Така А Мульп. Окрестности промежуточной базы. Выход из «Пыльного болота» От рубчатой подошвы вакуумного скафандра в пыли оставался узорчатый след, который тут же заливала вездесущая тьма. При тяготении в одну восьмую гравитационной постоянной, пыль, поднятая ногами, взлетала на несколько сантиметров, но, вместо того чтобы честно упасть назад, на камни, колыхалась в пустоте, словно капля краски, в воде. А вот темноте отсутствие тяжести помехой не было. Едва подошва ботинка отрывалась от земли, как она уже оказывалась в следу. Кузнецов несколько раз, не столько интереса ради, сколько от скуки поднял и опустил ногу, но каждый раз темнота оказывалась быстрее света. Открытие, конечно не Бог весть какое, но все же... Сергей поискал глазами товарища. — Эй, Чен, — позвал он. — Ты знаешь, что темнота распространяется быстрее света? В наушниках запыхтело, мелкими песчинками ударили в мембраны какие-то заряженные частицы, потом из фырканья и шипения родился голос. — А то как же. Тьма... Распространяется.... Товарищ дышал тяжело, с натугой. — Стой, животное, куда? Да! Я, например, много чего знаю. Мне, между прочим, доподлинно известно, что солнце зайдет через двадцать минут. Кузнецов, чуть повернув голову, посмотрел на светило. Метеоролог наверняка был прав. Сергей вообще не помнил, чтобы предсказания Чена не оправдывались, особенно, если он предсказывал что-то неприятное. Ему следовало что-либо ответить, хотя бы из уважения к его труду. Это Сергей бездельничал, вертел головой по сторонам и философствовал, а Чен волок за собой здоровенный контейнер. И хотя вокруг была все та же одна восьмая «же» масса оставалась массой и тут, и волок эту массу все же он, а не Сергей. Оглянувшись на близкий горизонт, Кузнецов пробормотал. — Тут ты наверняка прав. «Кладезь мудрости» твоя фамилия! Здешнее светило, которое по утвердившейся привычке все звали Солнцем, уже не висело над изборожденной мелкими кратерами равниной, а, казалось, вплавилось в нее, и теперь торчало из-за горизонта половиной золотого имперского знака «За Атуанский поход». От взгляда на пышущий жаром горизонт Сергею стало не по себе. Он произнес «кислород» и струйка прохладного воздуха коснулась потного лба. Чтобы достичь места, где в изобилии встречались комфорт и кислород, им оставалось преодолеть только одно препятствие — здоровенную каменную стену. Там, на плато, понимавшемся вверх чуть ли не на триста метров, стоял новый корабль капитана Мак Кафли. Корабль назывался «АФЕС» — подарок Академии наук от одной из старейших Земных страховых компании. Можно, конечно, было бы преодолеть расстояние до него одним рывком, но в этом он не видел ни интереса, ни авантюризма, да и двадцать минут до захода хотелось бы провести не только с пользой, но и с удовольствием. Природу следовало побороть и преодолеть, получив при этом, если возможно, положительные эмоции. К тому же... — Эй, смотри... Да... Он размышлял, а Чен работал. Сергей повернулся. Коллега, перебравшись через валун, неслышно подкрался и теперь вертел перед глазами прозрачный камень. — Что это? Чен повернул кулак, и оттуда ударили струи чистого цвета — желтого, алого, синего... Сергей загородился ладонью и спросил безо всякого интереса: — Кварц? — А шут его знает... Может быть хрусталь? — ответил Чен, держа находку на одном пальце. — А может быть Тот Самый Камень? Сергей хмыкнул. Существовала там, внизу, такая легенда. Он повертел находку в руках и вернул китайцу. — Бриллиант бы нашел лучше... Представляешь? Бриллиант, величиной с кулак! Тогда Император точно согласился бы сразу на все... Они разом вздохнули, подумав об одном и том же. — Когда у него аудиенция? — чуть запнувшись на трудном слове, спросил Чен. — Сегодня? — Сегодня... — Может быть, к тому времени как доберемся, уже команду дадут? — мечтательно сказал Чен. Он дернул левым плечом, словно ощутил им лямку НАЗа. — Чемоданы в руки... Сергей пожал плечами, ничего не сказал. — Чемодан в руки, — продолжил Чен, — ключ на старт... Каждый из сотрудников Заповедника, не исключая и их самих не жил здесь, а скорее, выражаясь «высоким штилем» влачил существование, дожидаясь решения Императора Мовсия. В прошлый раз, когда он на «Новгороде» попал сюда, и претерпел массу приключений, к тихой радости земных биологов, оказалось, что помимо починки «избушки» и спасения космического Робинзона Джо Спендайка они совершили еще одно богоугодное дело — выяснили, что в этом месте — единственном в исследованной части Вселенной! — обитают громадные летающие ящеры, за которыми с легкой руки первооткрывателей закрепилось название «Императорские драконы». Едва обрадовавшись, академики впали в глубокое уныние. Судьба Императорских драконов казалась печальней судьбы их земных антарктических тезок — Императорских пингвинов. Замские болота, как оказались единственным местом на планете, где те жили в естественных условиях. Поскольку ничего подобного земная наука на других планетах не обнаружила, то почти мгновенно в высших академических сферах приняли решение — спасать уникальный вид. Вслед за этим решением события стали развиваться по двум параллельным руслам — на Земле срочно готовилась новая экспедиция, с целью устройства заповедника, а через заброшенного чуть ранее в Империю прогрессора, академики стали добиваться от Императора Мовсия Эмирга продажи Замских болот землянам. То есть все шло своим чередом, никак не вылезая за рамки традиций, уже сложившихся за полторы сотни лет после первого контакта с недоразвитыми братьями по разуму и, в силу этого, обретших силу закона. По сложившейся традиции, контактируя с внеземными цивилизациями, земляне старались оставаться хорошими соседями. Это означало, что им приходилось подчиняться законам и обычаям, действовавшим на тех планетах, где они собирались обосноваться. Такое положение создавало порой множество неудобств и парадоксов, особенно на первых парах, но оно же позволяло избегать конфликтов на местах. Организованные по этому принципу уже на пяти обитаемых планетах действовали земные представительства — фактории, рудники, заповедники и даже туристические маршруты. Территория под них либо покупалась, либо бралась в аренду, и всем участникам таких сделок было хорошо. Туземцы не испытывали никакого культурного шока, никто не воевал друг с другом и вообще все происходило чинно благородно. То есть почти так же как когда-то на Земле, с той лишь разницей, что капитаны, открывшие неведомые звездные острова не торопились приобщать аборигенов