Глава 1. Неудавшаяся жертва. Дверь заскрипела противно, точно скупая старуха, у которой пытаешься выпросить корку хлеба. Ивар в ужасе вздрогнул и, вскочив, принялся поспешно натягивать штаны. Увлеченно стонавшая до сего момента Рагнхильд открыла глаза и скорчила изумленную гримаску. Раздавшийся от двери сарая рык заставил удивление в испуге удрать с ее точеного личика. На смену ему явился страх. — Совратитель! — в голосе кричавшего звучала дикая ярость. — Убью! Ивар, руки которого тряслись, совладал, наконец, со штанами, и заметался в поисках спасения. Бонд Аки Золотая Борода, так некстати проснувшийся до рассвета в это утро, бросился на него с диким ревом. Рагнхильд, точно испуганный дикий зверек, прижалась к стене. Ивар легко уклонился от огромных ручищ бонда, несколько неповоротливого из-за нежной любви к пиву, и бросился к двери. Вылетел во двор и упал, поскользнувшись в луже, которая осталась после вчерашнего дождя. Во все стороны радостно плеснула грязь, липкие брызги осели на лице. Ивар успел подняться, но страшный удар обрушился ему на затылок. В голове загудело, перед глазами замелькали разноцветные круги, но все быстро исчезло в накатившем непонятно откуда шуме прибоя... Очнулся Ивар оттого, что вокруг почему-то оказалось сыро. Холодная вода текла сверху, и ее было много. Одна из струек попала в нос, и он чихнул. — Шевелится, гад, — с различимым сожалением проговорил чей-то смутно знакомый голос. — Жив! Надо было сильнее бить... Ивар ощутил, что лежит на земле, что ужасно болит затылок, и еще — что он очень сильно боится. Подняв веки, он понял, почему. Три пары одинаковых светлых глаз, две из которых принадлежали сыновьям бонда, смотрели на него с откровенной, удушающей ненавистью. Если бы взглядом можно было убить, то Ивар скончался бы уже раз восемь... — Отец! — раздался сбоку дрожащий от страха голосок Рагнхильд. — Иди в дом, шлюха! — грубо прорычал Золотая Борода. — С тобой мы потом поговорим... Послышался звук шагов, затем все стихло. Ивар чувствовал, что замерз, под ледяными взглядами его начало трясти. — Я, — сказал он. — Может... — Лежать, тварь! — сказал один из сыновей Аки и для убедительности пнул Ивара ногой в бок. Там что-то хрустнуло, по телу стегнула сильная боль. — Что с этим будем делать? Сразу убьем или сначала помучаем? — Тихо, сын, — Золотая Борода нагнулся ниже. Лицо его выражало странную смесь скорби и гнева. — Ты, скотина неблагодарная! Когда ты нищим голодранцем пришел сюда из Уппленда, я приютил тебя, хотя хромой козел кузнеца тебе более близкий родственник, чем я! Я дал тебе жилье и работу! А ты, чем отплатил ты? В рыке бонда звучало настоящее горе. — Я, — забормотал Ивар, — не виноват... я не хотел... не знаю, как так получилось... Это не я! — Не ты? — взревел Золотая Борода. — А кто? Может быть, тролль с Туманной Горы или сам Херьян? Тащите его в клеть! Запрем пока там, а потом разберемся... Братья грубо ухватили Ивара за плечи и, не давая опомниться, поволокли за собой. Клеть, находящаяся с жилыми комнатами под одной крышей, предназначалась для хозяйственных орудий. Но места в ней хватило бы и для человека. Ивара грубо швырнули на холодный пол. Проскрежетал задвигаемый засов, и все стихло. Он остался один в темноте. Саднил ушибленный бок, болела голова, и ужасно хотелось есть. Пришли за ним только после полудня. За это время Ивар успел не менее ста раз проклясть себя за то, что посмел даже поднять глаза на дочь бонда. Понадеялся на то, что никто ничего не узнает! Тупица! Когда в коридорчике, ведущем к клети, послышались шаги, он сидел, прижавшись спиной к стене и обхватив колени. Ушибы болели не так сильно, как утром, но голод терзал внутренности, а горячая тяжесть в низу живота давала знать, что пора бы сходить до ветру... Дверь с треском распахнулась. — Выходи, — мрачно бросил младший из сыновей Аки. Дрожа, точно осиновый лист, Ивар выбрался из клети. Страх бродил по его внутренностям, превращая их в нечто студенистое, ноги юноши едва не подгибались. Во дворе ярко светило солнце, откуда-то тянуло вкусным запахом свежего хлеба. От него у Ивара забурчало в животе. Но бурчание прекратилось, как только он увидел того, кто стоял у двери и беседовал с хозяином. Старейший из бондов селения Хальтдален, Соти Согбенный, исполнявший в общине обязанности жреца, был мрачен. Нож на его богатом, расшитом золотом поясе предназначался как раз для жертв. В душе Ивара зашевелились нехорошие предчувствия. За спинами хозяина хутора виднелись перепуганные домочадцы Аки. Рагнхильд стояла, кусая губы, ее чудные голубые глаза были полны слез. Сам Золотая Борода расположился у порога, волосы его, сохранившие цвет, несмотря на возраст бонда, блестели на солнце драгоценным металлом. — Так убил бы его и все! Зачем меня звать, клянусь вратами Асгарда? — сварливо спросил Соти, согнутый, точно рыболовный крючок. — Просто убить — этого мало! — зло ответил Золотая Борода. — Я хочу, чтобы он и после смерти мучился! — Как ты его не убьешь, он все равно отправится в Хель, — пожал плечами Соти. — Ты забыл об одном случае, о мудрейший! — широко улыбнулся Аки. — Принесенные в жертву люди попадают в вечно кипящий поток, где души их гложет дракон Нидхегг! Ивар ощутил, как челюсти его задвигались сами по себе, а зубы пустились в пляс, выбивая дробь. Купание в кипящем потоке вовсе не привлекало его, не говоря уже о глодании драконом... — Давненько мы не приносили человеческих жертв, — с одобрением проговорил Согбенный. — Пожалуй, пора... Боги будут довольны! Пойдем! И кряхтя, он развернулся, явно собираясь идти со двора. Аки махнул сыновьям, и прежде чем Ивар успел выразить несогласие с происходящим, ему заломили руки и повели к воротам. Перед глазами юноши проплывала бурая, глинистая земля, покрытая лужицами. Ему осталось жить ровно столько, сколько понадобиться бондам добраться до святилища, расположенного за пределами селения, на высоком холме, у самого берега реки Гауль. Зубы перестали стучать, а весь страх сжался в нечто вроде ледяного кома в глубинах живота... Бежать — не выйдет, да и некуда, кричать — бесполезно... Остается только умирать. Его провели через все селение, где за бондами увязалось немалое число любопытных. Человеческое жертвоприношение — зрелище редкостное, так что отчего бы не посмотреть? Дорога начала подниматься, говоря о том, что святилище близко, когда ноздрей Ивара коснулся резкий запах лошадиного пота. Почти сразу сыновья Аки остановились и несколько ослабили хватку. Ивар смог поднять голову. На дороге, перегораживая путь, расположились трое всадников. Передний из них был очень широкоплеч, белые волосы его волной падали на плечи, а у пояса висел меч. Разглядеть других Ивар не успел. — Куда ты ведешь этого человека, Аки? — проговорил блондин голосом, холодным, точно северный ветер. — Не твое дело, Хаук! — в голосе бонда слышался страх, а Ивар неожиданно ощутил, как напряглись держащие его сыновья Золотой Бороды. И неудивительно — связываться с морским конунгом, известным в Трандхейме и сопредельных землях как Хаук Лед, стал бы только безумный. Все, кто связывался с ним ранее, очень быстро понимали свою ошибку, обнаружив лезвие меча у себя в животе или голове. — Ты прав, — без тени улыбки сказал Хаук. — Мне просто интересно. — Это мой работник, — с облегчением вздохнув, ответил Аки. — Мы собираемся принести его в жертву Тору... или Одину. Еще не решили, в общем. — И за что ему такая честь? — спросил один из спутников Хаука, лысый щуплый старикашка с неожиданно острым взглядом. Третий всадник — невысокий юноша едва ли старше Ивара, ухмылялся и поглаживал подвешенный к седлу небольшой топор. Улыбка его была очень нехорошей. От нее хотелось спрятаться. — Он поднял... хмм, руку на мою дочь! — заявил Золотая Борода, глядя на всадников с вызовом. — И я имею право покарать его, как хочу! — Вот как? — на застывшем, точно каменном лице Хаука появилось нечто вроде удивления. — Он поднял... хмм, руку на красавицу Рагнхильд, о которой идет молва от острова Ньярдей до Раумсдаль? И как, успешно? — Да! — гордо ответила Рагнхильд, которая, вопреки запрету, последовала за отцом. — Замолчи! — яростно рявкнул Золотая Борода, оборачиваясь к дочери. — Марш домой! — Это интересно, — проговорил Хаук Лед, не обратив внимания на вспышку бонда, и впервые посмотрел прямо на Ивара. Глаза его оказались очень светлыми, точно на самом деле сделанными изо льда, и под их взглядом по спине Ивара побежал холодок. — А отдай его мне! — Что? — в первый момент Аки, похоже, не очень понял, что хочет вожак викингов. — Его? Зачем? — Не у всякого человека хватит удачи, чтобы соблазнить такую красивую девушку, как твоя дочь, — голосом ровным, точно ствол сосны, проговорил Хаук. — Его удача не помешает в походе. Ивар вздрогнул. Он не знал, что лучше — умереть под жертвенным ножом, или попасть в руки беспощадного конунга. Вожак викингов внушал ему страх. Такой, наверное, испытывает лягушка перед ужом. — Ты, должно быть, выжил из ума, Хаук? — проговорил Золотая Борода голосом, рычащим от гнева. — Ты что, думаешь, я откажусь от мести? — Думай, что говоришь, бонд, — беловолосый воин положил ладонь на рукоять меча. — Последний человек, который так оскорбил меня, кормит рыб на дне Согне-фьорда. Еще одно резкое слово — и ты умрешь. Невысокий юноша, не переставая улыбаться, молниеносным движением взял топор в руку. Спустя мгновение стало ясно, что с другой стороны седла висел еще один топор. — С такого расстояния я не промахнусь, — сказал юноша скрипучим голосом и шмыгнул носом. Жители селения недовольно загудели. Многие были вооружены, и Ивар судорожно сглотнул, нутром ощущая, что сейчас случится кровавая схватка. Тогда, может быть, на время забудут о нем, и появится шанс сбежать... — Ты тоже погибнешь! — прокричал Аки. — Пусть паду я, но мое убийство не пройдет тебе даром! Даже если ты скроешься сегодня, то найдется, кому за меня отомстить! Многие хевдинги выступят против убийцы! — Верю, — спокойно кивнул Хаук. — Но тебе это уже не поможет, а мне не привыкать сражаться. Но давай не будем ссориться. Продай мне своего работника. Я дам тебе за него две марки серебра... Золотая Борода задумался. На лице его отразилось понимание того важного момента, что месть, даже успешная, мало радости доставляет тому, за кого мстят. — Ладно, — буркнул он, метнув на Ивара взгляд, полный ненависти. — Пусть твой дружинник опустит оружие. Деньги у тебя с собой? — Конечно. Арнвид, заплати ему. Лысый старикан, бурча, полез в седельную сумку. Деньги поменяли хозяев, а Аки подошел к Ивару вплотную. — Отпустите его, — воняя пивным перегаром, велел он сыновьям. — Надеюсь, что ты сдохнешь в первом же бою, парень, или утонешь в море! Искренне тебе этого желаю! Получив прощальный пинок в задницу, Ивар пробежал несколько шагов и свалился почти под ноги коню. Не решаясь встать, он слышал, как возбужденно гомонят, удаляясь, обитатели селения Хальтдален. За три года, что он прожил здесь, он так и не завел среди них друзей. — Поднимайся, парень, — проговорил Хаук, — и скажи, как тебя зовут. — Ивар, — ответил юноша, поднимаясь. В голове у него царил полный сумбур. Грядущая смерть отступила, но страх не ушел, обретя новую причину — полную неизвестность. Что сделает с приобретением жестокий конунг? — Не стоит смотреть на нас, точно на волков, — усмехнулся лысый дед, которого, кажется, звали Арнвид. — Не съедим! — А что будет со мной? — Не для того я спас тебе жизнь, чтобы причинять вред, — равнодушно ответил Хаук. — Поедешь с нами. И если боги пошлют попутный ветер, то выйдешь в море на моем корабле дня через три. А что будет дальше — сам Видрир не скажет. Тебе и так сильно повезло, что у меня возникли дела в Эйстридалире. Обычно я зимую севернее, в Ирьяре и в этих местах не появляюсь. На лошади ездить умеешь? — Нет, — честно признался Ивар. Впрочем, подобным искусством в Северных Землях владели немногие. — Тогда пойдешь пешком. Лошади двигались шагом, и поспевать за ними оказалось нетрудно. От голода сводило живот, болели заработанные утром синяки, но все же Ивар чувствовал себя великолепно. Он жадно вдыхал прохладный воздух и все никак не мог поверить в то, что остался жив. Когда солнце почти сползло к горизонту, от дневной радости Ивара не осталось и следа. Он ощущал себя так, что подумывал о том, что лучше бы его принесли в жертву. Немилосердно болели натруженные ноги, на которых непонятно откуда появились мозоли. Есть хотелось так, что впору было грызть камни. Проглоченный на ходу кусок сыра голода почти не уменьшил. Дорога, идущая вдоль реки Гауль, вместе с ней свернула на запад. Впереди открылось большое селение. Видны были работающие на полях люди, доносилось мычание коров, ветер нес запах дыма от разожженных очагов. — Здесь живет мой родич, — сказал Хаук. — У него и заночуем. Ивар вздохнул с изрядным облегчением. Родич конунга оказался богатым бондом, и усадьба его была ничуть не меньше, чем хутор того же Аки Золотая Борода. Когда путешественники оказались во дворе, навстречу им выбежал сам хозяин. — Хаук! — воскликнул он радостно. — Вот так встреча! Не пожалею сегодня пива! Вскоре конунг и его спутники сидели в низкой, пропахшей дымом зале, стены которой были украшены оружием и охотничьими трофеями. В очаге ревел огонь, в кружках плескалось мутное, но зато крепкое пиво, и источало одуряющий аромат жареное мясо. Прислуживающие рабыни бросали на заезжих мужчин призывные взгляды. Трещали на зубах крепкие кости, а вместо опустевших блюд тут же приносили новые. Гостеприимный хозяин явно вознамерился накормить викингов до отвала. — Ты сам откуда? — спросил у Ивара лысый дед, когда первый голод был утолен. Ел старикан немного, зато пиво поглощал так, словно сам был бочкой. — Ведь видно, что ты не местный? — Из Уппленда я, — ответил Ивар, сосредоточенно разглядывая одну из рабынь, судя по черным волосам, привезенную с юга. Платье ее самым привлекательным образом обтягивало грудь. Отвести глаза от этого зрелища было непросто. — С озера Мьерс. — Я так и подумал, — кивнул старик и опрокинул в себя очередную кружку. Пиво с бульканьем исчезло в его глотке. — Только там у вас так говорят. — Откуда ты знаешь? Ты что, эриль? — Конечно! — усмехнулся старик, показав крепкие, хотя и желтые зубы. — А ты думал, что меня в дружине за лысину держат? Я и вису могу сложить, и руны знаю, и лечить могу... Арнвида Лысого многие знают! Странно, что ты обо мне не слышал! — Одину слава! — неожиданно завопил изрядно захмелевший хозяин. — Восславим Отца Ратей, чтобы он даровал морским удальцам победу! И он щедро плеснул из кружки на земляной пол. Хаук, который пил не меньше, но выглядел совершенно трезвым, разве что чуть порозовел, повторил его жест. — А он кто? — спросил Ивар, показывая на второго спутника Хаука, который даже за столом не расстался с топорами. При ближайшем рассмотрении его лицо оказалось щедро покрыто прыщами, а взгляд — совершенно безумным. — Это Торир Топор в Глазу, — охотно ответил Арнвид. — Он сумасшедший. — Как? — А очень просто, — пожал плечами эриль, вновь наполняя кружку. При случае он, как казалось, перепил бы самого Тора. — Для него человека убить проще, чем тебе высморкаться. Хаук его года два назад подобрал. Ты от Торира держись подальше, он у нас не особенно дружелюбный... Топор в Глазу, подтверждая слова Арнвида, зыркал по сторонам злым взглядом. Можно было подумать, что находится он среди врагов. Даже пиво не смягчило его нрав. — А где корабль, на котором нам предстоит плыть? — поинтересовался Ивар. — Он вытащен на берег у Бюнеса, — ответил эриль. — И вся дружина там. Завтра доберемся туда, все увидишь... Речь Арнвида неожиданно оборвалась. Глаза его закрылись, а голова с деревянным стуком упала на стол. Из приоткрывшегося рта донесся тонкий свистящий храп. Пиво все же взяло свое. — Вижу, мои товарищи несколько устали, — проговорил Хаук слегка невнятно. Только это выдавало, насколько много он выпил. — Пора бы и... Торир неожиданно дернулся, рука его метнулась в смазанном движении. Что-то свистнуло около уха Ивара и потом послышалось глухое «чмок», с