочтём, как древние троянцы
бились, но крепка ли с ними связь
наших будней?) Где нужна шифровка?
Вот перед тобой библейский текст.
Что он? Он история? Неловко
Так считать. Высоты, ясно, есть.
Макросвод языковые ветви
Обживают — спутаны, сложны.
Воют ветры, очень злые ветры,
Верим им — тогда обречены.
КАЛЕВАЛА
Седые валуны
Вдруг обретают речь.
В ней перезвоны рек
Услышать мы должны.
Седые валуны
Расскажут о богах —
Чей опыт столь богат,
Что мы учесть должны.
Седые валуны!
Чей знакописью мох
Познать стремится мозг.
Мох сед, как свет луны.
О! Валунов объём
Велик. Слова даны.
И свой духовный дом
Мы созидать должны.
ИЛЛЮСТРАЦИИ Р. КЕНТА К МОБИ ДИКУ
Когда задет, допустим, кем-то,
Иль хилой мнится жизнь моя,
То иллюстрациями Кента
К тотальному роману я
Лечу свой ум, их постигая.
Хвост кашалота над водой
Восстал, как пальма неземная.
Жаль, цвета нету тут. Постой! —
Тот мир гравюр переливает
Сиятельною белизной —
Вот высверк изумрудный тает,
Чтоб новый вспыхнул, шаровой.
И льды плывут, и снова твёрдо
На палубе стоит Ахав.
На явь окрест взирает гордо,
Но в этой гордости не прав.
* * *
Мы редко думаем о главном,
Всё более о пустяках
К свершеньям новым, небывалым
Стремиться ныне стыд и страх.
Антизначительность событий
Значительностью обзовём,
Не зная — золотистых нитей
Незримых сколько оборвём.
Нас возвышающая малость
Успехом названа, увы.
К тому же в культ возводит самость
Среди житейской половы.
Что небо чисто будто ране —
Тут вряд ли спор необходим.
Какие жизни знает грани
Весьма усталый пилигрим?
И, в мелочах погрязши, света
Уже порой не видим мы.
И стало так обычно это
Бредущим средь банальной тьмы.
* * *
В четыре утра выезжали,
По правобережью путь шёл.
И города зданья мерцали
В тумане, и шар летний цвёл.
Грибные манили пределы.
Вот храм из тумана встаёт.
Он с неба опущен умело,
И к мистике сердце зовёт.
И эти пейзажи поутру
В сознанье звучали, как свет,
Какой утверждает — абсурду
В реальности имени нет.
АССОЦИАЦИИ. ПОСВЯЩАЕТСЯ ДЕЛЬ ДОНГО
Ветчина в сочетании с дыней,
И фиалки под ликом небес.
Исчезают иллюзии дымом.
Только как же иллюзий нам без?..
А, Фабрицио, войны насколько
Интересны? Засада хитра.
Получаешь ранение — больно.
А казалось — жизнь будет добра.
...много разных — весёлых и сложных
и запутанных — все не по мне...
И от ассоциаций тревожных
Мозг всё время как будто в огне.
Достаёт ли реальность, дель Донго?
Тихо падает снег за окном.
Вдруг и жизнь — просто старая догма,
И иллюзия — собственный дом?
* * *
Любовь бывает разной,
К себе — банальный факт,
Бывает несуразной,
Бывает просто акт.
Бывает к Богу, миром
Владеющим в любви —
И ведь не даст могилам
Он власти над людьми.
* * *
Истории чужда бесстрастность —
Убийства, войны, суммы драм.
Но только высшей воли властность
Как прежде не открыта нам.
* * *
Все наши стихи вроде эха
Тотального Божьего слова.
Кружатся, поют — только это
Лишь эхо. А голос — основа.
* * *
Людская мутная среда.
Духовные так ноют раны.
И мы узнаем истину тогда,
Когда на камне зацветут тюльпаны.
* * *
Обстоятельства даже в твоём углу
Всё равно отыщут тебя, не выказывая почтенья.
Так монгол наугад когда-то пускал стрелу,
А кого поразит — монаха иль вора — уже не имело значенья.
* * *
Я линию свою, я знаю, выдержу,
Не прибегая ни к какому имиджу.
Стихописанье в мудрой тишине
Даёт плоды, весомые вполне.
* * *
В болезни радость находя,
Шлифуешь стёклышко сознанья,
Стараясь видеть, не шутя,
Себя частицей мирозданья.
* * *
Страшны ль багровые закаты?
Там кто-то проливает кровь,
Приносит жертвы, всё закапав,
Там у кого-то жизнь и кров —
А у кого?
* * *
Почему я сегодня пишу?
Потому, что распад мировой,
На какой, ужасаясь, гляжу
Потрясает своей чернотой.
Потому, что дыханье стиха
Упорядочит, мыслится, мир —
И избавит сердца от греха,
Зафиксировав солнечный миг.