к прелестям цивилизации, а общались с ними в круге их законов и представлений о мире, и, если это было нужно, даже надевали на себя набедренные повязки. До поры до времени, земляне представлялись туземцам далекими соседями, что собственно, по большом счету, было правдой. Ну, почти правдой. Дурбанский лес. Лагерь фальшивомонетчиков. Металл в котле булькал и пускал пузыри, словно разогретая на огне густая каша. Отсветы огня бегали по лицам, высвечивая и каменные стены, и глаза, и сжатые в волнении губы разбойников, ждавших, что скажет Вахари-Хе, а тот пока молчал. Хмурясь, он обошел плавильню, ловя лицом волны жара, а потом сделал, наконец, то, что от него все ждали — опустил в котелок ковш.... Лукавчик протиснулся вперед, посмотреть. Корка окалины раскололась, тяжелые волна прокатилась по тёмно-красной поверхности, ударилась о стенку, и дымные фонтанчики взлетели вверх, отравляя запахом горелого металла воздух в пещере. Двое новеньких шарахнулись назад, а Вахари-Хе всё нипочем... Загородившись от жара ладонью, он посмотрел, как металл стекает из ковша, и покачал головой. Капли текли тяжело, лениво... Товарищи смотрели на него, ожидая, что скажет. Последнее слово тут было не за атаманом, хоть тот и в Ленивой Башне сидел и с Шенской каторги бегал, а за ним. Провожаемый взглядами отошел на пару шагов в сторону и взял из кучи новую монету. Лукавчик затаил дыхание. Как-никак, а только Вахари-Хе мог оценить итог работы. Монета была как настоящая, то есть все на ней было, как и на настоящей, только золотом она ещё не блестела. Для последнего шага нужно было колдовство, которое знал только Вахари-Хе. Он подержал монету в руке, понюхал для чего-то и вдруг отбросил её в огонь под котелком. У Лукавчика внутри все словно оборвалось. — Воздуходувка нужна, — сказал Вахари-Хе так, что стало ясно, что это его последние слово, и говорить уж больше не о чем... — Если хотим, чтоб все было не хуже чем на Императорском монетном дворе, то нужна воздуходувка. Никто слова не проронил. Огонь продолжал раскалять металл в котелке, но это уже было лишним. Главное слово было сказано. — Воздуходувка... — Хамада не возразил, только повторил. В голосе его не было ни злобы, ни раздражения. Он ведь тоже понимал, что Вахари-Хе хочет как лучше и поэтому только проворчал. — Умный... Все вы тут умные... А вот кто мне, старому и слепому подскажет: где её взять, воздуходувку-то? Разбойники молчали. На то он и вожак, чтоб думать. Не зря он три доли в добыче имеет. Вот пусть и думает...Хамада молчал, словно не замечал того, что на него все смотрят. — Ну, господа дорожные дворяне, воздуходувку мы, положим, у Императора займём... — сказал, наконец, атаман. — А человека? Где человека возьмём её крутить? Он оглядел их невидящими глазами. — Или кого-то из вас к ней цепью приковать ради общего дела? Вахари-Хе посмотрел на вожака свысока, пожал плечами. Его эти слова никак не касались. Он свое слово сказал. Теперь очередь атамана сказать своё. Ефальтий, правая рука атамана, посмотрел на товарищей. Лица у них стали мрачными. Он понимал их, потому что был такой же, как и они. Всем хотелось легкого золота, а вот работать тут никто не взялся бы. Не те это люди, да и слишком много настоящего золота было вокруг них, пусть чужого, но настоящего... Так что работать за фальшивое никому и голову не придет. Отобрать настоящее золото было хоть и опаснее, но веселее, чем работать. Ефальтий коснулся плеча атамана, привлекая внимание. — А ты и человека, у Императора займи... У него тюрем много. Он тебе, может не одного, а двоих даст, да ещё и спасибо скажет... Хамада засмеялся, и лица разбойников разгладились... — Ага! Нужно мне его «спасибо». Я с него лучше золотом возьму... Мульп. Окрестности промежуточной базы. Беговая стена. Метеоролог подбросил блестящий камень и тот, переливаясь цветами, словно мыльный пузырь медленно всплыл над ними. Сергей машинально поднял голову, наткнувшись взглядом на нависший над головами острый каменный гребень. Контейнер и гребень. Гребень и контейнер. Он ухмыльнулся. — А давай наперегонки? — предложил Сергей. Четыре недели, что экспедиция сидела на Мульпе, такие гонки по вертикали стали развлечением для ее участников. За бликующим лицевым щитком, лица Чен-Ли-Юня было не разобрать, но Сергей и так мог представить, как тот прищуривает глаза, пытаясь понять, что это он задумал. В таких играх легкий и верткий Чен чаще выигрывал, чем проигрывал и поэтому китаец переспросил: — Наперегонки? До корабля? — До гряды, — уточнил Сергей, тыча пальцем в несуществующее небо и нахально прибавил. — Могу дать фору... Чен поднял светофильтр, улыбнулся. И без того раскосые глаза превратились в щелочки. — Обойдусь... — Кто первый доберется до гребня и увидит корабль, тот... Мысль о догонялках пришла ему только что, и он еще не решил, что получит выигравший. — Что тот? — подозрительно спросил Чен. По тону, Сергей понял, что тот уже готов согласиться, и посмотрел в небо, словно хотел быстренько найти там подсказку. Он даже замычал, подгоняя мысли. — Ну? Глаза натолкнулись на блестку в небе. — Да вот хоть бы и камень. Тому и камешек твой достанется. Идет? «Бриллиант величиной с кулак» его фамилия. Камень уже парил над ними метрах в десяти, блестя, как звезда минус первой величины. — Идет. А это? Чен стукнул ногой по контейнеру. — Сам долетит. Не дожидаясь согласия Чена, он набрал на пульте контейнера несколько цифр, отрегулировал бустер и обуза, оттолкнувшись от поверхности, устремилась вверх. Несколько секунд они смотрели, как контейнер, похожий на старинный угловатый сундук удалялся от них, одну за другой загораживая звезды. Чен не позволил ему засмотреться. — Ну? — На счет три, — сказал Сергей и напружинил ноги. — Раз... — Считаю я, — быстро остановил его Чен. — Ты предложил, я считаю... Это честно. Сергей пожал плечами. В скафандре это было неудобно, но у него получилось. — Без двигателей? — Конечно. Как обычно — на камнях. Блестящий шар на плечах Чен-Ли-Юня качнулся, в жесте подтверждения. — Раз, два, три. Они разом нагнулись, подбирая камни и на счет «три» одновременно оттолкнулись, взмывая в пустоту. Эта гонка была похожа на полет настоящих кораблей от планеты к планете. Отталкиваясь от попадавшихся на пути выступов, люди пролетали пустоту от одного куска тверди до другого и, изменив направление, словно настоящие космические корабли мчались вверх и вверх, к звездам. Чтобы победить, тут нужно было не только везение, но и уверенное владение