которым сталь входит в дерево. Ивар сглотнул и повернул голову: в стене, на ладонь левее его уха торчал метательный топор. — Муха, — Торир улыбался, хищно растягивая губы. — Это была муха. Теперь ее нет. Смерть насекомого, казалось, сильно потрясла хозяина дома. Бормоча что-то, он удалился, а путники принялись устраиваться спать. Прямо в зале, на широких лавках. Огонь в камине почти потух, и вскоре в полумраке слышналось только тихое дыхание спящих. Утром с реки наполз туман, его белые пушистые пряди заполонили двор, а самые смелые проникли внутрь дома. Сквозь дырку у окна туман вливался, словно невесомое густое молоко. Хотелось подойти и напиться прямо из воздуха. Зевая и потягиваясь, путешественники стали собираться. Арнвид, к удивлению Ивара, не выказывал признаков похмелья. — Утомился вчера чуток, — сказал он, осматривая оставшиеся на столе жбаны в поисках сохранившегося там пива, — вот и уснул внезапно! Во дворе Ивара ожидало новое потрясение. Работники гостеприимного хозяина усадьбы, который после вчерашнего выглядел несколько помятым, седлали не трех, а четырех лошадей. ЧЕТЫРЕХ! — Я же не умею ездить верхом! — сказал Ивар Хауку, с ужасом глядя на огромное животное. — Ты еще скажи, что мечом владеть не умеешь! — спокойно ответил вожак викингов. — Научишься. Или умрешь. Кони были оседланы. Ивар вздохнул и решительно отправился к тому, который предназначался ему. Мышиной масти жеребец посмотрел на предполагаемого наездника недоуменно — он никогда не видел, чтобы к нему приближались опасливыми шажками. — Прыгай в седло, — раздался из-за спины голос Хаука. — Или Топор в Глазу поторопит тебя... — Нет, я сам! — взвизгнул в испуге Ивар, и, не дожидаясь, когда острое лезвие воткнется между лопаток, попытался забраться на спину лошади. Это ему почти удалось, но затем что-то пошло не так, раздалось смачное «плюх!» и Ивар обнаружил, что лежит спиной на размякшей земле, а со всех сторон раздается дружный хохот. — Ничего, — послышался откуда-то сверху ледяной голос Хаука, который один остался спокоен. — Пробуй еще. Мужчина ты или нет? Ивар ощутил, как опаляющий гнев поднимается в душе. Нет, не на тех, кто смеялся над ним — за последние годы он изведал немало насмешек. Нет, это был гнев на себя, слабого и неумелого... Именно гнев поднял его с земли, заставил выпрямиться и забросил в седло. Когда приступ ярости прошел, Ивар неожиданно обнаружил, что сидит на спине жеребца, пусть чуть криво, не очень ловко, но довольно уверенно. — Неплохо, — кивнул Хаук, и в светлых глазах его мелькнуло одобрение. — Спасибо хозяину, да будут благосклонны к нему и его семье боги! Поехали! И неспешной рысью путники выехали со двора. Спустя некоторое время Ивар понял, что умение забраться на коня — вовсе не самое главное в верховой узде. Его мотало в седле, и он вынужден был держаться за узду, чтобы не свалиться. К счастью, серый жеребец оказался животным умным и спокойным, он просто бежал вслед за другими лошадьми, не обращая особого внимания на человека у себя на спине... Дорога бежала вдоль реки, проходя сквозь негустые сосняки. В воздухе висел запах хвои, солнце разогнало туман, и через ветви прорывались золотистые полотнища, сотканные из лучей светила. Шумел бегущий к морю Гауль, да стучали копыта. К вечеру дорога пошла вниз, а далеко впереди, за поросшими лесом холмами, открылась синяя ширь Трандхейм-фьорда. К этому моменту задница Ивара представляла собой один огромный синяк, а руки, сжатые на уздечке, почти закаменели. Каждый раз, когда его ударяло о седло, он шипел от боли. Шипение получалось почти беспрерывным. — Там, внизу — Бюнес, — сказал Хаук, чуть придерживая коня, — а за ним — на берегу — наш корабль. Последний участок дороги Ивар запомнил плохо. Проносились мимо стволы деревьев, о чем-то переговаривались спутники. В селении залаяли собаки, провожая всадников, а затем впереди вдруг открылся морской берег. Копыта лошадей с мягким шорохом погружались в серый песок, а волны грохотали, в бешенстве обрушиваясь на берег. Корабль лежал, наполовину вытащенный на сушу, точно выброшенное штормом морское чудовище. Гордо высилась искусно выточенная драконья голова, смоленые доски обшивки блестели, как звенья кольчуги. Неподалеку от драккара дымился костерок. Дым разрывал в клочья и уносил свежий морской ветер, пламя горело плохо, но расположившихся вокруг людей это, похоже, не смущало. — Конунг! — крикнул кто-то радостно, и викинги принялись подниматься на ноги. Хаук остановил коня и спрыгнул на землю. — Хей! — сказал он. — Вы тут не спились без меня? Ивар принялся слезать с седла. К его удивлению, это оказалось даже сложнее, чем забраться в него. Ноги совершенно не слушались, словно за время путешествия кто-то набил их мокрыми опилками. Спрыгнув на землю, он едва не упал. Острая боль пронзила бедра и колени, заныл копчик. — Что за удальца привез ты нам, конунг? — спросил у него за спиной язвительный голос. — Он, как я погляжу, еле на ногах стоит... Повернувшись, Ивар обнаружил высокого викинга. Рыжие волосы его курчавились, точно ягнячий мех, а в необычно темных глазах тлела искра насмешки. — Это Ивар, — ответил Лед бесстрастно. — Он поплывет с нами. — Гмм, — курчавый скривился, точно ему дали понюхать нечто неприятное. — Надеюсь, что с мечом он обращаться умеет лучше, чем моя бабушка! Иначе придется его оставить! Грянул дружный хохот. Ивар посмотрел на насмешника с неприязнью. — Не обращай внимания, — сказал подошедший Арнвид. — Это Нерейд Болтун. Для него насмехаться — что для других дышать. Иначе он не может. — Именно так, парень, — рыжий Нерейд неожиданно дружелюбно подмигнул. — Пойдем к костру, замерзнешь! Только тут Ивар заметил, что холодный, насыщенный влагой ветер пробирает до костей. Дрожа, он отправился к костру, где с удивлением обнаружил, что не все из викингов вскочили, чтобы приветствовать конунга. У самого пламени, завернувшись в плащ, спал очень толстый человек. Мощный храп его порой перекрывал шум прибоя. Рядом с толстяком лежала боевая секира такого размера, что ей впору было рубить скалы. — Так, — сказал Хаук, — Вемунд Боров, похоже, не рад меня видеть. И что есть силы пнул спящего в задницу. Тот недовольно всхрапнул, но прошло некоторое время, прежде чем он зашевелился и, повернувшись на спину, открыл глаза. — О, конунг, — пробурчал он, смешно причмокивая губами. — Хорошо... И, повернувшись на другой бок, толстяк вновь захрапел. — Этот конь дубравы Рагнарёк проспит! — заметил чей-то веселый голос. Викинги захохотали, необычный кеннинг пришелся им по вкусу. — Ладно, чего стоять, несите пиво, — распорядился Хаук, окинув дружину взглядом. — И еще, дайте нашему новому соратнику плащ. А то он одет явно не по погоде... К тому моменту, когда совсем стемнело, Ивар получил теплый плащ на плечи, кружку, полную пива — в руку, и был усажен на бревнышко недалеко от костра. В огонь подкинули дров, и пламя взметнулось в ночь ревущим зверем. Толстяк Вемунд, не желая добавлять к прозвищу приставку «Жареный», отодвинулся от костра. Вскоре из темноты донеслось его равномерное похрапывание. Викинги, смеясь и переговариваясь, рассаживались на бревнах. По рукам шли бочонки с пенистой брагой, от костра тянуло дымом и горелым жиром. Шумело невидимое море, из сумрака мордой исполинского чудовища выступал нос драккара. — Ну и как вы тут жили без меня? — спросил Хаук, осушив кружку. — Хорошо, — ответил, улыбаясь, Нерейд. Волосы его в свете костра обрели медный оттенок, а зубы блестели, точно снег. — Я едва не попал в сагу! — Не может быть? — восхитился Арнвид, сидящий рядом с Иваром. — И как ее назовут? Сага о Нерейде, Заболтавшем Дракона До Смерти? Сигурд Убийца Фафнира умрет от зависти! Когда смолк хохот, рыжий шутник сказал с наигранной обидой: — Да нет же! Никакого дракона не было! Мы тут ходили... гм, — последовал быстрый взгляд в сторону конунга, — в гости, в одно селение... — Ясно, опять за девками шлялись, — понимающе сказал Хаук. — Ну, не совсем, — не стал отпираться Нерейд. — В общем, возвращался я домой, ночь уже была... тишина. Был я сильно уставши, ноги слегка заплетались и занесли меня в скалы. А там у самого большого утеса... — Что там? — не выдержал кто-то. — Сам Один на Слейпнире с Гунгниром в руке? — Или бочка пива? — спросил еще один викинг, не отличающийся, судя по всему, особым воображением. — Не мешайте рассказывать, а то замолчу! — Болтун весьма неубедительно сделал вид, что обиделся, но угрозы своей не выполнил. — А там, прямо на траве сидят два цверга. Черные точно земля, страшные, как сама Хель! Одежда на них богатая, пояса камнями драгоценными украшены... Рассказчик сделал паузу, и Ивар внезапно вспомнил, что держит в руке кружку с пивом. Сделал глоток и тут же прислушался вновь, страшась упустить хоть что-то из рассказа. Нерейд свое прозвище носил явно не зря. — И говорит мне один из цвергов человеческим голосом: тебя-то мы, человек, и поджидаем... Я испугался, хотел было бежать, да ноги меня не послушались. Не иначе злым колдовством опутали меня исчадия подземелий! — Пить надо меньше, — хмыкнул тихо Арнвид. — И ноги бы тебя слушались! Нерейд не обратил на реплику никакого внимания. — Сижу я на заднице, — продолжил он рассказ. — Хлопаю глазами, а цверги и говорят: суждено тебе, человек, стать великим героем! А для того, чтобы им стать, тебе нужен меч! Хочешь, мы выкуем тебе настоящий клинок, не тупую железяку, какие делают у вас, на поверхности земли, а такой, которого не устыдился бы сам Велунд! Не бойся, платить не придется. Мы подарим его тебе... — А ты? — выдохнул кто-то из слушателей. — А чего я? — Нерейд гордо оглядел соратников. — Вспомнил, что от подарков цвергов никакой пользы, кроме вреда, не бывает, и завопил, что есть мочи: оставьте меня в покое, коротышки! Не хочу быть героем... И как только крикнул, пропали цверги. Сижу я один, как дурак, среди скал, штаны сырые. Не от страха, просто задом в лужу угодил... Так и пошел к кораблю! Может, надо было меч взять? — И была бы сага «Нерейд Трепло и зловредные карлики», — мечтательно проговорил Арнвид. — За такую сагу сказителя побили бы камнями... — Ведь сознайся, что придумал все? — спросил Хаук. — Или с пьяных глаз примерещилось? — Я тоже тогда ходил с ним, — проговорил кто-то неторопливо, и все глаза обратились на могучего, огромного роста викинга. Ладони его были, как весла, а на широкой груди поместилась бы наковальня. — Только ушел еще позже. И когда шел назад, то в темноте ударился лбом о скалу... В голове у меня что-то вспыхнуло, и я увидел, что вокруг — инеистые великаны! Потом я упал и заснул, а проснулся только утром... Но ведь если были великаны, то могли быть и карлики? — Кто это? — спросил Ивар у Арнвида, в то время как остальные викинги дружно хохотали. — Это Кари Ленивый, — охотно ответил эриль. — Он берсерк. Ты не смотри, что он такой болван. Когда ярость Одина нисходит на него, то врагам приходится несладко... — А это? — Ивар показал на седовласого воина, чье лицо было иссечено морщинами. Он сидел рядом с конунгом, и Хаук оживленно с ним беседовал. — Это Эйрик Две Марки, — уважительно сказал Арнвид. — Самый старший здесь, кроме меня. Когда конунг в отъезде, то Эйрик заменяет его. — Ясно, — Ивар кивнул, и неожиданно ощутил, насколько сильно хочет спать. Ночь сгущалась, и с моря все мощнее веяло холодом. Проснулся Ивар оттого, что его довольно сильно потрясли за плечо. Открыв глаза, он обнаружил мрачного Нерейда, который зевал и почесывался, точно медведь, только что выбравшийся из берлоги. — Чего разлегся? — бросил вчерашний рассказчик, утренний туман осел на волосах которого блестящими каплями. — Нам с тобой за дровами идти, вставай... Пришлось подниматься. Зевая так, что завываниям позавидовали бы волки, отправились в близкий сосняк. Стук топоров перебудил дружину, и когда Нерейд с Иваром, нагруженные дровами, вернулись к кораблю, то почти все были на ногах. Кроме Вемунда. Который равнодушно продолжал храпеть, не обращая внимания на творящуюся вокруг суматоху. — Все со мной в селение, — сказал после завтрака Хаук. — Нужно отвести коней, и купить кое-чего. Остаются: Эйрик, Сигфред, Кари... ты, Ивар, ну и Вемунд, этого проще убить, чем разбудить! Следите за окрестностями, мало ли что! Стоянка опустела. Ивар вздумал было еще вздремнуть, но к нему подошел Эйрик и сказал: — Пойдем. — Куда? — искренне изумился Ивар. — Подберем тебе оружие, — спокойно ответил Две Марки. — А потом посмотрим, как ты им владеешь. На корабле оказался целый оружейный склад. Топоры, мечи, копья были свалены неопрятной грудой. Точно панцири огромных круглых жуков, валялись щиты. — Все взято в бою, — сказал Эйрик, перехватив недоуменный взгляд Ивара. — С прошлого года осталось. С помощью короткой палочки он измерил рост Ивара, определил длину его рук и размах плеч. Нагнувшись, с грохотом залез в груду оружия, а когда выпрямился, то в правой руке его был недлинный прямой клинок с рукоятью, навершие которой было снабжено тяжелым шаром, а в левой — деревянный щит с массивным железным выступом посередине. — Вот, — сказал Две Марки. — Это тебе как раз. Шлем сам подбери, чтобы на макушке не торчал, но и на нос не сползал. Кольчуг нет, добудешь в бою, если не прирежут... Ивар судорожно сглотнул. Вскоре он в нелепом коническом шлеме, который неприятной тяжестью охватывал голову, очутился на берегу. Меч в руке казался лишним, словно рог на голове у собаки. — Что ты держишь его, как крестьянин — лопату? — недовольно пробурчал Эйрик, который также вооружился. — Возьми крепко за рукоять, и подними перед собой! Оставшиеся в лагере викинги подтягивались поближе, желая развлечься зрелищем. Лишь Вемунд безмятежно спал. Сна в него, похоже, влезало больше, чем в кота. — А теперь ударь меня! — Две Марки поднял клинок, и Ивар испытал приступ страха, поняв, насколько тот острый. В животе заворочались кишки, сердце сжала холодная лапа. — Как? — спросил он. — Мечом, дурень! — прорычал Эйрик. Зрители захохотали. Размахнувшись что есть силы, Ивар бросился вперед. Клинок его со свистом разрезал воздух и, пролетев через то место, где только что был Эйрик, потянул хозяина за собой. Тот пробежал несколько шагов вперед, неловко отставив руки в стороны, и, не удержавшись, брякнулся лицом в землю. Было больно и обидно. — Я мог тебя убить раза три, — проговорил Две Марки, глядя, как неуклюжий, точно месячный теленок, новичок поднимается на ноги. — А теперь попробуй отразить мой удар... Он бил нарочито медленно и несильно. На лице Ивара отразился ужас, и он вздернул щит вверх, подставляя его под меч, но и закрывая себе обзор. Эйрик остановил удар и атаковал вторично — снизу, тычком в горло. Острие меча остановил в двух пальцах от шеи Ивара. Тот, не успевший даже дернуться, побелел, точно полотно. — Как так, — забормотал он растерянно. — Я же думал... Ведь надо было... — Вот уж не знаю, что надо было! — Эйрик с досадой сплюнул в траву. — Но такого селезня у нас еще не было! С тобой еще возиться и возиться! Ивар опустил щит и меч. На лице его отразилась обида. Глава 2. Ветры моря. — Эй, кто хочет сразиться с нашим новым другом? — спросил Две Марки, повернувшись к зрителям. — Только не калечить! — Пожалуй, я, — ответил тощий невысокий парень, которого звали, насколько Ивар запомнил, Сигфредом. Взяв меч, он встал в боевую стоку. Ивар глухо застонал. В этот момент он хотел оказаться где угодно, за тысячи миль отсюда, даже в самом Хель, лишь бы избавиться от необходимости сражаться... — Чего ты ждешь? — спросил Сигфред, поводя лезвием в воздухе. — Нападай! На это раз Ивар, наученный прошлым опытом, атаковал осторожно. Сделал шаг вперед и после этого ударил, целясь в шею противника. Тот играючи отразил удар, и тут же прыгнул вбок. Ивар крутнулся, пытаясь защититься, тяжелый щит повел его в сторону. Чтобы не упасть, он выбросил руку с мечом, и к собственному удивлению, попал точно в Сигфреда, который, видя, что сопернику не до него, свой удар остановил на полпути. Лезвие пропороло рубаху и прорезало бок. На белой ткани выступило и начало быстро разрастаться алое пятно. Ивар совершенно непроизвольно