|
ЛУККА
Есть в Лукке площадь, сжатая домами,
Овалом сверху видится она.
Опал сереет, не играет с нами
Мерцанием, прозрачным, как весна.
Дома покрыты красной черепицей,
Густеет цвет, и воздух синий густ.
Он возгласом нарушится иль птицей
И бульканье издаст, отнюдь не хруст.
Теснины улиц, старые изломы.
Кафе открыто — что ж! Сиди и пей.
Гляди, как человек ушёл из дома,
Чтоб вечером придти к семье своей.
И фруктами торгуют и цветами:
Не обжигают пышные костры.
И мы порой не понимает сами,
Насколько ощущения остры.
ФЛОРЕНЦИЯ
Зеленовато-серая вода
Качает щепки, корки апельсинов.
На Ponte Vecchio пёстрые стада
Туристов бродят, прошлое отринув,
Сегодняшним любуются — о, да!
Тут массу сувениров продают,
И серебро пойдёт, и бронзулетка.
Дома желтеют, спрятавши уют.
Цветы на подоконниках цветут —
И с ними говорят с тоски не редко.
Оранжевое солнце дарит мёд.
Но жар высокий купол не расплавит.
А переулок замедляет ход
К творению, какое Бога славит.
Траттория — забвение забот.
От всех красот шалеет бедный мозг.
Сквозящие высоты, пенье арок.
Любой по сути интересен мост.
А день поближе к вечеру не жарок —
Он всё тебе отдал, что только мог.
ФЛОРЕНТИЙСКАЯ ЭЛЕГИЯ
Где некогда сады латинских изречений
На фоне золота в изделиях растил
В эмалях дивных мастер-ювелир,
Торгуют всем подряд, без сожалений.
Но как тогда поют с церквей колокола.
В толпе людей священники мелькают —
Не цветники духовные, банальные дела
Их чаще обольщают.
Цвет Арно сер, зеленоват отлив.
Иконы древние не ослепят в соборе,
Куда зайти порою страшно, отворив
Тяжёлый свод двери в резном уборе.
Оранжевым немного пахнет грусть.
И золотятся на лотках лимоны.
Но ариозо времени ты знаешь наизусть,
А музыки земной приятнее законы.
ТОСКАНА
Белеет башня, чей наклон уже
Банален, а трагичен ли — не знаю.
Колонн сквоженье — светопись в душе
Оставит. Подойти не бойся к краю.
Массивен крест, верней, массивен храм.
Из Пизы заберёшься сразу в Лукку.
По переулочкам побродишь там —
Спасибо за житейскую науку.
Сиена — где зелёные холмы —
Откроет площадь с церковью. Оттуда
Вернее видно дней прошедших чудо.
Взмыв старой башни оценили мы.
Флоренция, чей чёток силуэт,
Раскроется своим поющим камнем.
Не каждый дом здесь всё-таки прославлен,
Но каждый люб — таков её сюжет.
ДОМ ДАНТЕ ВО ФЛОРЕНЦИИ
Дом угловой, замшелый и корявый,
Как будто из породы крепостной.
Дом, не интересующийся славой
Рождённого поэта в нём, собой
Пугающий, далёко-величавый,
От будничности серой отстранён —
В пространство слишком мощно врезан он,
Чтоб услыхать звенящие терцины,
Чтоб оценить вершины и глубины.
Не дом, конечно. Крепость, бастион.
Пропущены сквозь тысячи сознаний,
Сквозь тыщи тыщ — чистилище и ад,
И рай в мерцанье золотых сияний,
А из него упасть нельзя. Блестят
Высоты. И не имут оправданий
Грехи, они, как гири, тянут в ад.
А дом стоит, все переживший бури, —
Поэма, может быть, сама в миниатюре?
Изгнанье автора и флорентийский гнев
Видали эти мшистые громады,
Которым счастья и тепла не надо.
Дом выжил, всем былым переболев.
ТРИЕСТ
Когда бы довелось тебе из мест
Реальности какой-то сделать выбор,
То, вероятно, выбрал бы Триест,
Прохладный, серовато-бледный, ибо
В нём чудно тишина растворена.
И свет лежит на линии канала.
И тайна старых зданий не страшна,
И жить возможно тихо, вполнакала.
Происходило действие романа
Вот здесь — того, который ты любил.
Известно расписание тумана
И холодов. Что прибавляет сил.
Тут сдержанны дома. И нет излишеств.
Все эти портики, порталы! Лес
Какой мечтою человечьей дышит,
Но души не возносит до небес...
РИМ. ПАМЯТИ ВЯЧ. ИВАНОВА
Он жарко булькающий воздух
Вдыхал, как нынешний турист.
И видел площадей громоздких
Раскат. И вечер не был мглист.
Латынь сады свои раскрыла
Его очам, его уму.
И щедро семена дарила
Стихам, опровергавшим тьму.