телом. Весь фокус состоял в том, чтобы, используя свое тело и камни, что попадались под руки, проскочить кружево невесомых и едва скрепленных друг с другом обломков, то ли растущих из стены, то ли просто прилипших к ней.. Не продраться, словно носорог сквозь чащу, но проскользнуть. Угрем. Червем. Вирусом. Пустота вокруг не была опорой, и им приходилось маневрировать, изменяя центр масс, чтобы не встретиться с причудливо расположившимися в пространстве невесомыми иглами из пыли, камней и льда. Сложенные из них стрелы и выступы вертелись над головой вместе со звездами, и Сергей взмахнул рукой, приостанавливая свое движение, чтобы проскочить в открывающуюся между двумя иглами щель. В наушниках слышалось тяжелое дыхание Чена. За счет более мощного толчка Сергей летел чуть быстрее, но партнер шел следом, выбирая момент, чтобы обогнать товарища. Слева блеснуло. Щель там раздвоилась, и Сергей увидел, что Чен швырнул в сторону один из запасенных камней, в надежде нырнуть туда и сократить путь. Его плавно потащило в просвет. Сверху Сергею было видно, что он не успевает — то ли камень оказался маловат для его веса, то ли просто не рассчитал с силой броска. Чен и сам это понял. В сторону полетел второй снаряд. От этого торопливого движения его и вовсе закрутило, затягивая в пыль. Сергей довольно захохотал, но тут и его самого достало — по шлему противно заскрежетало, движение замедлилось, и пространство вокруг в один миг превратилось в густой, черный кисель. «Залетел...» — подумал он. Сердце трепыхнулось запоздалым страхом, но гонщик взял себя в руки. Пока он истратил только один камень. Два других держал наготове, как раз вот для таких случаев. Он отбросил первый, надеясь, что этого хватит, чтобы выбраться из каменного облака, и зашарил вокруг освободившейся рукой. Камень для разгона у него еще был, но раз уж подвернулась такая возможность следовало ухватить побольше обломков, что наверняка витали где-то рядом, то ей надо воспользоваться. Так оно и случилось — в каменном мусоре недостатка не было, одно плохо — под руки попадалась какая-то мелочь, и он, едва ощупав ее, тут же кидал вниз, добавляя себе скорости. — Чен, где ты? — Не знаю... Надеюсь выше чем некоторые самонадеянные егеря... По-прежнему ничего не было видно — пыль, залепившая лицевой щиток, словно приклеилась к стеклу, и вместо глаз приходилось полагаться на руки. Они крутились над головой, как два локатора ощупывая пространство. Несколько долгих секунд Кузнецов ждал удара, но кроме пустоты над головой ничего не было. Повезло. Проехав перчаткой по шлему, он смахнул пыль, и тут же глянул вниз. Чен как раз тоже выбрался из своей каши. Сергей увидел, как он задрал голову, отыскивая его, и, заметив, помахал свободной рукой. Другой рукой он прижимал к себе здоровенный булыжник, умело распорядившись которым, наверняка выиграет гонку. «Это называется, повезло...» — подумал Сергей. Он закрутил головой, отыскивая что-нибудь похожее, но как назло, вокруг не нашлось ничего, кроме пыли. Над его головой звездилась пустота. Отвесная стена медленно плыла рядом, в двух метрах от него. Полоса ледяных игл осталась внизу, и Сергей понял, что если он ничего не придумает, то проиграет. В наушниках послышалось «Ух!». Что это означает, гадать не приходилось. Чен метнул свою глыбу вниз. Пора было использовать домашнюю заготовку. Он потратил один из камней, чтобы развернулся вокруг оси. Черные трещины медленно поплыли мимо него, поблескивая острыми гранями сколов. Камни, играя всеми оттенками коричневого, передвинулись вправо и скрылись за спиной. Стена отдалилась и перед глазами развернулась стометровая бездна, наискось пересеченная тонким штрихами пыльно-ледяных игл. Как ни красиво все это выглядело, а нужно ему было вовсе не это. Ага! Вот и он! Угловатый, похожий на старинный сундук, контейнер догонял его. Сергей подождал, пока он подплывет поближе, достал до него кончиком ботинка и, опершись, оттолкнулся, направив себя к уходящему призу. Теперь чистое небо над головой только радовало его. А вот Чену не повезло. Откуда-то сбоку из темноты вынырнул карниз. Метеоролог замахал руками как крыльями, но слишком поздно. От толчка широкая полоса камней, державшаяся неизвестно на чем вдруг оторвалась и плавно заскользила вниз, погребая под собой незадачливого гонщика. Сергей подобрал выигранный приз, наклонил голову, пытаясь высмотреть друга, но под ним медленно валились в бездну многотонные глыбы то ли льда, то ли камней и пыль, сотнями лет лежавшая на одном месте. Невозможным в пустоте облаком, и оттого еще боле странным, она полилась вниз, заполняя пространство под ним. Это уже было серьезным. — Чен? Где ты Чен? Гордый китаец не откликнулся, в наушниках скреблось статическое электричество, но Сергей увидел у себя под ногами тусклую вспышку, означавшее только одно — не желая рисковать, Чен включил маневровый двигатель. Через несколько секунд из облака вынырнул скафандр и потихоньку поплыл вверх. Увидев его, Сергей отшвырнул последний камней, и это усилие подбросило его в пустоту. Взлетев метров на 20 над краем обрыва, он увидел «АФЕС». — Добрался? — донесся до него слегка раздосадованный поражением голос Чена. — С контейнером ты это здорово придумал. Он поднимался медленно, стараясь не портить другу ощущение победы. — Видишь корабль? Сергей все еще поднимался, ощущая себя большой птицей, парящей в восходящих потоках. — Вижу. — А я застрял. Придавило... — «Проиграл» твоя фамилия... С Чена клубами осыпалась пыль, и оттого он был похож на затухающий костер, чудом заброшенный в небо. — Постой... А контейнер? Сергей повернулся. Над ним висело неизбежно черное небо, а под ногами было уже не сто, а триста метров пустоты и искореженная когда-то Вселенским катаклизмом поверхность планеты. Ничего человеческого Сергей там не обнаружил. — Не вижу... — Плохо — откликнулся Чен. Голос его стал озабоченным. — Где он может быть? Мало того, что он мене все руки оттянул, так... — Искать надо. Если не найдем, Игорь Григорьевич нам выволочку устроит. — Партком, — поправил Сергея Чен. — Выволочкой не ограничится... Непременно партком соберет. — Как же.. Будет он из-за нас партком собирать... Зарежет просто одной из своих железок — и все.... Они засмеялись, но делать и впрямь было нечего. Контейнер дорогого стоил и не только Игорь Григорьевич, но и любой человек на Мульпе сейчас ждал их возвращения на базу. — Может, поспорим, что я первым его увижу, — азартно предложил Сергей. Не остыв от одной