вытащил меч и отступил на шаг, с ужасом глядя на раненого. Руки у него тряслись, а губы двигались, рождая слова: — Я не хотел... Это случайно... Я не хотел! Сигфред, как казалось, вовсе его не слышал. На его лице отразилось удивление, он недоуменно посмотрел на бок, и меч с обиженным лязгом вывалился из руки. — Ивар, беги! — неожиданно сказал Эйрик. — Быстро! Но оказалось уже поздно. Лицо Сигфреда неожиданно преобразилось — темные глаза заблестели, точно слюда, а в чертах проступила неукротимая, бешеная ярость. Зарычав, он двинулся прямо на Ивара. С подбородка безумца капала пена, на шее страшно напряглись жилы, лицо сделалось багровым. — Беги! — еще раз крикнул Эйрик, и в голосе его было отчаяние. — Он ведь убьет тебя! Ивар отступил еще, с ужасом ощущая, что ноги не слушаются. Мелькнула мысль о том, что можно бы защититься — ведь в руках у него оружие, а Сигфред идет на него с голыми руками. Но привести ее в исполнение Ивар не успел. Огромная ладонь отстранила его с такой легкостью, с какой обычный человек отодвигает кувшин, и могучая фигура Кари вклинилась между безумцем и его предполагаемой жертвой. — Спокойно, — голосом, мощным, как морские валы, прогудел Ленивый. — Утихомирься, Сигфред... Тот в ответ зашипел, точно кошка, и бросился на Кари. Легким толчком тот отшвырнул нападавшего. Перекатившись по земле, Сигфред стремительно поднялся на ноги и одним прыжком подскочил к сосне толщиной в руку. Ухватился и, Ивар не поверил своим ушам, дерево затрещало. На стволе обозначилась трещина. С яростным ревом Сигфред пригнул его к земле и одним рывком сломал. В мгновение отломил верхушку с ветвями, и с импровизированной палицей из ствола напал на Ленивого. Замах его был стремителен, словно Сигфред бил не толстым стволом, а легкой палкой. Свистнул воздух, а Кари все так же стоял, не сходя с места. Обманчиво ленивым движением он поднял руку. Раздался глухой хряск, словно ударили по деревянной колоде. В руках у Сигфреда остался короткий обломок, а остальная часть дубины, медленно вращаясь, отправилась в полет. Пролетев с десяток шагов, она с отчетливым «Чпок!» приземлилась на голову мирно спавшему до сих пор Вемунду. Храп того прервался, и по-старчески закряхтев, Боров сел. — Вот так всегда, — сказал он недружелюбно, распахивая рот в звучном зевке. — Только ляжешь вздремнуть, тебя тут же будят! Что, передрались опять, что ли? Первым засмеялся Эйрик, за ним глухо захохотал — точно ударялись друг о друга валуны, Кари. Несмело захихикал Ивар. На безумном лице Сигфреда проступило странное выражение — такое может быть у человека, который изо всех сил старается проснуться, чтобы вырваться из кошмарного сна. Прижав ладони к лицу, он со стоном рухнул на землю. — Он бы просто убил тебя, — отсмеявшись, сказал подошедший к Ивару Эйрик. — Он же берсерк. Его даже прозвали Весло за то, что один раз, впав в боевую ярость, он расшвырял пятерых противников корабельным веслом. Тогда ему было всего тринадцать. Сигфред заворочался, приходя в себя. С трудом встал на ноги, его шатало. На лице было дикое, испуганное выражение. Кари, бережно придерживая соратника, повел его к морю — умыться. В берег с глухим гулом бились неутомимые волны. Отбывшие в селение вернулись к вечеру. Со стороны дороги разнесся противный скрип, и показались медленно катящиеся телеги, нагруженные бочками и мешками. Викинги шли рядом с ними, непринужденно смеясь и болтая. — Вставайте, лежебоки! — крикнул Хаук, подходя к лагерю. — Все на разгрузку! Мы купили все, что нужно для долгого пути... — И пиво! — глубокомысленно изрек спящий Вемунд, не переставая храпеть. — И ты вставай, — приказал ему конунг. — Сам знаешь, у нас работают все. Ивар, у которого после целого дня махания мечом нестерпимо ныли плечи и руки, без особого воодушевления направился к телегам. Но работа шла споро, мешки один за другим шлепались об землю, в бочонках что-то призывно булькало, и вскоре весь груз оказался свален на землю беспорядочной кучей. Возчики щелкнули кнутами, и телеги, заскрипев еще противнее, отправились в обратный путь. — Арнвид, — во взгляде, обращенном на Лысого, был приказ. — Вопроси руны. Все готово и мы можем выйти в море хоть завтра. Что нам готовит судьба? — Сейчас посмотрим, — и эриль, бормоча что-то под нос, отвязал от пояса небольшой мешочек из кожи, бока которого украшали таинственные знаки. Закрыв глаза, он сунул в мешочек руку и вытащил оттуда небольшую пластинку, выточенную, судя по цвету, из моржового клыка. На ее поверхности был выжжен угловатый значок. Ивар с суеверным страхом наблюдал за Арнвидом. Лысый старик в этот момент выглядел величественно, словно сам Один, а глаза его едва заметно светились. Недовольно пробурчав что-то себе под нос, он вытащил еще одну руну и воззрился на нее с видом человека, силящегося разгадать трудную загадку. — Молот Тора и День, — сказал эриль после паузы, тишину во время которой не решился нарушить никто из викингов. Буйные и шумные обычно, сейчас морские воины стояли тесной кучкой, как нашкодившие дети. — Борьба, а потом слава. Путешествие наше будет непростым, но в нем обретем мы немало побед! Можно плыть, конунг! Хаук, на лице которого на мгновение появилось и тут же исчезло выражение жадного любопытства, обвел взглядом дружина. — Вы слышали? — сказал он звенящим голосом. — Завтра мы отправляемся в поход, и пусть Владыка Ратей будет с нами! Одину слава! — Одину слава! — трижды повторенный тремя десятками луженых глоток клич прокатился по берегу, заставив море на мгновение утихнуть, а чаек — с истошными воплями взвиться в воздух. А вечером, когда огонь жадно облизывал дрова, а над ним скворчали, исходя жиром, отборные куски мяса, конунг совершенно неожиданно обратился к Ивару. — Каждый новый дружинник, — сказал Хаук, и глаза его были холодны, точно зимний рассвет, — попадающий на наш корабль, должен рассказать о себе. Мы должны знать, с кем нам придется сражаться бок о бок. Собравшиеся вокруг костра викинги радостно загудели. Ивар сглотнул. Рассказывать не хотелось, хотелось спрятаться от устремленных на него любопытных взглядов. — Ну, я... мне, — начал он, чуть не заикаясь. — Не мямли! — прервал его конунг. — Ты не косноязычен, так что говори нормально... — Я родом из Скауна, что близ озера Мьерс. — сказал Ивар, собравшись с духом. — Мой отец был бондом, не самым богатым. Три года назад во время набега шведов дом наш сгорел, все родичи мои погибли. Пешком я добрался до деревни Хальтдален, где Аки Золотая Борода, двоюродный брат мужа сестры моей матери, приютил меня. — Немалый путь ты проделал! — сказал кто-то. — Ну, а как я попал сюда, вы наверняка знаете, — неуверенно улыбнувшись, добавил Ивар. — Почтенный Хаук спас меня от смерти... — Слушай, — влез Нерейд, в глазах которого плясали искры веселья. — А как ты смог соблазнить дочку Аки? Ведь она красивая девица, наверняка, за ней бегали парни и побогаче и покрасивей тебя! Ведь ты был простым батраком! — Я не знаю, — совершенно искренне ответил Ивар и порадовался, что в полумраке никто не видит, как покраснели его щеки. — Как-то само получилось... Я не особо и хотел... Она сама как-то подошла... ну и... вот! — Странно, — Арнвид усмехнулся. — Иные столько сил прикладывают и не добиваются ничего, а ты ничего не хотел — и все получил! Ловкач! — Вот и прозвище! Вот и прозвище! — весело воскликнул неуемный Нерейд. — Что за человек, у которого даже нет прозвища? Ивар Ловкач — звучит? Викинги захохотали так, что Ивару показалось, земля слегка вздрогнула. Сам он почувствовал, что краснеет еще сильнее. Щеки заполыхали так, что от них можно было зажигать огонь, и Ивар сердито посмотрел на шутника. Тот в ответ показал язык, длинный и острый, подозрительно похожий на змеиный. — Одного не пойму, — от слов Хаука среди теплого вечера ощутимо повеяло холодом. — Ты хоть что-нибудь в жизни делал сам? Хоть раз отвечал за свои поступки? — Да, наверно... — неуверенно начал Ивар. — А я думаю — нет, — прервал его конунг. — За все события в твоей жизни ответственность несет кто-то другой. А тот, кто не может отвечать за свои поступки, не может зваться мужчиной. Повисла напряженная тишина. Только потрескивали угли в костре да шумело море. Под пристальным взглядом Хаука Ивару стало очень неуютно. — Ладно, — проговорил тот, отводя глаза. — Поедим — и спать, завтра выходим в море. Пахнущее дымом мясо рвали зубами с яростью оголодавших хищников. Жир тек по пальцам, слышалось чавканье, перемежаемое треском из-за шевелящихся ушей едоков. Ивару кусок не лез в горло. Слова предводителя викингов почему-то запали в душу, показались особенно обидными, хотя до сегодняшнего дня юноша был уверен, что живет вполне правильно и все решает в жизни сам... Покончив со своей порцией, он встал и отправился к воде. Море тянулось на запад слегка всхолмленной темной равниной. По небу бежали рваные тучи, жуткие чудовища, пожирающие звезды. Изредка появляющаяся из-за них луна бросала на воду горсть серебристых бликов и тут же пряталась снова. Ивар сел на небольшой бугорок и принялся смотреть на бескрайнюю водную гладь. В голове вспыхивали и гасли судорожные, тревожные мысли. Еще несколько дней назад он не представлял иной жизни, чем в усадьбе Золотой Бороды, и был вполне доволен тем, что проведет батраком всю жизнь. Теперь его будущее лежит там, за морем, за его бездонными пучинами... Знать бы, какие еще сюрпризы приготовила судьба? — Навались! — крикнул Хаук. — Давай! Раз-два! Рядом сипел и потел Нерейд, под сапогами противно скрипел песок, а драккар, точно уснувший на берегу кит, не желал сдвигаться с места. Лежбище на берегу Трандхейм-фьорда казалось ему уютнее, чем переменчивое лоно моря. — Еще разок! Он поддается! — в крике конунга звучало несгибаемое упорство. — Давай! Ивар налег, смачно выругался Кари, и днище корабля с противным шуршанием сдвинулось с места. Медленно, а затем все быстрее, драккар заскользил к морю. Через несколько мгновений его нос с плеском погрузился в серые, точно сталь, волны. Языки, составленные из белой пены, облизали смоленые борта. — Клянусь медом богов, наш конь бурунов изрядно располнел! — сказал Арнвид, пыхтя, как прохудившиеся мехи. Эриль толкал корабль вместе со всеми, несмотря на возраст. — Ничего, — без тени улыбки ответил Хаук. — Побегает — похудеет. Грузимся! Последовала суета, во время которой на борт были погружены доставленные вчера припасы — пиво, сухари, копченое мясо. С грохотом вставали в пазы длинные весла. Ивару, как самому неумелому, досталось место на последней скамье. Сидящий ближе к носу Вемунд посмотрел на нового викинга без воодушевления и сказал: — Жилы не рви. Старайся попадать в ритм. Если устанешь — весло подними и отдыхай. Все равно толку от тебя пока немного. — Ну что, отваливаем? — спросил Эйрик Две Марки, вставший к рулю, у конунга. — Отваливаем! — сказал тот. — Да поможет нам Один! Весла с плеском погрузились в воду и корабль, медленно, словно огромная рыбина, принялся выбираться с мелководья. Отойдя от берега, он развернулся на северо-запад, к выходу из фьорда. — Гребем! — приказал Хаук. — Как выйдем на открытую воду, поставим парус. Веслом, которое на первый взгляд выглядело неподъемным, оказалось орудовать довольно легко. Ивар вскоре приноровился к неторопливому ритму гребли. Корабль резво бежал вперед, с шумом зарываясь в волны. По правому борту медленно уплывал назад лесистый берег фьорда. Свежий ветер трепал волосы, время от времени гребцов обдавало брызгами. На носу драккара статуей замер Хаук. Синий плащ вился за его плечами, точно диковинные крылья, и впервые за многие месяцы морской конунг дышал полной грудью, вдыхая наполненный влагой ветер. К полудню Ивар ощутил, что весло начало тяжелеть. Им становилось все сложнее и сложнее ворочать. На ладонях набухли и принялись болеть мозоли. Ветер перестал казаться свежим, превратившись в просто холодный. Не согревала даже гребля. Прочие викинги все так же неутомимо гребли, не обращая внимания на неудобства. — Хватит! — приказал Хаук, когда берег неожиданно оборвался острым мысом и свернул на юго-запад. — Суши весла. Разворачиваемся и ставим парус! Ветер, хвала богам, попутный! Викинги забегали, устанавливая мачту, которая до сих пор лежала между скамьями на днище корабля. Ивар, который мало чего понимал в происходящем, помогал по мере сил. Поползла к небесам рея, и с треском развернулся на ней парус — белый, с ярко-алым диском солнца в середине. — Конунг называет его Кровавым глазом, — сообщил Ивару Арнвид, лысина которого гордо блестела под лучами нежаркого солнца. — Хей! — крикнул тем временем Хаук, и в голосе его, обычно спокойном, звучала самая настоящая радость. — Доставай пиво! С почином! Морская гладь огласилась восторженными воплями. Ветер надувал парус с Кровавым глазом пузырем, и драккар с шумом резал морскую плоть. На открытой воде качка усилилась, и Ивар неожиданно ощутил, что его начинает поташнивать. После обеда, состоявшего из пива и сухарей, неприятные ощущения усилились. — Это у тебя с непривычки. Полежи, авось полегчает, — сказал Вемунд, глядя на позеленевшего соратника и сам, должно быть для того, чтобы бороться с морской болезнью, улегся на лавку и захрапел. Но попутный ветер держался недолго. Он все слабел и слабел, пока не пропал совсем. Парус бессильно обвис, и движение корабля замедлилось. — Арнвид, где ты там! — крикнул Хаук. — Отрабатывай харчи! Лысый эриль с сомнением во взоре обозрел небо и поскреб макушку. — Сложно будет, — проговорил он. — Может, на веслах? — Успеем еще нагрестись, — ответил конунг. — Пока еще не вработались, все после зимы жирком обросли. Зачем зря силы тратить? Покачав головой, Арнвид встал на нос, к самой драконьей голове, поднял лицо к небу и запел. Голос его, поначалу хриплый, постепенно становился все более сильным и звонким. Слов Ивар, к немалому удивлению, разобрать не мог. Неожиданно эриль прервал пение, но отголоски песни все еще продолжали звучать над поверхностью море, словно странное, почти не гаснущее эхо. Арнвид резко вскинул руку и стремительными движениями нарисовал в воздухе несколько рун. За ладонью Лысого оставался серебристый огненный след, и угловатые знаки повисли в воздухе, светясь и потрескивая. Арнвид выкрикнул нечто повелительное, и сделал жест от себя, словно отталкивая что-то невидимое. Руны скачком увеличились, вспыхнули ярко и тут же исчезли в яркой вспышке. Ветер налетел могучим порывом. Парус выгнулся, заскрипели крепящие его веревки, мачта ощутимо прогнулась. Ивару в лицо швырнуло пригоршню брызг, он машинально сглотнул, ощутив на языке солоноватую горечь. — Вот теперь порядок, — мрачно пробормотал эриль, отходя к своей скамье. Вызванный им ветер держался до самого вечера. Желтый шарик солнца неудержимо катился по голубому куполу неба, а когда он навис почти над самым западным горизонтом, впереди вырос, словно поднявшись из моря, скалистый неуютный берег. — Остров Хитра, — сказал Ивару проснувшийся Вемунд. — Там, чуть дальше есть удобная бухта. В ней, скорее всего, и заночуем. Скалы, тянувшиеся воль берега отвесной серой стеной, расступились, обнажив полукруг песчаного пляжа. Видна была небольшая речка, впадающая в море, и роща странных деревьев с толстыми стволами. — К берегу! — скомандовал Хаук, и драккар начал поворачивать. Парус заполоскался и повис, пришлось викингам браться за весла. Задним ходом корабль медленно вошел в бухту. Тут царило почти полное безветрие. Заскрипел под днищем песок. Ивар вслед за остальными выскочил за борт. Сапоги промокли сразу, но разве станет мужчина обращать внимание на такие мелочи? По команде дружно взялись, и драккар одним движением наполовину вылетел на берег. Только зашумели возмущенно, раздаваясь в стороны, волны. Стоять на твердой суше после целого дня, проведенного на качающейся палубе, было странно, и Ивар, отправившийся вместе с остальными за дровами, некоторое время ковылял, как хромой. Среди огромных деревьев царила полная тишина, под ногами шуршали странные узорчатые листья, в воздухе плавал приятный сладковатый аромат. — Дубы? — узнавание было внезапным, точно удар молнии. — Я