Сиренев, нежно-фиолетов
Закатный цвет. Блестит фонтан,
И свой сюжет плетёт при этом,
Как замечательный роман.
Что от гностической Софии
Усвоит современный мозг?
Важней монеты золотые,
Успех, ещё — карьерный рост.
Над Римом ангелы парили
На протяжении веков.
И будто восставали были
Былых основ из наших снов.
Сквозили пинии в небесных
Просторах. Фейерверк цветов.
Какие же увидел бездны
Иванов, знавший своды слов,
Сакраментальных и чудесных?
Ценивший тайнопись миров,
В которых люди неуместны.
РИМСКИЕ ОСКОЛКИ
1
Воздух льётся в арки Колизея!
Ласточки мелькают? Или нет?
Большего под небом нет музея.
Знаешь золотистый римский свет.
Цезарийский Рим! Любовь и слава!
Кости белых траурных колонн.
И росли фонтаны — слева, справа,
Каждый прихотливый, будто сон.
Лестницы громоздкие прельщали,
Изобилье серых голубей.
Все дома как будто привлекали
Вечерами пестротой огней...
2
Фонарь фантазий загасить легко —
Гектары блёсткого стекла сияют.
Бетон белеет, будто молоко,
И современные конструкции пугают.
Руины так недавно лицезрел,
Чертополох покрыт был серой пылью.
Рим изменился, он помолодел,
Иль постарел — но так ли, право, сильно?
Под вечер тут ослабила жара
Лихую хватку. Голоса гортанны.
Споткнулся — и рыжеет кожура.
Не растянулся — это ли не странно?
Стена красна, и обнажён кирпич
В углах её, облезла штукатурка.
А лестница, чья высота ажурна,
Догнать стремится уходящий луч.
3
Рукой подать до Ватикана!
Здесь неохота повернуть —
Раз обольщение стакана
Приятно расширяет грудь.
Кафе на улице. И кьянти
Горит рубиновым огнём.
Сидишь, как будто на веранде,
Прогретой каменным теплом.
Нутро кафе не привлекает.
Как много важных голубей!
И в воздухе они мелькают,
Как мысли о судьбе своей.
4
Двух сероватых башен острия
На площади ди Спанья,
Презрев легко любые зданья,
Возносит лестница на гребень бытия.
Смуглы дома — ужель покрыл загар
Их стены?
О, несомненны
Цветы мечтаний и душевный жар.
Клубок дельфиньих тел, ну а Тритон
Трубит в улитку, звук не извлекая,
Толпа пестреет, потная, цветная.
Искрит фонтан, хрустально разбивая
Дворец воды, чтоб новый встал притом.
5
Здесь Гоголь жил, а где-то рядом Норвид.
Тут зелен мох фонтанов, мох руин.
И зноя крутоват полдневный норов,
И пиний свет спасает нас один.
Тут Пиранезе острою иглою
Пел зодчество, одолевая грусть.
На мостовых не встретите героя,
Способного нести былого груз.
Но мотоциклы хрипом, рёвом, гулом
Вторгаются в неспешность бытия.
И, побывав в раю архитектурном,
В реальность возвратиться должен я.
ВАТИКАН
Из Рима в государстве малом
Мы очутились, где собор
Парит в полёте небывалом,
Переполняя каждый взор.
Первосвященника покои
Покажут нам издалека.
Смешав небесное, людское,
Кипят прошедшие века.
И генерал иезуитов
Здесь обитает...Не страшат
Тебя подвалы антибыта,
Где тайны прошлые лежат?
По подземельям Ватикана
Должно быть, призраки бредут.
Как сгустки серого тумана,
Возникнут там, а после тут.
Но город, выжженный на солнце,
Вздымает стены высоко.
И жизнь сама легко смеётся,
Даря и мёд и молоко.
САН-МАРИНО
Гора Титано, крепостные стены
Средь зелени, глубокой и густой.
В сей жизни невозможны перемены —
Спокойной, тихой, радостной, цветной.
Каменотёс — Марино — эту гору
Долбил, а после город основал.
Понятье «государство» будет впору —
Неважно, что участок суши мал.
Равеннский экзархат давил когда-то
Республику — игрушечно мала.
Сады её теперь цветут богато,
И звучные над ней колокола.
Представишь — с арбалетом старый лучник
Глядит пристрастно со стены вперёд.
В траттории сейчас с тобой попутчик
Твой бывший золотую граппу пьёт.
И воздух чистый золотится тоже.
Стена собора! Бел его кристалл!
С действительностью ссориться негоже,
Пусть даже от неё давно устал.
ВЕНЕЦИЯ
Если есть Венеция на свете,
То не всё так безнадёжно, друг.
У Сан-Марко голуби и дети,
И вообще людей полно вокруг.
Голуби, взлетевшие с карнизов,
Ведь не возвращаются туда.