победы, он готов был присоединить к ней другую. — Ну тебя, — серьезно отозвался Чен. Сергей увидел, что он разворачивается метрах в двухстах от него, рядом с продолжавшей расплываться в пустоте пыльной кляксой. — Я его и сам найду. Сергей даже не стал спрашивать как. И так было ясно — включит опознавательный маячок. Так и вышло. В наушниках запикало и Чен уверенно нырнул в темноту, где пытался прятаться контейнер. — «Опять ему работать» — подумал Сергей. Эту мысль, вообще-то справедливую, сменила другая. — «Хотя раз проиграл.. Это даже справедливо»... Он хотел поддеть товарища, но тут вдруг почувствовал, что Мульп предъявляет свои права на него. Горизонт больше не расширялся, и его медленно-медленно потащило вниз. Чтобы удержаться он дал малый боковой импульс. Тонкая, как травинка, струйка сжатого азота ударила из ранца, и его стало медленно разворачивать. «АФЕС» потихоньку отъезжал в сторону, стало видно жилые модули — шары и восьмигранные призмы, связанные друг с другом гофрированными переходами. Слева ярким стеклянным блеском вспыхнула крыша оранжереи. Кое-где там горели огни гелиосварки — база строилась, росла, но Сергей смотрел на суету вокруг нее с долей пренебрежения — еще не построенная до конца и не обжитая, она уже устарела, ушла в прошлое. Все эти жилые модули, оранжереи и разные технологические ухищрения были для него только кочкой в болоте, не более чем точкой опоры, чтобы, оттолкнувшись от нее, рвануться отсюда к планете, что висела где-то за краями Мульпа. Горизонт провернулся, и он увидел Чена, копошащегося около контейнера в десятке метров под ним. Да. База устарела. Она по существу уже была не нужна — пройдет несколько дней, а может быть даже несколько часов и почти все, кто сейчас живет тут, собрав все, что можно унести, а то и попросту побросав все это в радостной поспешности, улетят на Планету. Чен, там, внизу поднял голову, помахал рукой. — Нашел? — Нашел.. — «Доберман» твоя фамилия... — Когда-нибудь я обижусь, — пообещал Чен. — И закопаю тебя под этой скалой. Сергей посмотрел на скалу, легкостью и кружевной узорчатостью напоминавшую больше памятник героям завоевания атмосферы, чем надгробие, не испугался, а легкомысленно парировал. — Ну так когда еще это будет... К тому времени, когда наступит твое «когда-нибудь» меня тут уже давно не будет... Да и тебя тоже. Имперский город Эмиргергер. Дворец Императора. Зал приемов. Айсайдра Енох, купец с Островов Счастья, прибывший к Императорскому двору в поисках прибыли, не без удовольствия смотрел на полуобнаженную девушку с цветами и ждал обещанной аудиенции. Он вполне мог бы выразиться и так — ждал своего часа, но это было бы не совсем верным. В этом диковатом мире время еще не научились ценить так, как его ценили земляне. Туземцы не знали часов и поэтому вместо того чтобы раздробить время в сутках на часы и минуты, раскололи его всего на пять неподъемных глыб — рассвет, утро, день, вечер и ночь. «Счастливые люди», кисло подумал купец, проводя взглядом по округлому плечу и высокой груди. «Все до одного счастливые! От Императора до последнего черпальщика нечистот. Они времени не замечают, а время — их». Повод для сарказма у него был самый серьезный. В свое время, преодолевая безмозглые силы природы, он за двадцать три часа добрался с промежуточной Базы на Мульпе до планеты, а тут... Он посмотрел на стены, на стражу, на двух государственных писцов, каждому из которых он уже всучил по золотой монете, на стражника, облаченного во что-то зеленое и лохматое и тяжело вздохнул. «Нет, верно умные люди говорят, что разум болезнь материи. Если это так, то тогда цивилизация — болезнь разума, а бюрократия — болезнь цивилизации...» Сегодня он ждал уже не меньше четырех часов, а до этого четыре дня согласовывал со сдешними бюрократами свое появление тут... Но жалобы его были умозрительными. Во-первых, ему твердо пообещали, что сегодня то уж Император обязательно примет его, а во-вторых... А во-вторых как-то не принято было выражать простому купцу в Императорском дворце любые чувства кроме благоговения. До заветной двери было шагов десять. На обеих створках умелые мастера вырезали дерево, называемое в Империи трясуном и, отчего-то, считающееся символом удачи и преуспеяния. Издали посланец земли рассматривал створки, в мечтах представляя как славно было бы одним рывком преодолеть эти десять метров, обездвижить стражника с дурацким копьем, выбить плечом дверь и ввалиться прямиком к Императору. Тело послушно напряглось, прогрессор стиснул посох, словно и впрямь собирался взмахнуть им наподобие Шаолиньского монаха, но... Никуда он, конечно не бросился. Только вздохнул тяжелее прежнего, вытянул вперед затекшую ногу и снова смерил взглядом расстояние до створок. Оно по-прежнему оставалось непреодолимым. Опершись локтями на колени, землянин устало наклонился вперед, давая спине отдохнуть. Сцепленные в замок пальцы загородили рот, и он шепотом произнес: — База, база, я — Купец. Прием... В ухе зашипело и радиоволна, пришедшая аж с самого Мульпа, донесла голос Главного Администратора еще не существующего Заповедника — Привет, Александр Алексеевич. Как дела? Почти не шевеля губами, купец прошептал: — Здравствуй, Игорь Григорьевич. Жду. Сижу во дворце и жду. — Новости? Александр Алексеевич Никулин, прогрессор, представитель Земли в этих диких землях, посмотрел вокруг, на таких же, как и он сам, просителей, с тупым упрямством высиживающих в Императорской приемной свое счастье. — Да какие тут новости.... Ногу вот отсидел. Он шевельнулся. По бедру побежали колючие мурашки. — У хорошего агента всегда новости есть. — Произнес Игорь Григорьевич. — Неужели ничего не произошло? Не открывая глаз, Никулин отозвался: — Возможно что-нибудь, где-нибудь и произошло... Может быть даже прямо сейчас происходит. Только не здесь... Он вздохнул. — А у вас, в заоблачных сферах что нового? Собрали что-нибудь для второго взноса? — Не беспокойся. Нашли и на второй, и на третий... Час назад вернулись ребята, принесли... В дальнем конце коридора послышался топот. Головы всех сидящих разом повернулись и глаза уставились в одну точку. Вряд ли тот, кто там топал, мог как-то продвинуть дело каждого из сидельцев — доподлинно было известно, что Император сидит за этими вот дверями и держит совет с главными сановниками Империи — но зато топотун вполне мог стать развлечением. Из темноты в зал вихрем ворвался монах. Не обращая внимания на собравшихся он бросился к заветной двери. Не тут-то было. Каждый из сидельцев довольно хмыкнул. Конечно, каждый из них был сам по себе — у каждого своя нужда, своя просьба к Императору, но сейчас они чувствовали себя одним целым — очередью. Дорогу нарушителю очередности загородило древко копья. Страж, что держал его в руках, ничего не сказал, но поза его и так была красноречива. Его переполняло ощущение собственной силы и значимости, словно скалу посреди бушующего моря.. -«Пост номер один, — подумал прогрессор. — Конечно, ответственно. Император за дверью...» На стражнике, казалось, встопорщилась даже зеленая шерсть. Мысль Александра Алексеевича вильнула в сторону, ища развлечения, а не пользы. — «Есть на Волге утес. Диким мохом порос.. Тьфу...