думал, они так далеко к северу не растут! Ведь даже в Уппленде они редки. — Да, не растут, — ответил оказавшийся рядом Арнвид, который уже успел набрать охапку веток. — Им слишком холодно. Но это место, — тут эриль понизил голос, словно их кто-то мог подслушать, — пропитано древним волшебством. Когда-то тут было святилище тех, кого мы называем светлыми альвами. Потом с юга пришли наши предки, и альвы ушли, не желая терпеть соседства. А чары остались... Ивар огляделся. Дубы стояли, точно коричневые исполинские колонны, несмотря на весну, они были покрыты листьями, и сплошной их полог скрывал небо. Казалось, что стоишь в огромном зале с высоким зеленым потолком, сотканным из слегка колеблющейся ткани. Странное ощущение, похожее на светлую, тихую тоску, пронизало Ивара. Он невольно вздрогнул... Наваждение исчезло мгновенно. Он вновь стоял посреди дубовой рощи, а вокруг возились, собирая хворост, соратники. Опасаясь быть обвиненным в лености, он бросился помогать. К кораблю, около которого был уже разожжен костер, Ивар принес такую охапку веток, что едва не задохнулся под ее тяжестью. Вывалил ее на землю, вытер со лба пот и собрался отдохнуть до ужина, когда чья-то рука тронула его за плечо. Повернувшись, он увидел Эйрика Две Марки. — Пойдем, — сказал тот, протягивая Ивару меч. — Куда? — спросил тот, холодея от нехорошего предчувствия. — Ты должен научиться пользоваться оружием, — пожал плечами седой викинг. — Или погибнешь в первом же бою. Нам на корабле не нужен бесполезный человек. — Но я устал! Мы почти целый день гребли! — Ничего, — Две Марки понимающе ухмыльнулся. — Привыкай. Это пока тяжело. Дальше будет еще тяжелее! Пойдем! Ивар вздохнул и, взяв меч, потащился за Эйриком. Второй день плавания почти ничем не отличался от первого. Ветер держался попутный, но очень слабый, и Хаук несколько раз усаживал дружину на весла. Море было спокойным, равномерно бежали пологие серые волны, метались над водяной поверхностью чайки, оглашая мир пронзительными криками. Корабль шел на юго-запад, не теряя из виду землю. Они проплывали мимо островов, больших и маленьких, проходили узкие устья фьордов, иные из которых могут тянуться вглубь земли на многие дни пути. Жители селений, расположенных на берегах, провожали корабль внимательными взглядами, а рыбацкие суденышки при виде паруса с алым солнечным диском стремились отойти подальше. Драккар Хаука Льда в этих местах, судя по всему, хорошо знали. Первый большой корабль они увидели только к вечеру. Длинный драккар вывернул из-за скалистого острова, похожего на огромный окорок, и ходко пошел на сближение. Викинги заволновались. — Парус с желтыми и белыми полосами! — крикнул, вглядевшись в приближающееся судно, зоркий Нерейд. — На носу — медвежья голова. Это Берси Драный Плащ! — Славную встречу послал нам Один, — в голосе Хаука звенела кровожадная радость. — Будет с кем сегодня переведаться в буре копий. Вооружайтесь! Ивар ощутил, как сердце его сжалось, точно испуганный заяц, а затем зачастило, как у птицы. Остановившимся взглядом он смотрел на то, как соратники извлекают из-под лавок кольчуги и облачаются в них, как размахивают для пробы мечами и топорами, как блестит солнце на шлемах. — А ты чего замер, точно пугало? — хлопнул Ивара по плечу Вемунд. — Бери оружие, готовься биться! Берси — кровный враг нашего конунга, так что сегодня без драки спать не ляжем... Ивар вздрогнул и в отчаянии осмотрелся. Во рту образовался противный гнилостный привкус, руки тряслись, а во всем теле ощущалась какая-то легкая слабость. Очень хотелось выпрыгнуть за борт, лишь бы оказаться подальше от корабля, на котором сейчас зазвенят мечи... С некоторым трудом пересилив себя, он надел шлем, взял меч, который научился держать правильно только вчера, а на левую руку навесил щит. Все вокруг уже были в боевом облачении, Торир и еще двое викингов накладывали стрелы на тетиву. Прочие воины собирались на носу, который был развернут в сторону вражеского драккара. У самой драконьей головы замер Хаук, светлые волосы его торчали из-под шлема, а лицо было спокойным, словно не битва предстояла впереди, а пирушка в кругу друзей. Корабли медленно сближались. — Помните, — сказал конунг, повернувшись к воинам, — никто не избегнет смерти! Но тот, кто со славой падет в бою, попадет в чертоги Отца Ратей! Одину слава! — Одину слава! — слитным ревом отозвалась дружина. И словно эхо, долетел от вражеского драккара слабый крик. — Чего они там? — спросил Нерейд, напряженно прислушиваясь. — Никак оскорбления выкрикивают? — Точно, — кивнул Арнвид. — Говорят, что мы все — сыновья рабов, годные только чтобы жрать свиной помет. Сейчас я им отвечу! Эриль на несколько мгновений задумался, а затем открыл рот: Мы напоим славно Вороновой брагой — даятеля злата гром мечей прославит — птиц потехи Скегуль Пасть заткнем бахвалам. Чеканные строки висы одна за другой падали на притихшую водную гладь. В ответ на нее с корабля Берси Драного Плаща послышались яростные вопли, лишенные какого-либо склада. Похоже, что на том драккаре не нашлось никого, обученного искусству скальда. Дружинники Хаука оскорбительно захохотали. — Вот так-то, — сказал Арнвид, гордый, точно петух, прогнавший от своих кур соперника. — Будут знать, как со мной связываться! — Прикройте эриля щитом, — бросил конунг, — похоже, они сейчас начнут стрелять. — Ивар! — рявкнул, оглянувшись, Эйрик. — Иди сюда! Толку от тебя мало! Головой отвечаешь за Арнвида! Вдруг ему понадобится бросить руны? В этот момент он даже щит не может держать! Ослушаться не было никакой возможности. Когда Ивар шел вперед, ноги его, казалось, весили каждая больше, чем весь драккар. Подойдя, он встал перед эрилем, оказавшись в последнем ряду бойцов, которые выстроились клином. В тот же момент свистнули первые стрелы. Одна вонзилась в мачту, пролетев над самой головой Ивара, и тот вздрогнул, живо представив, как она впивается ему в лицо, пробивает кости, вонзается в мозг... От страха на спине выступила испарина. — Берси! — крикнул Хаук, который стоял в открытую, ничуть не таясь нацеленных в него стрел. — Ты сам пришел ко мне, совратитель! Сегодня я убью тебя! — Я поджидал тебя здесь, трус! — ответил низкий, рычащий голос. — Твой труп я отдам псам! Вемунд обидчиво заворчал. — Давай! — махнул рукой конунг и тут же отступил под защиту щитов. Торир спустил тетиву. Тотчас на корабле противника раздался вопль и тяжелое тело с плеском упало за борт. Воины Хаука дружно заулюлюкали. Перестрелка длилась недолго. Поняв, что лучники у противника лучше, чем у него, Драный Плащ повел корабль вперед. Драккары столкнулись с треском, Ивар едва не упал. Через состыковавшиеся борта с ревом хлынула волна воинов. Навстречу им двинулась крепко сбитая стена щитов. Лязг железа мгновенно стал оглушающим. Ивар видел как свалился разрубленный секирой Вемунда воин с чужого драккара, как Торир один за другим швырнул свои топоры и взялся за меч, как огромный Кари, еще не впавший в боевую ярость, возвышается среди схватки, словно утес среди бурных волн. Сам Ивар остался за спинами сражающихся. Мокрыми от пота руками он сжимал меч и щит, моля всех богов о том, чтобы ему не пришлось вступить в сражение. Рядом подпрыгивал и азартно выкрикивал чего-то Арнвид. Вылетевшее из схватки копье пролетело совсем рядом и вонзилось в борт, раздраженно задрожав длинным телом. Ивар испытал новый приступ страха. Преодолеть его помогла мысль о том, что он должен прикрывать другого, а значит, не может трусить. Сместившись вправо, он заслонил собой увлекшегося Арнвида, который, похоже, вообще забыл про свой щит. Битва тем временем продолжалась. Хаук, хладнокровно отражая нацеленные на него удары, сражался с предводителем нападавших — высоким воином, облаченным в шлем с личиной. Из-под нее торчала густая рыжая борода. Верх пока не мог взять никто. Могучий рев перекрыл лязг оружия и вопли воинов. Так мог бы кричать инеистый великан, который прищемил ладонь дверью. Обнаженный по пояс воин, ростом и волосатостью могущий поспорить с медведем, вломился в ряды дружины Хаука, расшвыривая людей, точно поленья. В сторону отлетел Эйрик, с трудом увернулся от падавшего сверху топора Торир. Ивар с ужасом увидел, как меч отскочил от груди волосатого, точно она у него была из камня. Но тут на пути у берсерка вырос Кари. Он не кричал, но при взгляде на него даже одержимый одиновым безумием воин остановился. Зарычал, нагнетая ярость, изо рта его потекла пена. Битва на мгновение остановилась. Все замерли, глядя на схватку гигантов. Взлетела рука с топором. Кари шагнул вперед так, что корабль вздрогнул, и схватил противника за запястье. Лицо того от напряжения перекосилось и налилось кровью. Они стояли неподвижно, застыв, точно тролли, которых застал рассвет. Затем послышался слабый треск, и Ивар, ощущая тошноту, видел, как рука волосатого переламывается под могучей дланью Кари, точно сухая ветка. Взблеск меча, фонтан крови брызнул из разрубленного горла, и бешеный рев, который не смолкал все это время, затих, сменившись хриплым бульканьем. Поверженный берсерк рухнул, а Кари ликующе закричал, вскинув над головой отливающий багровым клинок. Следующий его удар разрубил еще одного дружинника Берси надвое. Все тут же пришло в движение. Битва возобновилась, но воины Хаука словно обрели второе дыхание, а дружинники Берси, ошеломленные гибелью сильнейшего из своих, потеряли боевой дух. Сами конунги продолжали сражаться. Мечи лязгали, щиты покрылись трещинами, но ни один не мог одолеть... — Отходим! — крикнул Драный Плащ. — Все на корабль! — Стой, трус! — яростно зарычал Хаук, но Берси, изловчившись, оттолкнул его щитом, а сам отпрыгнул назад, на свой драккар. За конунгом последовали воины. Один за другим они обращались в бегство. Иные брались за весла и отталкивали свой корабль от корабля Хаука, лучники вновь взялись за свое оружие. Самые отчаянные и сильные прикрывали отход. Ивар, который весь бой простоял на месте, неожиданно понял, что победа близка, и что сегодня вражеский меч не проделает прорехи в его шкуре, не поковыряется во внутренностях... Осознание этого наполнило сердце безумным восторгом. Родившись в груди, тот теплой волной поднялся до горла, откуда и вырвался истошным воплем радости. Не видя ничего вокруг, Ивар ликующе вскинул руки... Свистнула стрела. Рядом кто-то застонал. Восторг мгновенно исчез, по спине пробежал холодок страха. Вернувшись от переживаний к реальности, Ивар повернулся: Арнвид медленно оседал на палубу. Из его плеча, горделиво белея оперением, торчала стрела. На суконной рубахе эриля расползалось кровавое пятно. — Ой, — только и мог сказать Ивар. — Вытащи стрелу, — прохрипел Арнвид, привалившись спиной к основанию мачты. — Но как? Я не умею! — Я скажу, — голос эриля был хриплым от боли. — Она пробила меня насквозь. Обломи вот тут... Ивар, повинуясь подсказкам, разорвал рубаху на плече Лысого. Обломил заднюю часть стрелы и, ухватившись за торчащий из плеча окровавленный наконечник, принялся тянуть. Руки его дрожали, в горле бился гадостный ком тошноты. Арнвид глухо стонал. Стрела с протяжным чмоканьем вышла из раны. Ивар облегченно вздохнул и поспешно выпустил из рук окровавленный наконечник, который с глухим стуком упал ему под ноги. Только в этот момент Ивар понял, что вокруг тихо, как в погребе. Повернувшись, он обнаружил, что дружина в полном составе стоит у него за спиной. Хаук снял шлем, мокрые от пота волосы потемнели и прядями прилипли ко лбу. На лице Нерейда виднелся большой синяк, а из пореза на ноге Сигфреда, который был хорошо виден через порванную штанину, медленно струилась кровь. — Ты должен был его прикрывать! — сказал конунг жестко, и глаза его заледенели, став двумя кружками холодного синего пламени. — Ты этого не сделал! — Я не виноват, оно само получилось, — по своей обычной привычке забормотал Ивар. — Мужчина — отвечает за свои поступки, — очень медленно и четко проговорил Хаук. — В том числе и за те, которые не делают ему чести. Ты допустил ошибку, так хотя бы прими наказание достойно. Ивар затравленно огляделся. Во взглядах, обращенных на него, не было сочувствия. Конунг шагнул вперед, правая рука его резко дернулась, и тут же в челюсть Ивара точно ударило бревном. Он неожиданно ощутил, что лежит на палубе, а челюсть ужасно болит. Конунг смотрел на него сверху без всякой злобы, со спокойным видом человека, исполнившего свой долг. — Эриль нужен нам живым и целым! — сказал он наставительно. — Всякая рана его — удар по всей дружине. Вдруг он теперь не сможет вовремя бросить руны? — Я понял, — проговорил Ивар, кривясь от мучительной боли. — Вот и хорошо, — кивнул Хаук. — Поднимайся. Нам пора на весла. Тяжело развернувшись, словно огромный обожравшийся зверь, корабль заспешил к берегу. Несмотря на продолжительность, бой вышел не очень кровавым. В дружине Хаука погибло только двое, и еще двое не могли пока грести. Арнвид что-то делал с ними, время от времени морщась от боли в простреленном плече. Ивару при каждом взгляде на эриля становилось стыдно. Причалили в небольшой, не очень удобной бухточке. Сюда задувал ветер, поэтому костер нещадно дымил, не желая разгораться. За водой и дровами приходилось ходить далеко, но никто не жаловался — грести дальше в поисках более удобной стоянки не было сил. Трупы убитых врагов, которых оказалось семь штук, ободрали и побросали в море. Эйрик со знанием дела осмотрел снятую с одного из мертвецов кольчугу, после чего передал ее Ивару. — На, — сказал он. — Отчистишь, и будет твоя. Как раз по росту. Отскребать кольчугу пришлось песком. Кровь прежнего хозяина отмывалась плохо. Ивар провозился почти до самого заката, заморозил до судорог руки в холодной воде, но зато тем же вечером облачился в кольчужную рубаху. Впервые в жизни. Ощущение было непривычным. Надежная тяжесть облекла плечи, холодила грудь сквозь рубаху, просторные рукава скрыли руки почти до запястий, а внизу кольчуга доходила до самых колен. — Неплохо, — сказал Эйрик, осмотрев Ивара. — Только подпоясать надо. Бери меч и пошли, с сегодняшнего дня будешь учиться в кольчуге. — Но я же уже поужинал! — возразил Ивар. — И сторожить мне сегодня! Когда я отдохну! — В чертогах у Одина! — был ответ. — Так что сделай все, чтобы тебя туда пустили! Утро принесло дождь. Косматые седые облака, похожие на нечесаные пряди, прилетели с запада и со злым остервенением принялись заливать мир водой. Крупные капли с шипением бились о скалы, шлепали по траве, падали в костер, заливая его. Только к полудню распогодилось, и Хаук велел копать могилы для погибших. Один из двух воинов, тяжело раненых вчера, умер ночью, несмотря на все старания Арнвида, так что в широкую яму, вырытую среди сосен, уложили три тела. С мечами, вложенными в руки, щитами в ногах, в шлемах и кольчугах воины выглядели словно живые. Смертельных ран не было видно. Кряхтя от натуги, приволокли найденный неподалеку валун, который установили на вершине насыпанного поверх тел небольшого кургана. Арнвид, ругаясь и зло поглядывая на Ивара, вооружился зубилом и принялся высекать посмертную надпись. Закончив работу, он поднялся и глухо сказал: — Пусть примет их в Вальхалле Один! Доблестные воины покинули сегодня наш мир, и единственное, что достойно их памяти — поминальная виса. И покуда крепок Свод кости Имира — Сталь звенела сталью — Не забудут люди Вязов бури копий — Славно бились вои. Когда корабль вышел в море, и высокий берег начал удаляться, то удивительно долго видно было серое пятнышко на вершине косогора — установленный на могиле камень со слегка криво выбитыми рунами. Глава 3. Чужие берега. Море было серым, точно так же, как и небо. Вдали клубящиеся тучи и бурлящие волны смыкались, создавая полное впечатление того, что там, на западе нет ничего, только бескрайняя туманная бездна, вроде той, что существовала до рождения мира. Но именно туда, в сторону, где заходит солнце, а за окоемом Мидгарда лежит Ванахейм, Мир Крыльев, чуждый и непонятный не только людям, но даже богам-асам, предстояло совершить путь Ивару. Стоя на плоском камне, скользком из-за долетавших сюда брызг прибоя, он