Для того, чтоб в строке удержать
И деревья, и травы. И мох —
И о нашей судьбе рассказать
Судие предстоящих эпох.
* * *
Душа такая лёгкая без тела!
Но...как души представить внешний вид?
А в теле будто в догмах окоснела,
И не страдает больше, не болит.
УДЕЛ БОЛЬШИНСТВА
Брошюрки, сборнички, книжонки —
Удел при жизни большинства.
Поэты — кто они? Ребёнки,
Весь век играются в слова.
Иные всё же доживают
До обстоятельных томов —
Тогда, когда уже теряют
Живые ощущенья слов.
* * *
На разных уровнях живёшь,
Как так — и сам не очень знаешь.
Но на одном из них ты пьёшь,
А на другом — стихи слагаешь.
РАЗДЕЛКА РЫБЫ
Круглый рот сома вдруг выдувает
Звук...И капли крови на доске.
Голову нож острый отрезает
Запросто. Не надо о тоске.
Тело рыбье влагою сверкает.
Дальше иссекаешь плавники.
Мёртвый глаз, чернея, наблюдает
За твоим отсутствием тоски.
ПАМЯТИ ИОАННА КРЕСТЬЯНКИНА
Он умер — старец. Может был
Последним старцем на Руси,
Где всё идёт — разрывом жил,
Всё сбито с основной оси.
Он долго жил. Монахом стал
Давно. И шли и шли к нему.
Молитва сокрушает сталь,
И светом раздвигает тьму.
О чём имеющие власть
С ним говорили? Президент
И патриарх? Он — Божья снасть.
Он умер.Только смерти нет.
КВАРТАЛ
Красные, жёлтые, серые стены таят
Сумму судеб, повседневность и праздники тоже.
Вечером окна — концерт цветовой. На маяк
Дальний луна, осознаешь внезапно, похожа.
Пёстрые окна! Тут охра, серебряный блеск,
Шторы текущие, толстый ленивый котяра.
Утром дворы вызывают иль нет интерес?
Есть для прогулок в квартале просторы бульвара.
А во дворах — всё газоны, настурции тут,
Или анютины глазки, что тоже красиво.
Вот и фонтан, и прозрачные струи поют,
Жалко, не слышу, но вижу из окон квартиры.
Вот стадион, где футбол, то есть крики и гам.
Есть антикварный салон — в нём сияют картины.
Хочешь — глазей. По карману ли живопись нам?
Старенький дом. Обветшал. Облупились карнизы.
Есть кинотеатр в квартале. Индийские нас
Вряд ли сегодня влекут мелодрамы. Скорее
Боевики — отвлечёшься, коль надо, на час.
Действие. Лучше уж действие, а не идеи.
Вот магазин Книжный сад, разбегутся глаза.
Глянец пестреет. Куда столько книг — я не знаю.
Но, как вошёл, ощутил необычный азарт,
Всё, он замглился. Старею, а значит теряю
Я любопытство. Жара размягчает асфальт.
Жидким стеклом наплывает пространство сегодня.
Бочка. И надпись короткая — Квас — будто альт
Мне прозвучит. Что напитка сейчас превосходней?
Часто ли тут умирают? Вот гроб во дворе,
Люди все в чёрном, а пыльный автобус желтеет.
Быстро проходишь. Легко ль хоронить по жаре?
Ты-то ведь жив, хоть от прошлого грустью повеет.
* * *
Узенькая мордочка смышлёна.
Из сучка гнилого — будто в дверь.
Выстрел шоркнул воздух напряжённо.
Дробью — насмерть. Умер милый зверь.
Соболята ждали и метались,
Пустоглазо мор глядел на них.
Матери ребята не дождались.
Не дождались. Нет среди живых.
* * *
Момент — и нет тебя! И страшно думать,
Что всё уже случилось, что могло.
И хочется на будущее плюнуть,
Раз ломится в оконное стекло.
* * *
От скуки ешь, от скуки спишь,
Что ль скука жизнь определяет?
Предпочитаешь шуму тишь,
А шум тебя предпочитает.
К ГОДОВЩИНЕ СМЕРТИ К. ВОЙТЫЛЫ
Серебром ночной мерцает Краков,
Свет фонарный покрывает лаком
Улицы, таинственно весьма.
Время — хоть зима, а хоть весна.
Где же время? Путь уводит в крипту,
Свет святынь таков, какой Египту
Или Вавилону не был дан
Нам даётся, выкормышам драм,
Суетливых, мелких, суесловных.
Мощный Рим — из фактов безусловных.
Сердце Ватикана — тайна тайн.
Там интриги, деньги мира там,
Там формальность. Чистый голос где же?
На престоле папском слышен реже,
Нежли в жизни. Исключенье вот
Нам Войтыла всей судьбой даёт.
Всей судьбою — краковской, военной,
Обнажённой, горькой, несомненной.
Верою объединить мечтавший мир,
Не случилось пусть. Кумир? Кумир!
Нарушенье заповеди это.