Какая глупость в голову лезет!» Брат по вере наклонился к стражу, и что-то сказал прерывающимся шепотом. Страж никак не отреагировал — стоял словно каменный — не его, видно это было дело. Брат по вере попробовал еще раз, но быстро понял, что напрасно теряет время, и тогда он заорал полным голосом: — Дело Империи! Его крик, словно палка, засунутая в муравейник, всколыхнул Императорскую приемную. Купцы подобрались, словно заопасались, что им отдавят ноги, а на голос из-за портьеры выскочили сразу четверо. По оранжевому гребню на шлеме землянин узнал среди них начальника дворцовой охраны. Монах бросился к нему. — Дело Империи, — повторил монах тем же страшным шепотом. — Жизнью заплатишь... Землянин еще многого не знал, но он уже умел читать выражения здешних лиц. То, что он прочитал на лице стражника, его успокоило. Этот тоже не зря получил от него немножко золота. Начальник охраны знал свое дело и никого пускать не собирался. Его рука властно легла на плечо крикуна и развернула боком к двери. — Не ко времени ты брат. Когда окажешься нужен Императору, я сам тебя найду, и даже если рад не будешь, то все равно придется прийти. А сейчас — нет. Он говорил негромко, и вроде бы с почтительным наклоном, но в голосе его были лень и превосходство. Поглядев за спину монаха, он встретился глазами с прогрессором, улыбнулся, не иначе как вспомнив кошелек, что презентовал ему заморский купец. Его рука описала полукруг, указывая на искателей Императорской милости. — Да сам посмотри, сколько достойных людей ищет милости у нашего Императора. На монаха это не подействовало. Он и головы не повернул. Ухватив живую преграду за плечи, попытался отбросить воина от двери, но тот устоял и легко расцепил монашеские кулаки. — Дело Империи, — повторил монах, словно других слов не знал. — Там государственный совет. — В голосе воина уже слышался металл, не суливший упрямому монаху ничего хорошего. — Уймись, брат! Кулаки монаха еще держали его за одежду. Он нажал на них большими пальцами, и они, помимо монашеской воли, разжались. Брат затрясся. — Так не пустишь? Стражник не ответил. Только плечом небрежно повел. В бессильной ярости монах затряс в воздухе кулаками. Голова повернулась раз-другой, словно его душила петля. Купец привстал и увидел глаза монаха — дикие, безумные... «И впрямь видно что-то серьезное...» Он собрался поделиться мыслями с Игорем Григорьевичем, но, похоже, на Мульпе уже поняли, что что-то случилось. — Что там такое? — заинтересованно спросили оттуда. — Подождите... Разберусь. — А ты говоришь, что ничего не происходит. Дай-ка изображение... Купец коснулся пальцем золоченой сетки, что покрывала голову и включил передатчик. Через два спутника-ретранслятора сигнал дошел до Базы и там превратился в картинку. — Хорошо. Вижу... Не сводя взгляда с начальника стражи, монах сделал шаг назад и спиной наткнулся на скульптуру, изображавшую девушку с цветком в руке. Не помня себя от возбуждения, он подхватил статую, и бросил ее на пол. Стражники не успели помешать. По залу пролетел грохот, покатились куски мрамора. Все, кто ждал встречи с Императором, поспешно вскочили, словно и впрямь испугались за скульптуру, и на всякий случай отошли подальше к стенам. Опустив короткие копья, стражи с двух сторон начали обходить безумца. Не обращая на них внимания, монах задрал голову вверх, словно собака или волк, монах взвыл: — Мовсий! Император! Отец наш! Беда пришла в благословенный край! — «Шмеля»! — пискнуло за ухом у купца, он и сам уже полез в карман, поняв, что происходит что-то необычное. — Нет «шмелей». Кончились. — Тогда «горошину». — Не бубни... Вынув из кармана руку, купец катнул по полу «горошину» — панорамный телевизионный передатчик. К счастью для него архитектура тут была еще та, и щель между полом и дверью толщиной в палец и щелью-то не считалась. Так что между полом и краем двери оказалось достаточно места, чтобы микропередатчик проскользнул внутрь Императорских покоев. Мульп. Промежуточная база. Кабинет Главного Администратора. Воздух над столом колыхнулся, словно кондиционер, включившись, погнал по каюте ветер, но Игорь Григорьевич знал, что это не так. Какие сквозняки могли быть на станции? Воздух сгустился, и в каюте Игоря Григорьевича возникли новые действующие лица. Точнее, сперва это было мельтешение цветных пятен, круговерть вспышек, но когда «горошина» остановилась и сориентировалась в пространстве, он увидел внутренность большого зала уставленного добротной, тяжелой мебелью. Вслед за изображением появился и звук. Местный язык резанул ухо, но переводчик тут же заглушил его. Не до конца, разумеется, давая слушателю возможность оценить эмоциональную составляющую разговора. — ...ничего ему другого и не оставалось, только отдать ей деньги. Представляешь? Отдал все, что было, и тогда муж сделал вид, что ничего не заметил! За длинным столом, уставленным посудой и блюдами с чем-то съедобным, сидело несколько мужчин. Главный Администратор заповедника никого из них не знал. Несколько секунд он смотрел на них, соображая, что делать, потом скомандовал. — Бой! Интеллектуальный вычислительный комплекс откликнулся почти мгновенно. — Слушаю, товарищ директор! — Идентификация. Письменная. Картинка чуть дрогнула и над головами пирующих, словно христианские нимбы появились надписи: Мовсий — Император, Иркон — хранитель печати, Верлен-казначей. И все встало на свои места. Имперский город Эмиргергер. Дворец Императора. Зал Государственного Совета. Верлен звонко расхохотался, Иркон тоже захохотал, жестами приглашая Императора оценить шутку и присоединиться. Мовсий, оторвавшись от кубка, засмеялся вместе с ними. — А дальше? Иркон не успел продолжить. За дверью что-то упало и звонко покатилось. — О! — воскликнул Иркон и засмеялся ещё громче. — Вообще-то это глупо, — сказал Верлен успокоившись, — он мог бы, если б захотел, найти себе кого-нибудь получше. Неужели при Императорском дворе нет никого поинтереснее? Например, эта... Он пощелкал пальцами, посмотрел на Маввея. — Ну как ее... Ну мы все ее знаем.. Император пожал плечами. Казначей сделал недвусмысленный жест и повернулся к Иркону, чтобы тот подсказал забытое им имя легкомысленной красавицы, но тот только рукой махнул: — А монах? Монах-то каков? — Да... Монах молодец... — Одобрил Верлен. — Слава Кархе, не всякий Брат такой как наш брат Черет. Есть ведь и нормальные среди них, клянусь Тем Самым Камнем! — Монах-то молодец, а вот хозяин? — Ни чести, ни совести.... — брезгливо тряхнул волосами Иркон. — Настоящее падение нравов! Неужели в Империи не осталось ничего по настоящему благородного? Так поступить с собственной женой...