смотрел на запад, и никак не мог поверить в это. С момента схватки с людьми Берси Драного Плаща прошло два дня. Все это время драккар безостановочно плыл на юго-запад, один за другим минуя острова и фьорды Раумсдаля и Южного Мёра. Сегодня им предстояло пуститься в открытое море. За спиной Ивара послышались шаги. Он невольно напрягся, ожидая, что это окажется Нерейд, который не упустит случая отпустить очередную шутку. Но пришелец заговорил густым и спокойным голосом Эйрика: — Что, смотришь? — Смотрю, — ответил Ивар, не поворачивая головы. В зрелище на самом деле было что-то завораживающее. Отвести взгляд было трудно. — А что там, за морем, куда мы плывем? — Там? — удивился Эйрик. — Страна Скотланд, где люди слабы, а женщины мягки, точно гагачий пух! Еще южнее — Бретланд, где есть города, которые можно вдосталь грабить! Воины Северных Земель плавают туда давно, и до сих пор никто из южан не смог дать отпор! — И когда мы вернемся? — К осени, — Эйрик вздохнул. — До штормов. Пойдем, Хаук собирает всех для жертвоприношения. Боги получат в жертву коня, глядишь, и ветер будет попутным... На острове Сэла, с которого уходят от родных берегов морские разбойники, издавна располагалось святилище. Кто установил здесь огромный жертвенный камень, покрытый таинственными рунами, кто врыл в землю столбы с ликами богов — неведомо. Ясно лишь одно — случилось это давно. Камень врос в землю, дерево столбов потемнело, сами они покосились, но упорно стояли, сопротивляясь времени, точно сами небожители. Любой морской конунг, проплывающий мимо, обязательно остановится и принесет жертву. Благодарственную, если возвращается с добычей, или путевую — если только идет в поход. Хаук Лед не пожалел денег и купил в селении, расположенном на острове, коня. Животное, крепко удерживаемое за уздечку, дрожало, точно предчувствуя свою участь, пока Арнвид, воздев руки к небесам (рана в плече зажила на эриле, точно на собаке), речитативом призывал богов. За его спиной стоял Хаук, спокойный и сосредоточенный. В руке его блестел обнаженный меч. Позади конунга толпились прочие викинги, молча внимающие словам молитвы. Арнвид замолчал. Конунг сделал шаг, и остро отточенное лезвие слегка, почти ласково, коснулось шеи животного. Конь дернулся, но тут же затих, из зияющей раны густо полилась багровая кровь. Потоками она стекала по камню, и казалось, что высеченные на его поверхности древние руны, поглощая жидкость, загораются темным пламенем. Лица богов задвигались, ожили, глаза обратились на людей, а в скрипе старых столбов стали слышны пронзительные голоса, полные злобного, сытого удовлетворения... Ивар содрогнулся, и наваждение исчезло. — Боги приняли подношение! — воскликнул Арнвид. Поверхность камня, только что покрытая кровью, была девственно чиста. Словно жертвенный валун оттерли дочиста. А Ивар еще удивлялся, впервые увидев его — куда делась кровь от предыдущих приношений? Вот и ответ. — Все на корабль! — приказал Хаук, обтирая меч пучком травы. — Мы отплываем! Море встретило викингов, вопреки всем ожиданиям, недружелюбно. Стоило драккару отойти от берега, как могучие валы, катящиеся с северо-востока, принялись швырять корабль, точно щепку. Доски обшивки скрипели и стонали, Ивар с трудом удерживался на ногах, недавно съеденный завтрак с боем норовил прорваться обратно. Легче стало, когда поставили парус. Белоснежное полотнище с алым диском солнца гордо взметнулось над волнами, и точно привлеченное им, из-за туч выглянуло настоящее светило. Ветер чуть ослаб, из сильного став просто ровным, и корабль понесло в нужном направлении. Оставшийся за кормой высокий скалистый берег сначала уменьшился, затем превратился в темную полоску, а потом совсем пропал в висящей над морем дымке. Сердце Ивара прорезала тоска, острая, как спица. На мгновение нахлынуло болезненное предчувствие, что он не вернется сюда, никогда не увидит фьордов с их высокими, точно стены, построенные руками исполинов, склонами, прозрачных рек и зеленых лесов родной страны... Но последовала команда «На весла!» и дурное чувство исчезло, сменившись хорошо знакомым, но от этого не менее неприятным ощущением боли в намозоленных ладонях и натруженных плечах... — Будет шторм! — в голосе Арнвида звучала тревога. Встав на свою лавку, эриль смотрел на юг. Удерживать равновесие ему не мешали ни ветер, зло свистящий в вышине, ни качка, из-за которой драккар то подкидывало вверх, то словно швыряло в яму. — Откуда ты знаешь? — поинтересовался Ивар. За проведенные в море дни он научился многому — спать на узкой лавке, завернувшись в овчину, питаться исключительно холодной пищей и справлять нужду за борт. Не сказать, что учеба была слишком уж интересна или приятна, но отказаться от нее возможности не было, разве что прыгнув в море. Кроме всего прочего, укрыться от холодного сырого ветра на драккаре было некуда, и Ивар ухитрился простудиться. От его оглушительного чихания просыпался даже Вемунд, коего не смог бы разбудить сам Тор при помощи своего молота. — Посмотри сам, — покачал головой Арнвид. — Вон туда. То, на что указывал грязный палец эриля, выглядело, как высунувшаяся из-за южного горизонта иссиня-черная гора. Только приглядевшись, можно было заметить, что края этой горы, белые, точно снег, клубятся и меняют очертания. Исполинская туча, похожая на клык самого Фенрира, тянулась вверх, должно быть надеясь наколоть на себя солнце, пока еще весело купающееся в чистой лазури. — Ну и что? — Ивар пожал плечами. — Ведь даже ветер не оттуда? — Это-то меня и пугает, — покачал головой Арнвид и отправился к конунгу. Результатом их беседы стало то, что дружину усадили за весла. — Плыли и плыли, и ничего себе, — ворчал недовольный Вемунд. — Пусть шторм, ну и что? В первый раз, что ли.... Ивар, не говоря ни слова, ухватился за весло. Тревога эриля была искренней, и отчасти передалась окружающим, но прикосновение к холодной тяжелой рукояти подействовало успокаивающе. За прошедшие дни Ивар свыкся с греблей, а мускулы его, поначалу тяжко жаловавшиеся на судьбу, стали потихоньку привыкать. Медленные размеренные движения, когда откидываешься назад, а затем тащишь весло на себя всей спиной, руками, плечами... Но на этот раз все было не так. Конунг словно обезумел. Понукаемые им опытные гребцы, задающие темп, зачастили. Весла трещали, плескала потревоженная вода, драккар мчался точно на запад, стремясь уйти из-под сени гигантской тучи, которая, подобно громадному черному чудищу, выползала из-за горизонта. Из ее недр доносилось глухое гневное рычание, в синеве взблескивали далекие пока молнии. Солнце было пожрано в одно мгновение. Вот оно сияло, щедро рассыпая по зеленоватой поверхности воды золотые блики, и вот его уже нет, а море вокруг стало серым, как вытертая волчья шкура. — Раз! Раз! Раз! — выкрикивал Хаук, задавая темп. Ивар ощущал, как горячий воздух со свистом рвется из его груди, а мускулы готовы лопнуть. Хотелось бросить все и без сил упасть на лавку. Но он заставлял себя сделать еще один гребок, и еще один, и еще, и... Северо-восточный ветер, точно напуганный чудовищем в небесах, затих, а на смену ему с юга примчался ревущий порыв. Он вздыбил поверхность моря, покрыв ее белыми бурунами, заставил людей на драккаре ослепнуть от брызг. Парус хлопнул, мачта угрожающе затрещала. — Снимать парус! — рявкнул конунг. Пока возились с мачтой, туча заняла уже полнеба. Могучее темное тело ее вспучивалось клубами, на юге была видна быстро приближающаяся серая пелена дождя. Надвигающиеся облака выглядели тяжелыми, словно состояли не из мозгов убитого богами великана Имира, а из камней. Казалось, что вот-вот, и они рухнут вниз, погребя мир под чудовищной массой... — Не успевааааееем! — простонал кто-то из викингов. — Нас зацепит краем, и это уже хорошо, — ответил Арнвид, сосредоточенно чертящий в воздухе руны. Знаки вспыхивали темным золотом, особенно ярким в сгущающейся мгле, и тут же растворялись, не давая видимого эффекта. — Уд Бергельмира! — выругался эриль, когда очередная руна, вспыхнув, окончила существование. — Эта гроза, клянусь шляпой Тунда, не в моей власти! Придется накладывать заклятье на корабль! Теперь колдовство пошло успешнее. Руны, наносимые прямо на борт драккара, загорались синим огнем, и угасали медленно, точно впитываясь в дерево. Слов, которые бормотал себе под нос эриль, в гуле волн и реве ветра разобрать было нельзя. Едва Арнвид закончил последний знак, хлынул дождь. Ледяные потоки ударили вниз с силой стрел, выпущенных из тугого лука. Ивар мгновенно промок, а тяжелые струи все секли и секли, как кнуты беспощадного надсмотрщика. — Весла убирать! — крик Хаука на мгновение перебил рев бури, и в тот же момент в борт корабля словно ударило огромным кулаком. Драккар подбросило, и Ивар, клацнув зубами, подлетел в воздух. К большому удивлению, шмякнулся на собственную лавку. Викинги спешно убирали весла, одно, попавшее-таки под волну, сломалось, точно тонкая веточка. — Все, — пробормотал Вемунд, ловко привязывая себя к скамье. — Теперь от нас мало чего зависит. Только о силы рун Лысого да от воли богов... Ты тоже, кстати, привяжись! Ивар поспешил последовать совету. Трясущиеся от страха руки не слушались, сердце трепетало, и пальцам было не под силу сплести самый простой узел. Веревка спутывалась, точно недовольная жизнью змея, решившая задушить себя. От отчаяния он едва не стонал. Выглянув за борт, Ивар оцепенел. Прямо на корабль шла волна высотой с доброе дерево. Ее верхушка, загнутая, точно гребень петуха, грозно клокотала, а подножие надвигалось с пугающей быстротой. Она наверняка перехлестнет через корабль, и смоет все, что не закреплено. Издав полузадушенный писк, Ивар вновь ухватился за веревку. Сдирая ногти, он затянул узел и брякнулся плашмя на скамью, крепко ухватившись за нее руками. Поток воды, рухнувший на него сверху, можно было бы сравнить с небольшим водопадом. Могучие водяные руки подхватили Ивара и попробовали оторвать от корабля, чтобы бросить в алчную пасть моря. Но он вцепился изо всех сил, он боролся, а легкие горели от недостатка воздуха... А потом вдруг оказалось, что волна прошла, что он сам все еще жив, а корабль цел, и что зубы, словно пустившись в пляс от радости, принялись постукивать друг об друга. Воздух, напоенный влагой, показался удивительно вкусным. — Ты чего трясешься? — спросил кто-то знакомым голосом. Отлепив лицо от скамьи, Ивар рискнул открыть глаза. Рядом с его лавкой стоял Хаук. Конунг был насквозь мокрым, словно купался в одежде, но в синих глазах горел неукротимый холодный огонек. — Так ведь страшно... — прохрипел Ивар. — Утонуть можем запросто... — Чего же бояться? — Хаук иронично поднял бровь и слегка улыбнулся. Блеснули белые ровные зубы. — Смерть настигнет тебя рано или поздно. Она неизбежна, и страшиться ее так же глупо, как наступления рассвета! А момент, когда это случится, известен только Норнам. От Судьбы никто, даже величайший из богов, не уйдет! Конунг пошел дальше, подбадривая мокрых и замерзших людей, а Ивар остался лежать, размышляя над его словами. Затем вдруг сел, и странное спокойствие снизошло на его измученную тревогами и переживаниями душу. Скорее всего, бывший работник бонда Аки Золотая Борода просто достиг такой степени страха, когда бояться уже не остается сил... Он равнодушно смотрел, как приближается очередная волна, слушал, как стонут от напряжения доски обшивки. И даже разверзшийся по борту провал, в который драккар почти рухнул, не заставил сердце дрогнуть. Чуть ли не впервые в жизни Ивар чувствовал себя совершенно спокойно. Драккар двигался в тумане, густом, точно топленое молоко. Нависшая над морем серая хмарь, плотная, как дерюга, не давала даже понять, как высоко находится солнце. Стоящий на носу дозорный время от времени кричал: — Ооодииин! Доносящееся чуть справа по курсу слабое эхо говорило, что там, за пеленой клубящейся мглы, находится берег. Закончившаяся вчера вечером буря отступила, зашвырнув корабль к северу от первоначального курса, но туман, поднявшийся от волн с первыми лучами рассвета, говорил о том, что земля рядом. В полном безветрии тихонько хлюпали волны, тыкающиеся в борта корабля, точно слепые кутята в бок матери, да едва слышно плескали осторожно погружаемые в воду весла. Драккар двигался едва-едва, боясь напороться на подводные камни. — Ооодииин! — вновь закричал дозорный. Отклик на этот раз пришел чуть быстрее, и Нерейд, которого поставили на нос за острые глаза и голосистость, повернулся к Хауку. — Берег близок, мой конунг, — сказал он. — Пусть не гребут вообще. Весла извлекли из воды, и они застыли, роняя в воду тяжелые капли. Только этот звук да чуть слышное шуршание, доносящееся от киля, нарушали тишину. — Слышу, — прошептал один из викингов. — Волны бьют о берег. Вон там! И он поднял руку, показывая в густой туман. Вскоре ровный, однотонный плеск слышали уже все. Драккар продолжал двигаться, скользя по ровной, словно стол, поверхности моря. Впереди, в тумане, обозначилось нечто темное. Струи тумана раздвинулись в сторону, и глазам викингов предстал низкий холмистый берег, поросший кустарником. Бледно-зеленые листья висели неподвижно, блестя от осевшей на них влаги. — Берег! — радостно выкрикнул кто-то из молодых викингов, а Ивар услышал быстрый обмен репликами, произошедший между конунгом и эрилем. — Это не Фареры, — проговорил Хаук. — До них нас не смогло бы донести. И не Хьяльтланд, больно уж берег ровный. — Тем более это не Оркнейские острова, — задумчиво огладив лысину, кивнул Арнвид. — Пахнет большой землей. Это Скотланд, конунг. — Идем на юг, — после короткого раздумья отдал приказ Хаук. — Нам нужна пресная вода для стоянки. Викинги с невиданным воодушевлением уселись на весла. Деревянные лопасти вспенили спокойные прибрежные воды. Берег уплывал на север, на нем ничего не менялось, один ряд холмов сменял другой, а за ними угадывались довольно высокие горы. Разглядеть их хорошо мешал туман. Устье небольшой речки подвернулось очень кстати. Небо, по-прежнему скрытое серой хмарью, начало темнеть, а плыть во мраке вдоль незнакомого побережья не рискнет даже самый безумный викинг. Мягко разошелся прибрежный ил, когда корпус драккара проделал в нем изрядную прореху. Со скрежетом корабль уткнулся в довольно крутой берег и встал. Ивар спрыгнул на зеленую высокую траву одним из первых и едва не упал — настолько непривычным оказалось по ней ступать. Вцепившись в судно, точно муравьи в пойманного жука, викинги потащили его наверх. С треском ломались кусты, слышалось сопение и кряхтение, время от времени раздавались проклятья, когда у кого-то скользил сапог. — За дровами! — скомандовал Хаук. — Возьмите оружие и держитесь по трое! Неизвестно, где мы — рядом может быть враг! Пятеро со мной — у корабля! Ивар попал в одну команду с Кари и Ториром. Топор в Глазу все время беспокойно озирался и то и дело хватался за рукоять оружия. Кари, который взял с собой только меч и не надел кольчуги, наоборот выглядел каменно-спокойным, и ломился сквозь заросли, точно лось во время гона. Но опасности вокруг не чувствовалось. Кустарник перемежался лесом, таким же сырым и пустынным. В обилии имелись следы животных, людских же — кострищ, следов от топора на деревьях — видно не было. — Где мы, как думаешь? — спросил Ивар у берсерка, когда тот могучим ударом топора свалил здоровенную сушнину и пристроился положить ее себе на плечо. — Судя по тому, как тут сыро, в Бретланде. Хотя там поселения на каждом шагу... — А что за народ тут живет? — Ивар насобирал веток и двинулся вслед за Кари, который, проламываясь сквозь подлесок, оставлял за собой настоящую просеку. Торир прикрывал им спины. — Народ как народ, — медленно ответил берсерк. — У женщин все, как и у наших, а мужики мелковаты. Схватишь такого покрепче — и раздавишь, точно букашку... И Кари тяжко вздохнул, явно опечаленный хлипкостью местного населения. Туман к утру стал еще гуще, так, что видимость сократилась до нескольких шагов, а затем неожиданно расползся, точно драный плащ. Последние лоскутки серой хмари попрятались по оврагам, укрылись под сенью деревьев, не