|
Когда-нибудь в свободную минуту
Я непременно загляну к кому-то,
Кто глупому мальчишке-баламуту
Был дорог в незапамятные дни.
Кому когда-то пел я серенады,
Которые петь было и не надо,
Которым и осталась вся награда —
Сознание того, что есть они.
Железные запоры — это дело!
Семья, видать, давно разбогатела.
Мужик, похоже, на руку умелый,
А головой, известно, и вдвойне.
Перекрещусь и дам звонок короткий,
По старой по привычке очень робкий.
И повернется дверь в стальной коробке,
И две руки протянутся ко мне.
— Привет, входи, небось, опять с дороги!
Гляди-ка, у тебя промокли ноги! —
Счищаю грязь с ботинок на пороге,
И говорим за кружкой кофейку
О детях, о квартире, о зарплате...
Вот только на одно мозгов не хватит —
Спросить меня, пускай потехи ради,
Имею ль за душою хоть строку.
Ну вот и слава богу — не спросили.
А то б признался, что давно бессилен,
Что начисто уже поизносили
Остатки этой проклятой души
Семья, работа, деньги и машина,
А с ней гора проблем неразрешимых.
От слов осталась только матершина —
Попробуй ка тут, лирику пиши!
И вот, мы обо всем поговорили.
И вот, за мною двери затворили.
Я с глупою усмешкою на рыле
Сбегаю, по ступеням топоча.
Да что ж это такое, в самом деле?
Неужто все на свете обалдели?
— Простите, сэр, вы сами так хотели,
Опять увлекшись ролью трубача.
Трубач, ты обосрался, сильно тужась.
Да и кому вообще ты нынче нужен?
А под ногами снова те же лужи,
И горизонт, как водится, уныл.
И станет мне, пардон, совсем херово,
И двину я на станцию Перово.
Дежурная, открой мне маневровый,
Повою на него, коль нет луны.
Открытый маневровый сигнал на железной дороге
горит лунно-белым светом, значит,
Повою на него, коль нет луны.
|