Дикий человек! При этих словах улыбка тут же ушла с лица Мовсия. Он жестом остановил собиравшегося и дальше морализаторствовать казначея. — Кстати о диких людях... Чем закончилась история с нападением на драконарий? Иркон вздохнул. Память Императора иногда преподносила сюрпризы. Казалось бы, все уже прочно забыто, утонуло в болотной грязи, ни следа, ни запаха не осталось, а вот пожалуйста... — Стыдно сказать... Почти ничем. Мовсий даже не нахмурился, посчитав слова проявлением скромности Хранителя Печати. — Ну, а все-таки... — Все как всегда, — развел руками Иркон. Он посмотрел на Верлена, ища поддержки, но тот уткнулся взглядом в блюдо и шевелил губами, словно молитву читал. Догадывался, наверное, чем все кончиться может... Додумать мысль до конца Мовсий не дал. — Не нашли? Иркон вновь распахнул руки, открывая сердце. — Сколько их, по-твоему? — Человек двести.... Вряд ли больше... Мовсий привстал. — Ты серьёзно? Двести грязных дикарей мешают Императорской торговле? И мы ничего не можем поделать с ними? Под взглядом Мовсия Иркон поёрзал на скамье и горячась спросил. — А что с ними сделаешь? Мы даже не знаем где их самая большая деревня, где их вожди, где их могилы... В грязи живут, в ней же и умирают. Поубивать мы их не можем, а добром они с болот не уйдут. Они живут там с сотворения мира. В голосе Хранителя Печати прорезалась не свойственная ему ворчливость. — Это их Родина. Родные могилы, жертвенные деревья. Знакомые болотники. Вонь, любимая с детства... Сам ведь знаешь, что в таких случаях говорят. — Могил там скоро прибавится.. — пообещал Император. Челюсть его выдвинулась вперед — Мало ли, что Родина. Большая ошибка путать Родину и Имперский драконарий. Он перевел взгляд с Иркона на все ещё шепчущего что-то Верлена, словно примеривался, кому из них явить свое благоволение. У Иркона в груди похолодело. Вдруг прямо сейчас поручит то, с чем он не справился казначею.. Вот позору будет... Но Император вернул взгляд на него. — Ты сделаешь все необходимое, чтоб я о них больше не вспоминал! Иркон понял, что самое страшное миновало. — Вспомнил! — хлопнул себя по лбу стоящий с отсутствующим видом Верлен. — Адга Кошо её зовут! Ветреница, каких раньше не было! Парвалий рассказывал, что она между второй и третьей юбкой держит изображение... За дверями грохнуло, и Император повернулся к двери. — Да что там такое? Иркон сделал несколько шагов туда же, но створки сам собой распахнулись, и в проеме показалась голова в оранжевом шлеме. — Государь! — промямлила голова, глядя мимо Хранителя Печати. — Там к тебе лезет Старший Брат Черет. — Вот только монаха нам тут и не хватает... Он повернулся к друзьям. — Вот кто мне объяснит... Почему раз только разговор о женщинах, так тут же монах лезет? Нет бы влезть, когда о болоте говорили... — Это за наши грехи, — сказал Иркон. — Мало грешим, — серьезно добавил Верлен. — Больше надо. Оба, переглянувшись, довольно заржали. Как ни приятно было видеть легкомыслие друзей, а Пега не дремлет, ждет наших ошибок, чтоб зацепиться ядовитым когтем. Мовсий сделал охранительный знак, повернулся к двери. Голова все еще торчала между створок. Он пальцем поманил начальника стражи к себе. — Что ему нужно? Оранжевогребневый, подчиняясь жесту Императора, вошел, но от двери далеко отходить не стал. — Он сказал — «Дело Империи». Мовсий откровенно поскучнел лицом. Дела не отпускали даже тут, за столом, среди друзей. Вопли за дверью стали слышнее. Воин оглянулся. — Мы держим его, но он, похоже, не в себе. Рвется к тебе, как жеребец к кобыле. — Ого! Монах, одержимый бесами? — обрадовался Император. Сумасшедший монах мог стать развлечением в череде серьезных государственных дел, уже сделанных и тех, что еще предстояло сделать сегодня. — Эй, Иркон, а помнится, ты говорил, что такого быть не может.... Это он там звенел? — Он разбил «Девушку с лотосом» и «Воина». Мовсий ударил кулаком по столу. — Дурак неуклюжий! — Я же говорю, государь, что он не в себе. Страж качнул головой назад, показывая на дверь. Все кто был в комнате, прислушались. Вопль лился, словно водный поток. Не прекращаясь, а только на мгновение делаясь тише. Это было похоже на чудо. — Может и вправду что-то важное? — спросил Мовсий. — Ведь и правда, еще чуть-чуть и заржет! Он постучал пальцами по столешнице, словно искал в ней аргументы, способные оправдать появления монаха за этим столом. — Может, он покушение раскрыл? — Предположил Верлен — И тщится донести? — Покушение? — оживился Иркон. — Давно ничего такого у нас не было... Император дернул щекой, поднялся. — Лишь бы не Фосский отшельник... Все остальное переживем... Он один? Воин кивнул. — Мои его держат. Он усмехнулся как-то по-хорошему и, деликатно понизив голос, спросил. — Может прирезать его, господин? А? Шумит... В словах слуги Император уловил и логику, и здравый смысл. Он сдвинул брови. Несколько мгновений жизнь монаха висела на волоске, но Мовсий решил по-своему. — Погоди пока... Может быть после. А сейчас зови его... Имперский город Эмиргергер. Дворец Императора. Зал Государственного Совета. Начальник стражи едва успел выйти, как, чуть не сбив его с ног, в зал ворвался возмутитель спокойствия — Старший Брат Черет. Словно и впрямь одержимый духами он повел выпученными глазами, отыскивая Императора. Найдя, рухнул на колени, распахнув руки как крылья. — Беда, государь! Император вздрогнул и вытянулся. В голосе монаха угадывалась та одержимость, что дается знанием какой-то страшной правды. Это было настолько ясно, что еще ничего не зная, Мовсий побледнел. За спиной скрежетнули отодвигаемые в сторону лавки, зазвенело серебро, Верлен богохульно выругался. На лице монаха был не Страх, а Черный Ужас. — Что? — Беда, государь... — повторил монах, глядя в расширяющиеся зрачки Мовсия. — Прости, что ворвался, но небо не должно ждать... Мовсий вспомнил своих женщин, что не видел с сегодняшнего утра, с самой благодарственной пляски, и сердце сжалось. Он шагнул к монаху, ухватил за плечо. — Что-то с императрицами? Что? Не молчи! Брат вскочил с пола и замахал руками. — Нет, слава Кархе! Нет! Все гораздо хуже! Легче после этих слов Мовсию не стало. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Распираемый ужасным знанием, как надутая лягушка воздухом, монах ничего не говорил, а Император глядя на него, ощущал, как его внезапный страх превращается в гнев. Не желая ждать просветления в мозгах у монаха, Мовсий хлестко ударил того по щеке. — Что случилось? С кем? Когда? — резко спросил он. — Говори, быстро! Монах покачнулся от удара и, ломая руки, снова рухнул на колени, протягивая руки к окну. — Звезды! Мовсий, не отпуская монаха, повернул голову. В окне по-прежнему сияло солнце и безмятежно голубело небо. — Ты бредишь, монах? Ума лишился? Император ощутил брезгливое презрение, какое всегда испытывал, сталкиваясь с калеками и сумасшедшими. Он отпустил монаха и вытер руки об себя. Уже спокойнее сказал: — Какие звезды? День на дворе? Старший Брат, все еще стоя на коленях произнес, словно не почувствовал ни удара, ни унижения: — Я не безумен, но то, что случилось, может перевернуть любую голову. Небо изменилось, государь! Вот уже два дня мы живем под новыми звездами... Его никто не перебивал и, давясь собственным страхом, он продолжил: — Только что прибыл гонец из Ларской обители. Ты знаешь, что братья там уже пятую сотню лет ждут седьмого воплощения и следят за небом в ожидании знамений. Слова кончились и он судорожно сглотнул. — Ну и? — спросил из-за императорской спины Верлен. — Опять там кому-то почудилось? Опять кто-то монастырского вина перебрал? Он вполне здраво рассудил, что если уж Император спокоен, то и ему не зачем волноваться. Старший Брат не стал отвечать ему, а, глядя Императору прямо в глаза, повторил самое главное, что нес только ему. — Новые звезды над нами, Мовсий! Новые звезды! Император молчал, глядя на него ледяными глазами. «Он не понял! — подумал монах. — Он ничего не понял!!» — Новые светила зажглись в нашем небе! Теперь нужно ждать самого страшного! — повторил он. — Испугал, — презрительно фыркнул Иркон, — нашел чем... Император недоуменно поднял брови. Он еще не представлял, что для него самое страшное, но был уверен, что это «самое страшное» еще не произошло. Если то, о чем говорил монах, и было несчастьем, то ни его самого, ни его близких оно не коснулось. — Новые звезды? — переспросил Мовсий. Он произносил эти слова, прикидывая, как должен отнестись к тому, что они означают. В пустых словах для него не было ни страха, ни опасности. Монах кивнул. Император уселся в кресло. За страхом, что был только что написан на монашеском лице, должно было быть что-то еще. Наверняка монах знал больше чем говорил. — Говори толком, что за звёзды... Это, что знамения? К чему? К войне? К смерти? Лицо его оставалось спокойным, и монах понял, что его страх так и остался только его страхом. Император не знал того, что знал Старший Брат. Он не понял главного! В любой момент мог начаться конец мира! Черет вспомнил картинки в книге Откровений: извергающие огонь горы, смерть и тьма, поглощающая все живое, и Пега с Тем Самым Камнем в руках... Страх вновь поднялся в нем волной, и погасил разум. — «Три звезды бегут по небу. Путь их быстр и рассекает небо надвое. Свет их — ужас, суть их — смерть...» — прокричал монах. Мовсию показалось, что на губах у него выступила пена. Он отодвинулся, оглянулся на казначея. — Что это он? — Это из книги Аренты, — поспешил объяснить внимательно наблюдавший за монахом Верлен. Он с интересом выслушал вестника и добавил от себя. — Такое, говорят, уже бывало в древние времена. Император раздраженно остановил его. — Верно говорят: грамотный слуга — пол слуги. Я спрашиваю, что это значит, а не чей бред он повторяет... Что это значит? Верлен пожал плечами. Что имел ввиду монах знал только он сам. — Сейчас он сам скажет. Только вот с головой соберется. Но монах говорить и не собирался. Он раскачивался из стороны в сторону, и в закрытых глазах проносились картины гибнущего мира. Ни Император, ни его товарищи не могли представить себе этого, но страх монаха ощущали. От брата Черета остро несло потом. Мовсий повторил, словно не расслышал. — Два дня? Суть их смерть? Он спрашивал, а монах, вынырнув из своего ужаса, кивал, ища в Императорских глазах понимание. — Кто-то уже умер? — Никто. Мовсий выругался и вздохнул посвободнее. — Что ж ты тогда воду мутишь? Старший Брат отпрянул от Императора. Мовсий не понимал его, не понимал! Черет знал, что Император опасается только одного и ужас, наконец, заставил его сказать то, что никак не решалось соскользнуть с языка. Он подскочил к Императору и совсем уж неучтиво ткнулся лицом в лицо. — А Небесных Колдунов помнишь? Те тоже с неба пришли ... С падучей звезды. Может и эти звезды... Иркон закусил губу. Зря монах вспомнил о Злых Железных Рыцарях. Совсем, видно голову потерял, раз вспомнил. Все ведь знали, что не любит Мовсий вспоминать об этом. Лицо Императора стало жестким. Он вспомнил Небесный замок. То, что произошло тогда накрепко вошло в память. Не смотря на то, что все, в конце концов, обошлось, повторения он не пожелал бы ни себе, ни альригийцам. — Ничего земля большая... — уверенно сказал государь, собираясь выразить надежду, что все и в этот раз обойдется. — Но мы-то в середине! — взвыл вдруг брат Черет. Страх гулял в нем как вонючий болотный дух под травяной кочкой. — В самой, что ни на есть середочке! В отчаянии от толстокожести собеседников он подскочил к столу, и кулаком треснул по блюду с фруктами. — Ничего... Не все нам... Карха милостив, — подал голос Иркон успокаивая монаха. Кто знает, чего он ещё придумает? В таком волнении он не за блюдо — за кинжал схватиться может... Он нарочито явно потянул воздух ноздрями. — Ты там, случаем, не обделался за разговором, а, брат Черет? Он посмотрел на Мовсия, ожидая смеха, но только что улыбавшийся Император теперь стоял, хмуро покусывая губы. Злые Железные Рыцари навсегда остались неразгаданной загадкой, занозой в его душе. Пришли неизвестно откуда и сгинули неизвестно куда. А ведь кто-то стоял за всем этим, наверняка