решаясь показываться на открытом месте. Из-за туч выглянуло неяркое робкое солнце, бросило желтые лучи на зелень холмов. Хмурое море под лаской светила заиграло бликами, и только речные воды остались темны и непрозрачны. Весла с плеском погружались в них, толкая корабль против течения. Драккар двигался вверх по реке, а по сторонам проплывали безлюдные дикие места. Сердито захрюкал с берега, завидев людей, кабан. Стадо — самки и детеныши — с писком и топотом кинулись в чащу. Лес постепенно редел, уступая место кустарнику. Вскоре встретилась первая вырубка. При ее виде викинги оживились, лишь конунг, неподвижно застывший на носу, остался бесстрастен. — Надеть кольчуги, — приказал он после того, как в прибрежных кустах была замечена развалившаяся старая лодка. Река сделала поворот, и стала видна деревушка. Десятка полтора убогих домиков кучей стояли на пологом, поднимающемся к югу, берегу. Ветер принес запахи дыма и навоза, а также овечье блеяние. При виде корабля викингов в деревне раздались истошные крики. Забегали люди, суматошно вопя и размахивая руками. — Чего это они? — спросил Ивар недоуменно. — Рады нас видеть, — хмыкнув, ответил ему Вемунд, который уже держал в руках свою огромную секиру. Ему явно не терпелось пустить ее в ход. — Сейчас пивом нас встретят! Но вопреки обещанию толстого викинга, пива никто нести не собирался, да и в криках звучала не радость, а скорее страх. Жители деревни, хватая детей и пожитки, удирали к лесу. Но успели не все. Драккар ткнулся в берег, и драконья голова на штевне угрожающе закачалась. Викинги с воплями начали прыгать на сушу. Позади всех шел конунг. — Эйрик, кого-нибудь взять живым! — рявкнул он. Две Марки понимающе кивнул. Ивар бежал вместе со всеми, не очень понимая, зачем он это делает. Вокруг мелькали могучие фигуры соратников, видны были их перекошенные кровожадной радостью лица. Вемунд с грохотом вломился в хлев, принялся пинками выгонять оттуда суматошно блеющих овец. Торир запалил факел и начал поджигать дома. Из-за лачуг, за которыми скрылись самые шустрые викинги, донесся женский визг и довольные вопли. Из-за дома, похожего больше на груду досок, выскочили двое невысоких мужчин со спутанными темными волосами. Лица их были размалеваны белой краской, а на щеках виднелись симметрично расположенные шрамы — по три вертикальных полоски. В руках у одного был топор, у другого — рогатина. Испуская дикие вопли, они бросились на Ивара. Пугаться времени не было, бежать тоже, и поэтому он попросту выставил перед собой меч и укрылся щитом. К его удивлению, враги отступили. Приободрившись, Ивар сам пошел в атаку. С криком бросился на того, кто казался послабее, с топором. Лезвие рассекло воздух и ударило в пустоту, а сам Ивар ощутил болезненный толчок в бок. Второй противник, что с рогатиной, не зевал, правда острие его оружия, скорее охотничьего, чем боевого, пробить кольчугу не смогло. Боль от удара заставила Ивара разозлиться. С неожиданной прытью он скакнул вперед, оказавшись между врагов, и широко махнул вправо. Меч ткнулся во что-то мягкое, на мгновение задержался и тут же продолжил движение. В лицо Ивару брызнуло теплым. На губах он ощутил соленый вкус. Не поворачиваясь, поднял щит. Почувствовал сильный удар, и тут же атаковал в ответ. Однако противник его оказался проворнее. Высоко задирая ноги, он мчался к лесу. Гнаться за ним желания не было. Обезглавленное тело того, что был с рогатиной, лежало на земле, а из перерубленной шеи толчками выплескивалась кровь. Только в этот момент Ивар понял, что казалось ему странным во время боя — оба противника были много ниже него, хотя среди своих Ивар не считался великаном. От вида обезглавленного трупа ему стало дурно, и он пошел дальше. Под ногами чавкала сырая земля, нос сводило от кислого запаха нечистот. Где-то за спиной весело ревело порожденное Ториром пламя, пожирая хлипкие строения. Овцы, судя по истошному блеянью, готовились к смерти. За крайним к лесу домом слышались равномерные хекающие звуки. Свернув туда, Ивар наткнулся на лежащую женщину. Платье ее было задрано, льняные волосы раскиданы в грязи, а сверху возился, взбрыкивая задом, Нерейд. Рыжие волосы его слиплись от крови. Женщина надрывно, страшно стонала. Чуть дальше лежала еще одна, постарше, с распоротым животом. От вида вывалившихся внутренностей, по которым бегали мухи, Ивару вновь стало дурно. — Хочешь? — спросил Нерейд, поднимаясь с женщины и натягивая штаны. Жительница деревни, попавшаяся в лапы Болтуну, была молода и красива. Ее сочное тело белело, как аппетитный кусок мяса. Но Ивара в это момент не привлекла бы и сама Фрейя, вздумай она спуститься в Мидгард. — Нет, — ответил он, судорожно сглотнув. — Как хочешь, — Нерейд пожал плечами и стремительным движением вонзил меч прямо в высокую белую грудь, на которой еще виднелись отпечатки окровавленных пальцев. Женщина дернулась и затихла. Ивар вздрогнул. — Пойдем, — проговорил Болтун, вытирая клинок о траву. — Все равно уже все разбежались... У берега, к которому пристал драккар, собралась вся дружина. Насколько можно было видеть, никто не был ранен, лишь на лице Сигфреда краснели царапины, оставленные явно женскими ногтями, да Кари потирал ушибленный упавшим домом бок. Перед конунгом, упав на колени, застыл лохматый старик. Седые космы его вились на ветру, а руки были крепко связаны за спиной. — Если ты ответишь на все мои вопросы, — в голосе Хаука было столько же тепла, сколько в сугробе, — то я отпущу тебя живым. И, самое главное, мы уйдем сразу. Ты понял? Две Марки, стоящий рядом, сделал шаг вперед и поднял подбородок пленника. — Ты понял? — спросил он, глядя в мутные стариковские глаза, в которых плескался страх. — Да, господин, — поспешно сказал тот, показав бледные десны, из которых торчали жалкие остатки зубов. — Спрашивайте! Я отвечу! — Как называется ваше племя? — Враги именуют нас пиктами, — в голосе деда вдруг прорезалась гордость. — Хорошо, — кивнул Хаук и обменялся понимающими взглядами с Арнвидом. — Какой ближайший город? — Апардьон, — пленник почти выплюнул это слово. — В трех днях пути на юг. — Отпустите его, — приказал конунг. — И все на корабль! Вемунд, куда ты загнал столько баранов на борт? Нам места не останется! — Так свежего мяса охота, — ответил простодушно толстый викинг, который в грабеже был столь же проворен, как ленив во всех других делах. — Не все же на сухарях сидеть. К огорчению Вемунда, большую часть животных пришлось оставить. На не таком уж большом корабле для них просто не было места. Вновь засели на весла, но на этот раз шли вниз по течению, и грести было гораздо легче. Не успели сгуститься вечерние тени, а солнце — нырнуть за пики высящихся на западе гор, как впереди открылось море, темно-синее, точно огромный драгоценный камень. Апардьон стоял на высоком холме, возвышающемся у самого устья неширокой речушки. Вокруг него на валу высился не обыкновенный частокол, а настоящие деревянные стены, сложенные из мощных стволов, которые и захочешь, не подожжешь. По углам виднелись мощные башни. Точно огромные мрачные чудовища, они недружелюбно смотрели на море узкими глазками бойниц. На башнях, на стенах, и у ворот, ведущих в город, была стража — воины в кольчугах и с длинными мечами. — И что, мы будем штурмовать этот город? — спросил Ивар у Нерейда. Они расположились среди густого кустарника, росшего у самого моря. Среди пышных зарослей лазутчиков было не разглядеть даже орлу, зато им все было прекрасно видно. — Зачем? — удивился Нерейд. — Мы будем его грабить! Не зря конунг пока спрятал драккар и направил разведку! Кроме них, подходы к Апардьону с других сторон изучали еще две пары лазутчиков. Корабль же викингов был под охраной укрыт в небольшой бухте гораздо севернее. — А как можно грабить город, не взяв его штурмом? — не понял Ивар. — Скоро поймешь, — загадочно ответил Нерейд и вновь уставился в сторону Апардьона. Судя по тому, что стражи настороженно вертели головами, вглядываясь в окрестности, а в ворота одна за другой въезжали телеги, заваленные крестьянским добром и усаженные людьми, кто-то предупредил обитателей города о том, что в окрестностях появились страшные северяне. Ивар на разведку идти не хотел. Но Две Марки, который принял что-то вроде покровительства над молодым викингом, добился своего. Идя след в след за Нерейдом, Ивар всю дорогу отчаянно трусил. Ему казалось, что из-за кустов вылетит стрела и воткнется в незащищенный кольчугой живот, или выскочат крестьяне с топорами... Но обошлось. Теперь приходилось лежать на холодной сырой земле, сдерживать зевоту и изо всех сил вслушиваться в то, что происходит вокруг. Один наблюдает, другой охраняет — очень простое правило, которое надо соблюдать, если хочешь выжить. Хотелось пить, а от голода неприятно бурчало в животе. — Ладно, пойдем, — сказал, отползая назад, Нерейд. — Что, определил слабые места? — спросил Ивар. Тут же он ударился коленкой об корень и зашипел от боли, точно большая и очень сердитая змея. — Нет, — покачал головой рыжий викинг, за заслоном из высоких кустов выпрямляясь в полный рост. — Стена тут хороша. Подойти тяжело. Кроме того, нас ждут именно с моря. Поэтому, я думаю, нам отсюда атаковать не стоит. Он потянулся так, что в спине захрустели кости, и широким, размашистым шагом двинулся на север. Ивару ничего не оставалось, как последовать за соратником. Веревка больно врезалась в плечи, а за спиной слышалось мощное дыхание. Ивара обдавало запахом пива и гнилых зубов, который, однако, не мог перебить вонь гниющих водорослей, через склизкие заросли которых они протискивались почти с самого заката. Драккар, ведомый бечевой, неслышно скользил вдоль берега. С суши его прикрывали несколько вооруженных воинов, прочие, сипя и хрипя, месили сапогами морское дно. Вода чуть не шипела, прикасаясь к раскаленным от усилия телам. — Все, хватит! — шепотом окликнули с берега. Голос Хаука можно было узнать с некоторым трудом. Подняв голову, Ивар обнаружил, что в слабом свете, льющемся с почти полностью затянутого тучами неба, узнает окрестности. Еще полсотни шагов, и из-за мыса, точно кинжал, вонзающегося в море, станет виден город. — Эйрик, выходишь из-за мыса не раньше, чем мы вышибем ворота! — проговорил Хаук, пока викинги, тяжело дыша, выбирались на берег. Вода текла с них потоками, с тихим журчанием исчезая в траве. Шестеро уходящих выстроились цепочкой и в полном молчании канули в лес. Впереди — лучший следопыт дружины — Даг Бесшумный. Кроме него, конунг, Торир, и Сигфред Весло, все легкие и ловкие, точно рыси. Арнвид, которому отведена главная роль, и еще Ивар. Он сам не мог понять, почему. За спинами — щиты, мечи оттягивают пояса, кольчуги, чтобы не звенели, оставили на корабле. Во время пути через ночной лес Ивар чувствовал себя непривычно и тревожно. Деревья, раскачиваемые ветром, казались исполинскими чудовищами, в темноте что-то шуршало, ухало и трещало, приглядевшись, можно было разглядеть крошечные источники света за стволами, то ли гнилушки, то ли горящие глаза неведомых зверей, то ли факелы лесных духов... Мягко шелестела под ногами трава, шумело за спиной море. Из глубин леса тянуло запахом листвы и сырой травы. Мрак вокруг казался таким густым, что его можно было черпать ведрами. За направлением движения Ивар не следил, и поэтому очень удивился, когда деревья впереди разбежались, открыв обширную, в полсотни шагов, вырубку. Высящаяся за ней темная масса, должно быть, была городской стеной. — Ползком! — шепотом отданный приказ был передан по цепочке, и викинги один за другим принялись ложиться. Слышались приглушенные проклятия. Ивар тоже бухнулся на живот и пополз, стараясь не терять из виду сапог ползущего впереди Сигфреда. Это оказалось на удивление нелегко. Руки он тут же ободрал обо что-то, в живот постоянно впивались какие-то острые сучки, а разворошив локтем муравейник, Ивар едва не задохнулся от резкого кислого запаха. Стена медленно приближалась. На ней не было видно не единого огонька, все стражи с факелами, должно быть, столпились у ворот, ожидая, когда же к городу подплывет корабль с драконьей головой на носу. Сопя, точно обожравшийся медведь, Ивар полз вперед. Пот заливал глаза, мешая видеть. И поэтому остановился молодой викинг, только упершись лицом в сапог Сигфреда. Тот явно чего-то ждал. На счастье, в дружине были люди с куда более острым зрением, чем у Ивара. Тренькнула тетива лука Торира, и со стены с мягким шлепком упало что-то большое. — Веревки! — Хаук не боялся командовать вполголоса. Часовой на этом участке стены, судя по всему, был только один. Прочные веревки с закрепленными на концах крюками одна за другой полетели вверх. С сухим треском впивались крючья в дерево, чтобы тут же начать разгибаться под тяжестью взбирающихся по веревкам воинов. — Порядок, — пробурчал Сигфред и, ловко перебирая руками, полез вверх. Вскоре он исчез, из тьмы доносилось только равномерное сипение. Потом оно стихло, и сверху прошептали: — Порядок. Лезь! Ивар неуверенно взялся уже ободранными ладонями за шершавую веревку, и с неожиданным страхом оглянулся вокруг. Но поддержать его было некому, равно как и пожурить за трусость, и крепко стиснув зубы, Ивар подтянулся. Обхватил вырывающуюся веревку ногами, до боли прижав друг к другу лодыжки, и передвинул руки. Потом еще. И еще. Меч на поясе мешался, щит на спине, казалось, весил больше лося. Саднили превратившиеся в одну сплошную рану руки. Но он полз и полз вперед, пока не обнаружил, что веревка кончилась и нужно хвататься за деревянный настил, венчающий стену. Так он и сделал, посадив пару заноз. Перекинул тяжелое, точно каменное, тело, ощущая, как дрожат мускулы, и с облегченным всхлипом рухнул на доски. Сердце ходило ходуном, руки тряслись. — Вставай! — Арнвид, пробегая мимо, слегка пнул его ногой. — Нашел время спать! Со стоном Ивар поднялся на ноги и попытался понять, что происходит. Судя по скрипу досок, его соратники переместились левее, туда, где из полумрака выступал величественный силуэт башни. Ивару ничего не оставалось, как последовать за остальными. Со стены во внутренности башни вела дверь, хорошо видимая из-за сочащегося в темноту контура желтого света. Дождавшись, когда подойдут все, Хаук легко распахнул тяжеленную и снабженную толстым (по счастью, не запертым) засовом дверь и метнулся внутрь. Послышалось мягкое чавканье. Конунг, не останавливаясь, бежал дальше, вниз по лестнице. Один за другим за ним следовали воины. Пробегая через комнату караула, Ивар заметил на столе большой кувшин, ноздри уловили кислый запах пива. Труп стражника лежал на лавке, смерть настигла воина во сне. Лицо его было в тени, но не заметить страшную рану, рассекающую череп почти до рта, было невозможно. Ивар сглотнул. Пронеслись мимо толстенные, с торчащим из щелей мхом, стены. Нижние этажи башни оказались безлюдны. Грудами высились какие-то мешки, громоздились бочки, в одном из углов стоял большой чан. Зачем он, Ивар понять не успел, так как викинги проскочили башню и выбежали в город. Апардьон спал. Над ним светили, проглядывая через прорехи в облаках, равнодушные звезды, а по улицам летал холодный северный ветер, неся запахи нечистот и конского навоза. — Быстрее! К воротам! — коротко приказал Хаук. Меч его льдисто сверкнул во мраке. Они бежали по улицам, и эриль не отставал, несмотря на возраст. Во дворах, чуя чужаков, сердито взлаивали собаки. Пара наиболее злобных зверей перемахнули заборы и бросились на незнакомцев. Свирепое рычание смолкло, сменившись истошными взвизгами, а затем тишиной, и оружие викингов обагрилось кровью. Сапоги из мягкой кожи позволяли бежать бесшумно, и мало кто из обитателей города услышал морских удальцов. Обширная площадь перед воротами оказалась заполнена. Горели костры, освещая телеги, распряженных лошадей и спящих вповалку, прямо на земле, людей. Должно быть, тут были все, кто устремился под защиту городских стен, прослышав о набеге викингов. У самых ворот пылали, разбрасывая искры, факелы, вырывая из тьмы толстенный, в туловище человека, засов, и мощные, окованные железом створки. Чтобы выбить их тараном, пришлось