Всё же жизнь его — лученье света,
И пример духовного пути,
Им идти — так тяжело идти.
ГЕРОСТРАТ
( Стихотворение в прозе )
Душа в расчёсах...Роль пастуха, а рядом — такие храмы, такая
мраморная белизна. Такая поэзия!
Его зовут Герострат.
Ядовитая зелень луга, мирно пасущиеся...ну пускай, овцы.
Где взять мазь, чтобы смягчить расчёсы вечно ноющей души?
Раны не прижигают огнём. Когда Герострат, ходил по городу,
великолепная архитектура, мощью своей спорившая с небесной лепной синью, томила его. Герострат — это имя антисозидания.
Храм, избранный им, имел деревянные вставки — выверт судьбы, нелепость. Как могут сгореть монолиты мрамора, эти отшлифованные громады? Как может войти в голову мысль остаться во времени не через труд и поэзию, а через уничтожение? Имя его не Герострат, а — тщеславие.
И тем не менее — Герострат.
У СТЕН ТРОИ
Аякс уже, наверное, погиб.
Патрокла смерть вернула нам Ахилла.
Мы ловим в море крупных толстых рыб.
Талласа! Мать! Ты нас всегда любила.
Всё тянется так долго. Наизусть
Мы текстом заучили стены Трои.
Сколь гибель друга вызывает грусть?
Уже я не пойму, трагично то и...
Царь Менелай! Зачем тебе теперь
Елена, вся захватана чужими
Руками, подурнела и т. п.
Мечты когда-то были золотыми.
Готовят кашевары пищу нам,
И сытный дух уже прельщает. Это
Как будто вне войны. Ахеец прям.
Хитёр троянец. Слишком жарко лето.
И скоро снова битва. Боги что ж
Сулят нам? Я богов в разгаре битвы
Однажды видел. Охватила дрожь,
Но не напрасны, знать, мои молитвы.
Должно быть здесь останусь навсегда.
И корабли вода чуть-чуть качает.
И синяя, слегка слепит вода,
И явно путь домой не обещает.
* * *
Обработанный камень гол.
Аристотель Фиораванти
Ведал зодчества точный глагол.
Но по слову — соборы встаньте,
Не получится нечто. Предмет
Вырастает из корня идеи.
И уходят гирлянды лет
На соборы на деле.
Сколь реальность вольна в своих
Непонятных пределах? Даже
И небесный проступит стих
В том соборе, как в высшем пейзаже.
СРЕТЕНЬЕ
И луч просиял сокровенно
Над матерью и стариком —
Младенца вот так несомненно
Приветствовал он, невесом.
И сила небес воплощалась
В рождённом — и нежной была,
И в ней совмещались и жалость
И строгость. И сила — светла.
Старик, измождённый годами,
Младенца воспринял из рук
Марии. И глухо рыданья
В себе подавил — образ мук
Он видел — и видел величье,
И кротость, и сумму чудес.
( В лице старика нечто птичье,
а храм — он огромен, как лес.)
Старик, находившийся в храме
Всё время, — дождался: сбылось
Пророчество. Страшно руками
Касаться грядущего. Ось
Менялась реальности ныне.
Луч тонко и точно сиял,
Поскольку он шёл от твердыни,
Какую никто не познал.
И сонно сопевший младенец,
Рождённый в спасение нам,
Белея лицом будто месяц,
Был узнан. Величествен храм.
В нём числа и код алфавита,
Он сам — мироздания часть.
(нам данное — нами забыто,
над нами — треклятая власть.)
Старик уходил, И у двери
Он стал, задержавшись на миг,
Грядущее видя, и веря,
Что правду свершенья постиг.
СМЕНА ПАРАДИГМ
Жильный пласт руды золотоносной
Дождь вскрывает будто рудокоп.
Лестница покажется двухосной,
Разбегаясь ради чёрных троп.
То есть ради черноты асфальта
Лестница влечёт меня наверх.
Темнота звучит похуже альта.
А огни насколько сумма вех?
Брызги их! Осеннее мерцанье
Всё же обеспечивает путь.
Зимнее звенящее дыханье
Избавляет от иллюзий-пут.
Скоро, скоро будет белизною
Зачехлён такой знакомый мир —
Что сейчас играет с пестротою
Октября, слезливого как сыр.
СОДЕРЖАНИЕ ФОРМЫ
Код введён в любую форму —
Бег экспрессии тяжёл.
Отрицает, верно, норму
Миру явленный глагол.
Содержанье формы чётко
Созидает микромир.
(А снимает стресс лишь водка —
знает мастер-ювелир.)
Форма — вид не только внешний,
Изнутри на сущность взгляд.
И, как день сияет вешний,
Так, я верю — нет утрат:
Но они — приобретенья,
Неизвестные пока.
Формою стихотворенья
Сущность выяви стиха.
 Скачать произведение
|
Работы автора: Василек и водяной Индекс опоры Сгореть стихами для других все работы
|