Карнавал прошёл, бросая вызов
Скудости житейской, как всегда.
Всё резное здесь, дома ажурны,
Серый цвет, и часто — красный цвет.
Купола. Колокола. И нет
Ощущенья — бытие абсурдно.
То есть ход Венеции, когда
Ты попал в неё! Частило сердце,
Ухнуло куда-то! не беда,
Есть же соль — тогда не надо перца.
Есть мосты! Прекрасные мосты!
Львы крылаты — жалко не взлетают.
Если мир за жизнь полюбишь ты,
Значит дни недаром утекают.
Тайнопись дворцов! Они таят
Сундуки, картины, гобелены.
На тебя невидяще глядят —
Ибо ты не нужен в их Вселенной.
Серовато-зелена вода,
В ней легко двоятся отраженья.
Жизнь отдать захочешь иногда
За одно мгновенье.
АССИЗИ
Дымка серебром преобразует
Листья и весёлую траву.
Родина Франциска существует
Для тебя сегодня наяву.
Жёлтая чуть в прозелень равнина —
Цвет ржаной, такой уютный цвет.
Дальше будут фрески исполина,
Перспективу давшего, как свет.
Переулки, улочки крутые,
И булыжный путь — всегда наверх.
Краски там, в соборе, золотые
С синевой смешал далёкий век.
На карнизах голуби сидели
И взлетали, к башням устремясь.
Ты же ощущал на самом деле
Смертную — но с целым миром — связь.
ТРАПЕЗА В БОЛОНЬЕ
Курчаво-нежная Болонья
Сулит отменную еду!
Болонья жирная! Спросонья
Себе припомнил на беду
Средневековое названье.
Краснеет срезом колбаса!
Сыров, паштетов волхвованье!
Зайдёшь поесть на полчаса —
Застрянешь на полдня в харчевне.
Старейший университет.
Незнание всего плачевней
В судьбе. А что там на десерт?
Средневековые схоласты
Ведут по коридорам спор.
А солнце дарит нам богатство —
И мнится золотым собор.
НЕАПОЛЬ
Сине-акварельный силуэт
Города рассветного мерцает.
Чуть курясь, Везувий много лет
Неаполитанцев не пугает.
Порт сквозит прозрачной синевой.
Мачты-пики даром колют небо.
Утренний всегда хорош покой
С запахами кофе, крова, хлеба.
Тишину взрывающий надрыв
Мотоцикла! Молодёжь криклива.
Ты не ожидаешь перспектив,
Сам Неаполь — это перспектива.
Закутки дворов — уже и те
Потрясут сознанье, а колонны?
И на них взираешь, потрясённый.
А слоенье образов в воде?
Ночью отражает фонари,
А сейчас — тебя, когда захочешь.
Если ты о будущем хлопочешь,
Можешь просмотреть этюд зари.
* * *
Монастырское око взирает
С высоты на извивы дорог.
Белизною стена ослепляет,
Не добраться туда — видит Бог.
Сокровенно гнездо чистых душ,
Укреплённых трудами к тому ж.
И гора, хоть безлесая, всё же
Крутоват — взберёшься по ней?
Монастырь наблюдая, негоже
Подчиняться тиранству страстей.
А дорога сереет асфальтом,
Изгибается с нежным азартом.
Аппенины — богатство палитры,
Цветовой карнавал бытия.
И отсюда слышнее молитвы,
Что читаю с усердием я.
Поворот. Монастырь остаётся
Строчкой памяти, что не сотрётся.
РАВЕННА
А сосен стройное паренье
Откроет нам Равенны мёд.
И русское стихотворенье
О сонных небесах поёт.
Навечно мощи сохранятся,
В них Византии тайный блеск.
Базиликами любоваться
Не помешает нам прогресс.
А небеса до чёрной сини
Переплавляет рыжий диск.
Реклама есть и алюминий —
О, современный жалкий писк.
Держава птиц и непонятных
Аллегорических зверей.
И в солнечных весёлых пятнах
Сады внушительных дверей.
А камни от шагов не стёрты,
И в свет серебрится пыль.
Звучат минувшего аккорды,
Молчит сегодняшняя быль.
* * *
Пожелтела от солнца трава,
И питаются козы лениво.
Крутовата любая тропа,
Ну а город белеет красиво.
На горе помещается он,
Поднимается выше и выше.
Не отсюда ли выбрался дон
Корлеоне? И штатскую нишу
Занял позже?
Белеющий склон.
А собор занимает собой
Половину реальности города.
Против низкой наживы земной
Вы не сыщите лучшего довода.
Полумрак. Тишина. Высота.
И пустуют здесь исповедальни.
И привидится рай беспечальный —
Золотая его красота.
 Скачать произведение
|
Работы автора: Василек и водяной Индекс опоры Сгореть стихами для других все работы
|