бы приложить немало усилий. У ворот замерли двое воинов, а окна караулки — длинного низкого сарая слева от ворот — пропускали свет, говоря о том, что там не спят. — Ну что! — Хаук взмахнул мечом так, что лезвие со свистом рассекло воздух. — Вперед! И да поможет нам Один! Глава 4. Пламя сражений. Быстрым шагом, стараясь держаться подальше от костров, они двинулись через площадь. От стоящей в воздухе кислой вони, складывающейся из запахов недоеденной пищи, домашних животных и множества немытых тел, с трудом можно было дышать, слышны были храп и сопение. Под одной из телег, судя по лихорадочным стонам, происходил процесс продолжения рода. Привязанные к телегам лошади провожали викингов недоуменными взглядами. Стоящие у ворот стражи так ничего и не поняли. Оба они дремали, привалившись к стене, и даже не думали о возможном нападении. Викинги бросились на них молча и стремительно, точно атакующие волки. Ночная тьма, только что бывшая такой спокойной, наполнилась взблесками острой стали. Меч Хаука вошел в горло врага легко, словно в воду. Хлынула кровь, сраженный воин, хрипя, рухнул. Второй отразил щитом неловкий удар Ивара, и прежде чем его пронзил мечом Сигфред, ухитрился крикнуть: — Враги! Вопль, полный боли и страха, прокатился над площадью, которая отозвалась слитным шорохом, словно тысячи маленьких зверьков вылезли из нор. В караулке послышалась возня и лязг оружия, затопали ноги сверху, на стене. — Арнвид, быстрее! — приказал Хаук, разворачиваясь затылком к воротам и пропуская эриля за спину. — А вы — полукругом, щиты поднять! Укрытые под навесом ворот, они были недосягаемы для стрел, пущенных сверху. Враги могли атаковать только в лоб. Из здания караулки с воплями и топотом высыпали десятка полтора воинов. Блестели лезвия длинных мечей, маслянистые отблески играли на низких округлых шлемах. — Они расстреляют нас из луков, — сказал Ивар. — Не успеют! — уверенно ответил Хаук. — Пока соберутся, мы ворота выломаем! Арнвид, не спи! Эриль ножом вырезал на одной из створок сложную составную руну. Прочное дерево скрипело и поддавалось плохо. — Сейчас! — прохрипел Арнвид, с усилием налегая на нож. — Еще чуть-чуть! — Вперед! — рявкнул самый высокий из городских воинов, должно быть — командир, и его подопечные ровной шеренгой двинулись на маленький отряд викингов, сжавшийся, точно загнанный в угол хищный зверь. За их спинами бурлила разбуженная криками и лязгом оружия площадь. Слышалось бормотание, похожее на гудение пчел в улье, через которое время от времени прорывались отдельные панические вопли. Ржали лошади. — Строй не нарушать! — скомандовал Хаук, и первым подал пример, отразив удар особенно ретивого воина и тут же шагнув назад. От повторной атаки конунг ловко закрылся щитом. Сталь звякнула о сталь. Ивар покрепче сжал рукоять меча, ощущая, как она выскальзывает из потной ладони. Ряд надвигавшихся воинов выглядел единым чешуйчатым существом с множеством лап, с которым невозможно сражаться, которое никак не победить... Два меча ударили почти одновременно. Ивар подставил щит, но ловко направленное оружие с треском прошибло его и вонзилось воину в бок. Но не успел он испугаться, как сзади хлестнул крик Арнвида: — Все на землю! Не успев осознать, что делает, Ивар брякнулся на живот. Остальные викинги последовали его примеру. Ошарашенные таким маневром городские воины замерли, глаза их выпучились. И в тот же момент руна, нанесенная-таки упорным эрилем на ворота, вспыхнула нестерпимо ярким фиолетовым светом. Он резанул глаза, с потрясающей четкостью вырвав из тьмы площадь, заполненную испуганными людьми. Затем раздалось громкое «Бумм!», Ивар ощутил прошедшее по затылку горячее дуновение. Стоящих цепью стражников отбросило, точно листья порывом ветра, а к небу, жадно пожирая дерево, взметнулось рыжее пламя. Волна жара накатила сзади, заставив Ивара взвыть раненой волчицей и метнуться вперед. Отбежав на безопасное расстояние, он оглянулся. Ворот не было, между ними осталась только куча пылающих обломков. Горели также обе башни. Сквозь образовавшуюся прореху было видно устье реки и спешащий к городу драккар. Вокруг бегали обезумевшие от ужаса люди. Лошади, испуганные огнем, рвали привязи и с громким ржанием мчались во тьму, топча все, попадающееся на пути. Кто-то пытался спасти свое добро, кто-то — присвоить чужое, но большинство — просто метались, поддавшись панике... — Встать! — не растерявшийся Хаук уже командовал. — Добить их! Арнвид, осмотри рану Ивара! Сигфред и Торир бросились резать ошеломленных стражников. Только тут Ивар вспомнил, что его пырнули мечом. Рубаха на боку стала липкой от крови, волнами расходилась от раны тупая боль. Ощутив внезапный прилив слабости, он покачнулся. — Спокойно, — сказал эриль, ловко придерживая раненого. — Это всего лишь порез! После боя подойдешь, я посмотрю! Он отпустил подол рубахи, которую ловко задрал, высматривая повреждение, а Ивар со странным трепетом понял, что отметина от этого первого в жизни ранения останется на его теле навсегда. — Одину слава! — дружный боевой клич грянул от ворот, вернее от того места, где они когда-то были. Через проход, пинками отшвыривая в сторону пылающие доски, входили викинги во главе с Эйриком. В башнях, да и по всему городу еще уцелело немало воинов, но участь Апардьона была предрешена. Ивара мягко потрясли за плечо. С трудом выныривая из объятий дремы, он услышал: — Вставай, быстрее! Твоя стража! Разлепив тяжелые, словно намазанные глиной веки, он увидел склонившегося над ним Нерейда. Рыжий насмешник зевнул во весь рот и показал Ивару кулак. — Давай-давай! — приободрил он соратника. — Эйрик уже встал! Вам с ним до завтрака сидеть! При воспоминании о том, что сегодня ему выпала самая неприятная, предутренняя стража, Ивар содрогнулся. Второй раз дрожь пробрала его, когда он выбрался из-под одеяла — утренний холодок не упустил случая ущипнуть разгоряченное тело. Дрожа и потирая ладони, Ивар направился к еле тлеющему костерку, у которого расположился, подкидывая в пламя сучья, Эйрик. — Что, проснулся? — спросил он. — Ага, — ответил Ивар, оглядываясь. Ночь еще царила над миром, лишь далеко на востоке, над самым морем виднелась белая полоса — предвозвестник рассвета. Луна зашла, на черном пологе неба виднелись только жемчужины звезд. На ночевку викинги расположились на длинном песчаном мысу, подобно языку выдающемся в море. Слегка шелестели, набегая на песок, волны, дующий с востока ветер нес запах сырости. С момента разграбления Апардьона прошло семь дней. Тогда досыта нахватали всего — и радости от кровавой потехи битвы, когда погружаешь меч в тело очередного врага, не чувствуя усталости; и острого наслаждения от ужаса и боли терзаемых пленниц; и сладкой радости грабежа. Добра в захваченном городе хватило всем. Даже Ивар заполучил новые сапоги взамен старых, которые давно пора было выкинуть, и роскошный плащ, сшитый из лисьих шкур. — Отличная вещь! — тоном знатока сказал Вемунд, поглядывая на добычу Ивара. — Зимой она тебе пригодиться, а пока спрячь! Плащ оказался первой вещью, не считая оружия, которую Ивар положил в свой сундук, расположенный под лавкой. Оставив на месте города дымящееся окровавленное пепелище, драккар двинулся на юг. Туда, где солнце горячее, море теплее, и края — богаче. Рана в боку оказалась пустяковым порезом. Она уже почти затянулась и не причиняла беспокойства. Руки привыкли к ежедневной гребле, мозоли на них сошли, потом появились вновь и начали потихоньку твердеть. Подтянув к себе чурбачок, Ивар уселся на него, расположившись боком к костру. Не к лицу тому, кто на страже, смотреть в огонь. В темноте после этого ничего не увидишь и под собственным носом. — Послушай, Эйрик, — спросил он. — А зачем это все? — Что, все? — недоуменно спросил Две Марки, сосредоточенно раздувая огонь. — Походы, грабежи. Неужели нельзя жить дома и просто работать? — Знаешь, никогда не думал об этом, — Эйрик оторвался от своего занятия, и посмотрел на Ивара с таким изумлением, словно обнаружил на его месте восьминогого коня Слейпнира. — Наверное, просто потому, что нам это нравится! Куда веселее сражаться под началом вождя, не обделенного удачей, чем гнуть спину, выкорчевывая пни или вспахивая землю! — Но ведь тебе приходится убивать! — И что? Судьбы своей не изменит никто, — Две Марки улыбнулся. — Кому суждено пасть от оружия, тот так и умрет. Так судили боги жителям этой страны — быть скотом для наших мечей. — Но ведь они могут убить тебя в ответ! — Ивар сам не очень понимал, зачем затеял этот разговор. Просто то, чего он увидел и узнал за последнее время, настолько отличалось от привычной мирной жизни в усадьбе бонда, что душа молодого викинга томилась, требуя объяснений. — Могут! Но умрут все, и большая часть умерших отправится в Хель, в царство ужаса и холода. Туда мне не хочется, — Эйрик замотал головой, показывая, насколько ему неприятен Сумрачный Мир. — И лишь тот, кто погибнет с оружием в руках, может попасть в Вальхаллу, на вечный пир героев! Так что сложить голову в бою — участь, достойная любого мужчины! — Но ведь можно сражаться и дома, — покачал головой Ивар. — Бонды враждуют между собой, не говоря о ярлах и конунгах... — Там придется лить кровь родичей, — неохотно ответил Эйрик. — За убийство тебя могут изгнать или объявить вне закона. Кроме того, что взять с обитателей какого-нибудь Халогаланда или Теламерка? Воевать из-за коров и земель — разве это дело? — Ты совершенно прав, — Хаук, лежащий недалеко от костра, неожиданно приподнялся и оперся на локоть. — Ваш разговор был до того интересен, что мне пришлось проснуться. Дело в том, что наша земля очень бедна, на ней не вырастишь много зерна, не выпасешь стад. Большому числу людей прокормиться там трудно. И что делать тем, кто оказался лишним, кому не нашлось места в давно поделенных между бондами Северных Землях? Дальше на север — пустоши и льды. Зато на юге для того, кто может одолеть море, кто отважен и силен, лежит огромный мир, в котором люди слабы и не умеют сражаться, а богатства неистощимы! — Да, я понял, — покачал головой Ивар. — Раз боги создали слабых, то лишь только для того, чтобы их грабили сильные? Но почему так сложно! Не проще ли поселить наш народ сразу в плодородных и богатых землях! — Когда-то наши предки жили на юге, — тихий серьезный голос принадлежал Арнвиду, который тоже, как выяснилось, не спал. — В краях таких далеких, что даже название их стерлось из памяти. Но тогда они были слабы, и враги теснили их со всех сторон. И тогда вождь — земное воплощение Одина, увел предков на север, туда, куда врагам было не добраться. В тех землях мы стали сильными... — Но почему? — Ты слышал поговорку «Северный ветер создал викингов»? — Арнвид привстал. На лице его заинтересованно блестели глаза. — Там, где зима длится полгода, где морозы страшны, а земля скудна, могут выжить только сильные и выносливые! Только там могли появиться викинги! Ты понял? — Да... эээ, — мысли теснились в голове, точно форели в реке во время нереста. Разобраться в них смог бы разве только великий мудрец. Но эриль, похоже, хорошо понял состояние Ивара. — Не пыхти, точно медведь, дорвавшийся до меда, — сказал он. — Думать потом будешь. Сейчас твое дело — стражу нести! А от слишком умного на посту толку немного! Конунг, отвернувшись, улегся, затих Арнвид, а Эйрик принялся вновь разводить костер, выискивая среди золы непрогоревшие алые угли. Над морем медленно занималось утро. Крупное селение возникло на берегу в самый нужный момент. От скуки викинги были готовы сражаться хоть с рыбами, а Вемунд начал заводить разговоры, что от солонины у него сводит живот и пора бы попробовать свежего мяса. Но берег был пустынен, точно торба нищего, а мелкие рыбацкие деревушки драккар проходил не останавливаясь. Лодки рыболовов шарахались от него, точно мальки от хищной рыбы, и корабль с драконьей головой шел дальше, тщась опередить слухи о собственном приближении. И это, судя по всему, удалось. В деревне, похоже, никто не ожидал прибытия викингов. Над зубчатым частоколом и островерхими крышами поднимались струйки дыма, доносился собачий лай, перемежаемый многоголосым мычанием. На берегу женщины стирали белье. Завидев двигающийся прямо к ним корабль, они издали истошный визг и, сверкая голыми пятками, понеслись вверх по косогору к селению. Брошенное на произвол судьбы белье, осмелев, отправилось в плавание. — Кто там жаловался, что у него рубаха грязная? — спросил весело Хаук, когда одно из весел зацепило целый пук белой ткани. — Берите! Тут все чистое! Ответом конунгу был дружный хохот. Мирное течение жизни в селении явно нарушилось. Собаки стихли, а потом все дружно взвыли, точно предчувствуя чью-то смерть, но их перебили испуганные вопли. — Стадо большое, — сладострастно облизываясь, сказал Вемунд. — Все угнать не успеют! И, спрыгнув на берег, он взмахнул секирой, носящей вполне заслуженное прозвище Великанша Битвы. Воздух в испуге загудел, расступаясь перед острым лезвием. За Вемундом последовали остальные. Тесной группой взобрались по склону, надеясь быстро перемахнуть через частокол и начать резню. Но у селения их подкарауливала весьма неприятная неожиданность. Ивар второй раз за время знакомства с Хауком увидел на его лице легкое удивление. Зрелище было странное. Словно ледяная глыба неожиданно обзавелась трещиной, из которой вырос цветок. Из-за частокола, выстраиваясь ровными рядами, выходили воины в одинаковых кольчугах и шлемах. Щиты их были покрашены синей краской, и даже копья оказались одной длины. Впереди воинов вышагивал забавный коротышка с обнаженным мечом в руке. Такой меч на севере сгодился бы разве что для того, чтобы резать хлеб, а шлем низкорослого вояки, если содрать с него нелепые перья, смог бы с честью исполнять роль ведра. — Что это? — недоуменно спросил Нерейд. — Враги, — спокойно ответил Хаук, уже оправившийся от удивления. — Похоже, они нас ждали. Сегодня нам предстоит добрая битва! Одинаковые воины, которых было довольно много, почти пять десятков, тем временем выстроили стену щитов. Позади копьеносцев виднелись немногочисленные лучники. Коротышка забрался на поросший травой бугор и открыл рот: — Слушайте, отморозки! Грабежами и зверствами вы вызвали гнев у меня, у правителя этих земель Коиннеаха Могучего! Стоны народа достигли моего сердца и наполнилось оно кровью... Дальнейшую речь, полную самовосхвалений, слушать никто не стал. — Могучего? — удивился Нерейд. — Да он такой же могучий, как я — невинная девушка! — Как он нас назвал? — поинтересовался Хаук. — Отморозками? Что это значит? — Должно быть, — с умным видом ответил Арнвид, — он именует нас теми, кто пришел от мороза. То есть с той стороны, которая насылает холода. Людьми с севера, нордманнами! — Ага, — конунг кивнул и принялся слушать дальше. Коротышка, наделивший сам себя прозвищем «Могучий», перешел к более приземленным делам. — ... и ждал я вас тут со своей верной дружиной пять дней, — говорил он, отчаянно пыхтя и размахивая руками. — Зная, что не пройдете вы мимо беззащитного селения! Соблазнитесь грабежом! — Так они тут уже всех девок перепортили, — покачал головой Нерейд. — И свиней самых жирных съели, — печально вздохнул Вемунд. — Тихо, — цыкнул на них конунг. — Дайте дослушать! — ... и сегодня мы уничтожим вас, растопчем и порубим! Во славу великой Матери Богов! — коротышка пухлой ручонкой утер пот со лба. — Впрочем, вы можете сдаться! Сильные рабы стоят недешево... — Руби! — рявкнул Хаук. — Одину слава! — Одину слава! — с дружным ревом викинги бросились вперед. Глаза коротышки выпучились, а челюсть недоуменно отвисла. Как же так? Коиннеах Могучий привык, что его речи всегда дослушивают до конца. В этот раз все вышло не так. Неотесанные северяне — что с них возьмешь? Он поспешно бросился за спины своих воинов, рявкнув: — Вперед, идиоты! Два строя столкнулись со страшным грохотом. С дерева, испуганно вопя, сорвались три вороны. Лучники бриттов выстрелить так и не успели. На стороне воинов правителя были длинные копья и численное превосходство, на стороне викингов — сила и напор. Торир один за другим метнул свои топоры, двое копейщиков рухнули, и в стене щитов образовалась прореха. Она не успела затянуться, как в разрыв, разя мечом, ворвался Хаук. На другом фланге неосторожный воин ткнул копьем в лицо Кари. Ощутив рану, огромный викинг на мгновение замер, а затем от крика его содрогнулся берег. Глаза Кари стали багровыми, отброшенный в сторону щит сбил с ног воина, собравшегося вонзить меч в бок Нерейду. Ленивый врубился в строй врага, точно кабан в камыши. Копья ломались об него, мечи отскакивали. С треском и грохотом он шел вперед, ломая ребра, сворачивая головы, круша челюсти. От ударов его не было ни защиты, ни спасения. Ошеломленные чудовищным напором, воины с синими щитами начали отступать. Они еще держали строй, но вид человека, перед которым бессильно оружие, сломил их дух. Они пятились шаг за шагом, а за их спинами бесновался и орал коротышка, размахивая смешным мечом. Лицо его побагровело, глаза выпучились. Все это сделало Коиннеаха Могучего похожим на огромного рака. Ивар сражался спокойно и расчетливо, прикрывая бок конунгу. Он не лез вперед, зная, что для этого есть другие, более умелые и опытные воины. Желание удрать и спрятаться, которое у него возникало ранее при виде обнаженного оружия и льющейся крови, на этот раз вело себя тише воды, ниже травы. Страх получить рану или быть убитым ворочался в глубине души, но вырваться ему наружу Ивар не давал. Не до того было. Он двигался вперед, нанося удары и отбивая их, принимая копья на щит и пытаясь отрубить копейные наконечники. Вряд ли Ивар кого-либо сразил в этот раз, но к славе великого воина, убивающего врагов десятками, он и не стремился. Битва затягивалась. Воины Коиннеаха упорно не желали бежать. Они гибли один за другим, но все же их было много, почти в два раза больше, чем викингов, и чтобы истребить или вывести из боя их всех, требовалось время. Ивар ощущал, как меч становится все тяжелее, как щит оттягивает левую руку все увеличивающимся грузом, и даже кольчуга, привычная, как собственная кожа, начинала тяготить плечи. По спине тек пот, а волосы под шлемом были мокры насквозь. Кари продолжал ломиться сквозь строй противника. К нему присоединился Сигфред, в боевом безумии отшвырнувший прочь щит и задушивший ближайшего врага голыми руками. Труп с посиневшим лицом остался лежать на земле, и глаза его застыли в последнем удивлении... Этого дружинники Коиннеаха не выдержали. Одновременно, точно так же, как и наступали, они развернулись и побежали. Ивар не успел остановить удар, и меч его со свистом прорезал пустоту, отчего молодой воин едва не упал. Коиннеах Могучий вознамерился удрать вслед за войском. Он даже отбросил в сторону меч, мешающий быстрому бегу. Но короткие ноги подвели его. Нерейд в два счета настиг правителя окрестных земель и повалил на землю. — Кх... пусти! — шипел тот, отчаянно размахивая руками. — Я прикажу... кхх... кинуть тебя диким зверям! Посадить на кол! Рыжеволосый викинг, не обращая на болтовню пленника внимания, ухватил его за шиворот и волоком потащил к конунгу. Ворот сдавил Коиннеаху горло, и тот прекратил ругаться. — Ну что скажешь теперь? — спросил Хаук, когда Могучий оказался перед ним, распростертый на земле, точно заячья шкура. В руке конунга был меч, окровавленный по самую рукоять, и при взгляде на него глаза пленника увлажнились страхом. — Я... — пискнул он. — Не думал... Мы... — Что ты не думал? — спросил подошедший Арнвид. Обычно эриля берегли, не пуская в бой, но на этот раз и он окровавил меч. — Что мы не размечем твое вшивое войско? — Я... ы...э, — Коиннеаха трясло, по лицу его текли крупные капли пота, похожие на росинки. — П-п-пощадите... — Ты называешь себя конунгом? — с брезгливой миной на лице спросил Хаук. — Какой же ты конунг, если не сражаешься впереди своих воинов? Какой ты конунг, если подобно червю, извиваешься около моих ног, моля о пощаде? Конунг принимает судьбу с достоинством, не скуля, точно побитая собака! Могучий сжался, будто улитка, лишившаяся панциря, глаза его зло заблестели, а голос неожиданно обрел силу: — Да, вы гнусные отморозки! Долго вы грабили земли Британии! Но теперь этому придет конец! — Это еще почему? — удивился Арнвид. — Могучий король появился на юге! — горделиво выкрикнул Могучий. — Имя ему — Артур. Его рыцари непобедимы в бою, а его замок, Камелот, самый большой во всем мире! — Что такое замок? — заинтересовался Вемунд, оторвавшись на мгновение от заточки секиры. — Это такая груда камней, в которой можно жить, — охотно пояснил Арнвид. — Ага, — Вемунд глубокомысленно кивнул и вернулся к прерванному занятию. Коиннеах тем временем продолжал вещать: — Его рыцари придут с юга! — вопил он. — И сокрушат вас, и уничтожат! Что заречетесь вы вступать на нашу землю! — Не ори, — бросил Хаук негромко, но пленник тотчас замолк, подавившись криком. — Где этот твой Артус и его рыкари обитают? — Артур и его рыцари! — прохрипел Коиннеах и принялся объяснять. Из его рассказа выходило, что доблестные и непобедимые воины под началом могучего и справедливого короля, владеющего волшебным мечом, обитают далеко на юге, у полуденного побережья Бретланда. — Да, это десяток дней пути, — покачал головой Хаук, выслушав рассказ. — Прощай, Коиннеах! Ты был плохим правителем, но в благодарность за твой рассказ я дарую тебе легкую смерть! Меч конунга метнулся вперед со скоростью пикирующего коршуна. Коиннеах дернулся и в изумлении уставился на клинок, вошедший ему под подбородок. Затем глаза его закатились, и тело рухнуло на землю. — Чего застыли? — Хаук повернулся к дружинникам, которые все, как один, столпились вокруг, слушая разговор. — Мы что, зря сражались? Вперед — грабить и убивать! Викинги с восторженным ревом кинулись к окруженному частоколом селению, а конунг про себя пробормотал: — Ну что за болваны! Пока мы тут болтали, даже хромые и безногие успели удрать в лес! Бриттов Грим кольчуги Метил углем рети, Мяса рвал досыта Лебедь сока раны, Строки висы, посвященной недавней битве, падали одно за другим, заставляя пламя костра то в испуге прижиматься к земле, то с ревом подниматься к низкому вечернему небу. Недаром говорят, что слова в устах эриля способны изменить мир. В речах Хильд низверглись — кто под небосводом Хауку подобен? — В пищу коням ведьмы. Викинги сидели неподвижно, и ни один не проронил не звука. Слышно было только, как трещат дрова, да грохочет неподалеку разошедшееся под ударами северного ветра море. — Ты почтил меня великой честью, Арнвид Лысый, — проговорил Хаук, вставая. Судя по голосу, он был доволен, хотя по неподвижному лицу прочитать этого было нельзя. — Прими от меня дар, достойный тебя! В пламени костра блеснуло массивное золотое запястье, которое конунг до сего дня носил, не снимая. — Благодарю, — эриль принял дар. — Думаю, что ко мне с этим запястьем перейдет и часть твоей удачи, о конунг! — Несомненно! — Хаук сел. — Удача конунга всегда с теми, кто поддерживает его, и отворачивается от тех, кто предает своего вождя! Но сейчас нам нужно решить, что делать дальше, плыть далеко на юг, чтобы сразиться с великими воинами, там обитающими, или брать добычу там, где мы всегда ее брали! Прежде чем решать, я должен знать мнение дружины! Говорите! — Я скажу, — Эйрик Две Марки распрямился. Пламя костры время от времени вырывало из полутьмы его лицо, покрытое многочисленными морщинами. Волосы опытного воина блестели серебром. — Путь так далеко на юг опасен. Туда плавали считанные единицы викингов, и все они грабили Валланд, к южному же побережью Бретланда не ходил никто. Ты сам сказал, конунг, что хорошую добычу можно взять, не уходя далеко на юг. Стоит помнить о том, что подвиги сгинувших не воспоет никто! — Хорошо, — на каменном лице Хаука не дрогнул не единый мускул, точно речь Эйрика была ему безразлична. — Кто еще хочет сказать? — Позволь мне, конунг, — Нерейд Болтун хищно ухмыльнулся, обнажив два ряда острых белых зубов, которым позавидовал бы волк. — Что более достойно мужчины — резать беззащитных овец, которые даже не в силах сопротивляться, или снискать себе славу, сражаясь с такими же мужами? Нужно идти на юг, проверить крепость мечей тамошних обитателей! Никто еще не смог победить викингов, не смогут и они! — Я понял тебя, — конунг вновь остался безучастен, по его виду нельзя было понять, какое из решений ему больше по душе. — Кто еще хочет высказаться? Дружинники говорили один за другим, даже немногословный Кари пробурчал несколько слов, и большинство склонялись к тому, что неплохо бы сплавать на юг, посмотреть, кто такие рыцари и что за король Артур правит ими... Неожиданно обнаружилось, что не высказался один Ивар. — Что ты скажешь? — спросил конунг, обращаясь прямо к нему. — Что тебе больше по сердцу? — А что я? — смутился Ивар. — Я — как все... — Да, — покачал головой Хаук. — Для битвы ты уже набрался смелости, для речей — нет. Запомни — в нашей дружине нет рабов, и каждый имеет право слова, особенно когда конунг просит совета. В следующий раз начнем с тебя! А теперь... Он обвел свое воинство взглядом. Убитых после битвы с отрядом Коиннеаха Могучего не было, ранены оказались только трое. Все сыты и здоровы, чуть не лопаются от наполняющей их силы, во взглядах — готовность сражаться с кем угодно, пусть даже с великанами или чудовищами. С несколькими сотнями таких воинов можно завоевать мир. Но у него их всего три десятка. — Идем на юг! — объявил Хаук громко. — И там на корабле осталось три бочки пива! Тащите их сюда, попируем перед дальним походом! Словно приветствуя решение конунга, костер затрещал, выбросив вверх целый сноп ярких оранжевых искр. Викинги встретили слова вожака дружным одобрительным ревом. — Эй, смерд, не в этих ли местах правит конунг Артур? — спрашиваемый крестьянин, которого Даг с Нерейдом отловили в разоренной только что деревне, не понимал, похоже, совсем ничего. Он бешено вращал глазами и бился в руках викингов, точно пойманная рыба. Вопрос Хаука пропал втуне. — Прирезать его, да и дело с концом, — проговорил злой Арнвид, которому во время разграбления бревном ушибло бедро. — Не надо! Не надо! — взвыл крестьянин, вдруг обретя дар голоса. — Пощадите! Все скажу! — Что скажешь? — подозрительно поинтересовался конунг. — Все, что спросите! — И то, как попасть в Асгард? — Арнвид был сама язвительность. — Ладно тебе, — одернул эриля Хаук, и вновь повернулся к крестьянину. — Не ответишь сейчас — убьем. Не знаешь ли, где правит конунг именем Артур? С момента, когда отплыли на юг, прошло семь дней. В море тогда смогли выйти только к полудню. Лица у всех были перекошены, словно у больных. Ветра не было, и пришлось грести. Но на веслах драккар шел чуть не вдвое медленнее, чем обычно. Тучи разошлись, и солнце пекло викингам головы. Многие разделись до пояса, и над кораблем поплыл мощный запах крепкого мужского пота, забивающий даже аромат пивного перегара. Гребли весь день до вечера, когда удалось немного пройти под парусом. Последующие дни ничем не отличались от предыдущего. По левую руку было море, иногда хмурое, иногда весело нежащееся под яркими лучами светила, по правую — лесистый, изрезанный заливами берег. Стоящие на нем деревушки мгновенно пустели, стоило их жителям заметить корабль с драконьей головой на носу. Несколько раз попадались пепелища, с торчащими столбами и остатками стен. Тут когда-то тоже были селения, но пришедшие с севера беспощадные воины уничтожили их. Уцелевшие обитатели решили не восстанавливать дома, а уйти вглубь страны, подальше от моря. При виде одного из таких пепелищ, на котором, судя по всему, стоял крупный, не меньше Апардьона, город, викинги оживились. Они показывали на берег пальцами, и радовались, оживленно переговариваясь. — Смотри, — сказал Ивару проснувшийся по такому случаю Вемунд. — Тут, судя по всему, славно накормил воронье конунг Хреки Весельчак! Три или четыре, уж не помню, года назад! Ивар смотрел во все глаза. А еще через два дня после этого случая берег резко свернул на запад. На юг продолжало тянуться море, серое, покрытое белой вышивкой волн. Конунг велел править к земле. — Узнаем куда плыть! Может, мы уже на месте! — сказал он. Жители оказавшейся поблизости деревушки оказались не так расторопны, как их северные родичи, куда более привычные к набегам. Крестьяне поняли, что творится что-то неладное, лишь когда запылал один из домов. Женщины принялись визжать и метаться, мужчины — суетиться и вопить, и лишь самые осторожные вовсю удирали к лесу. Соскучившиеся по грабежу викинги разоряли деревню долго и со вкусом. Убили, тем не менее, только тех, кто сопротивлялся, дав остальным сбежать, натешились с женщинами, которых тоже отпустили. Лишь одного мужика, нужного для допроса, скрутили и привели к конунгу. — Король Артур? Вы о нем спрашиваете? — закивал тот на повторный вопрос. — Эти земли принадлежат ему, как и вся Британия! — Так уж и вся? — усомнился Арнвид, поглаживая все еще болевшее бедро. Не обращая на эриля внимания, конунг продолжал спрашивать: — А где расположена его усадьба? Этот, как его... — Замок, — подсказал Ивар. — Да, он самый! — Хаук грозно глянул на пленника. — Отвечай, или умрешь! — Всем известно, — трясясь от страха, заявил крестьянин. — Что замок Камелот высится на холме неподалеку от Гластонбери, и там пирует король со своими славными рыцарями за круглым столом! — Ты пальцем покажи, куда плыть, — прервал выспренные речения, достойные включения в сагу, конунг. — Или туда по суше надо добираться? — Три дня на запад вдоль берега, — поспешно сказал пленник, при этом на его лице, как заметил Ивар, мелькнуло выражение злорадства. Прочие, похоже, не обратили на это внимания. — А там только по суше. — Ладно, отпустите его, — махнул рукой конунг. — Но если ты, червь, обманул меня, то знай, что мы вернемся, и вырежем вас всех! Ты умрешь последним, в приятных моему глазу мучениях! Крестьянин, поспешно и низко кланяясь, пятился. — На корабль! — скомандовал Хаук, и викинги принялись спускаться к покачивающемуся на волнах драккару. Кари тащил пару реквизированных в деревне бочек пива, которое было признано сносным, влекомые Вемундом, жалобно блеяли плененные барашки, которым суждено было сегодня пасть смертью храбрых под острым ножом. Время и силы в деревне были потрачены не зря. Драккар шел на запад, не останавливаясь, хотя селений и городов на берегу попадалось много. Места эти воистину были богатые, но конунг упорно гнал дружину вперед. «Потом, все потом! — говорил он. — На обратном пути!». Викинги скрипели зубами и налегали на весла. Почти полдня плыли в виду отвесных скал чисто-белого, не оскверненного грязью, цвета. Обрыв высотой в десятки человеческих ростов падал вниз отвесной стеной, точно меч гневного бога ударил здесь, положив предел суше. Волны грозно клокотали у подножия белых утесов, тщась разбить их и повергнуть в прах. На третий день пути деревни и города с берега куда-то исчезли. Тянулись пустынные холмы, заросшие редким лесом. Время от времени попадались развалины, но на них не было следов огня. Похоже было, что жители просто бежали отсюда, аккуратно вывезя все ценное. — Что у них тут было такое? — спросил недоуменно Арнвид, втягивая воздух носом, точно собака, старающаяся взять след. — Мор? Так ведь не похоже! Ответа на вопрос эриля не было. Громадное черное строение, гордо вознесшееся на скале, стоящей у самого берега, появилось из-за мыса неожиданно для всех. Ошеломленные викинги побросали весла и уставились на него во все глаза. Поначалу Ивар не мог поверить, что это не просто причудливой формы скала, порожденная волей богов, а сложенное из камней жилище. Но ровные зубцы на стенах, высокие башни и узкие окна, похожие на щели, говорили о том, что все это создано руками людей. — Что это, замок? — удивленно спросил кто-то из викингов. — Похоже, что он, — ответил Арнвид сквозь зубы. — Камелот? — спросил Хаук, и тут же ответил. — Скорее нет. Ведь тот селянин говорил, что к тому нужно идти по суше... — В любом случае нужно причалить и разузнать! — влез в разговор Эйрик. — Хорошо, — кивнул конунг. — Правь вон к той бухточке. Там можно высадиться.  Скачать произведение
|