стоял. Если не звезды и духи, то люди. Видел же Эвин там этих странных полупрозрачных людей... И тех, правда одолели, но чего эта победа стоила... Сколько рыцарей погибло, и сколько золота ушло!... Он задумался, вспоминая. А если опять? Если монах прав? Мовсий поднялся, и, не давая скверным мыслям появиться на лице. — Зачем ты пришел? Пугать нас? Старший Брат медленно, словно у него внутри все уже перегорело, поднял голову. — Предупредить... Надо ведь что-то делать! — Что? — Я не знаю... Голос его упал до шёпота. — Братья уже пляшут Большую Охранительную... Мовсий усмехнулся. Черет сжал кулаки. — Я не знаю, как донести до тебя мой страх. Ты воин и видишь мир другими глазами. Твой взгляд отражается в лезвии меча, но я всей своей шкурой, каждым ее клочком, чувствую большую беду для всех нас. Он опустил голову и глухо продолжил. — Не спрашивай почему. Не знаю.... Может быть, Карха отвернулся от нас.. Может быть по его велению Пега начнет испытывать нашу веру... В отчаянии, что его страх не стал их страхом, он повернулся и пошел к двери. На сердце лежал камень, заставлявший ныть левую половину груди. В дверях обернулся. Иркон смотрел на него с усмешкой — воин на монаха, только и умеющего что плясать да трепать языком. Мало ли что монах наболтает? Плясать и болтать они мастера, это каждый знает. И этот вот, пришёл, наболтал, сбросил свой страх, а что там правда, а что нет — Императору разбираться... Он посмотрел на Мовсия и насторожился. На императорском лице не было ни презрения, ни жалости, ни страха. Забота. Почуял что-то Император, предчувствовал... — Что прикажешь, государь? — спросил Иркон, плечом подвигая монаха к двери и закрывая ее за ним. Обгадил все-таки монах совет... — Прикажу... — сказал Император. Он молчал не меньше десяти вздохов. — Найти Эвина Лоэра и пришли в кабинет кого-нибудь из мудрецов, посмышленее... Кто у нас сейчас там вместо Шумона? Иркон кивнул. Мовсий сделал шаг к двери. — Ты уходишь? — Как видишь, — озабоченно отозвался Император. Верлен встал, загораживая дорогу. Мовсий остановился. — Ну? — Чтобы ты не захотел сделать, тебе наверняка понадобятся деньги... Император кивнул. Еще бы! Конечно, понадобятся. Быстрее всего любое дело двигалось вперед на золотых колесах. — Ты мне их достанешь. Иркон кивнул, словно речь шла о вещах само собой разумеющихся. — Конечно. Вот я уже и начал их доставать. Потому и прошу тебя — поговори с одним человечком. — Что за человек? — Да есть тут один полезный купец, — объяснил Верлен. — Сейчас? — не то что спросил, а скорее просто подумал вслух Мовсий. — Ты тут дикарей вспоминал. Так вот есть возможность двух плиц одной стрелой подбить. Слова казначея ему показались настолько нелепым.... Небеса, звезды, «суть их смерть», и вдруг — какой-то купец. Тряхнул головой. — Нет. Не до того... Ты же слышал. Отодвинув друга, шагнул к двери, только что скрывшей за собой монаха. Против всех правил и обыкновений, казначей ухватил Императора за рукав. — Я знаю, что прошу многого, но мудрость Императора должна быть выше его предрассудков. Император выдернул рукав из цепких казначейских пальцев, шагнул назад. Взял со стола кинжал, которым только что резал мясо. Верлен боком отошел от него, правда, не далеко. Только так чтоб Император рукой не достал. — В конце концов, как сказал Старший Брат, новые звезды крутятся уже два дня, — торопливо объяснил он. — И ничего ужасного пока не произошло, а даст Карха и вовсе ничего не случится, а вот деньги... Мовсий посмотрел на Иркона. — Да врет он все, — сказал тот. — Ты что монаха своего не знаешь? Ему соврать, что мне почесаться... Да даже если и правды там чуть-чуть все равно справимся как-нибудь... Сунув кинжал в ножны, Мовсий все же сделал несколько шагов к двери, но каждый следующий шаг был короче и медленнее предыдущего. В дверях он остановился. Иркон смотрел в Императорскую спину, и ему хотелось встать на цыпочки. — Найди, по крайней мере, одну причину, почему я должен с ним говорить, — наконец спросил он так и н не обернувшись. Верлен вздохнул посвободнее. — Одну? Плохо же ты думаешь о своих слугах... Я для тебя найду их сразу две... Мовсий повернулся. Не лицом, но щекой. — Во-первых, он с Островов Счастья... Император не то чтоб не расслышал. Он все же повернулся лицом к казначею, не поверил и переспросил. — Чего, чего? Откуда? — Ни откуда. Этот тоже врет все! — влез в разговор, дожевывающий свое мясо Иркон. Все, что монах наплёл о летающих звездах, на него никак не подействовало. Он по-прежнему болтал ногой, сидя на столе и смотрел на мир сквозь бокал вина. — Это я тебе как Хранитель Печати говорю. Нет никаких Островов Счастья. Эсхан-хе плавал два года назад, искал, искал и не нашел ничего. А я его сам снаряжал. Твоим именем, конечно... Одной солонины сорок бочек, да вина двадцать две... Император нетерпеливо притопывая ногой посмотрел на Верлена и кивнул, словно подтверждал сказанное хранителем печати. — Возможно, он плавал не там, где следовало бы, потому и не нашел, — возразил Верлен, — а вот этот достойный купец плавал там, где нужно и нашел нас. — Это потому что мы есть.. — глубокомысленно сказал Иркон. — А вот такой ветчины у них не было... Он обнюхал насиженный на кончик кинжала кусок розовой, со слезой ветчины и со счастливой улыбкой запихнул его в рот. Мгновение спустя он уже тянулся к кувшину с вином, чтоб запить съеденное. — А Островов Счастья нет и искать их нечего. Верлен повернулся к нему, подождал, пока тот поставит кубок на стол. — Ну, раз мы есть, и он нас нашел, то, верно, и они тоже существуют... Это же логика. — Логик, — презрительно сказал Иркон. Он отрезал новый кусок, понюхал, поморщился и отложил. Отыскав глазами блюдо с рыбой продолжил: — Подумаешь «существует»... Неужели нет у Императора нет логиков получше? Император нетерпеливо топнул ногой. — Ну, хватит собачиться... Ни дать ни взять академические смотрители. Хорошо. А вторая причина? О!!! Вторая причина была куда как убедительнее первой! — Он предлагает тебе столько золота, сколько не предложит никто другой. Все, что мог сказать, Верлен уже сказал. Тяжесть золота, что стояла за его словами, должна была сделать остальное. Искоса он поглядывал на Императора, проверяя, правильно ли они понимают друг друга. На мгновение ему даже показалось, что он читает мысли Мовсия. Страх монаха был страхом чужого человека. Император не чувствовал его, но видел в нем предостережение, обращенное из прошлого в будущее. Предостережение и не более того, а золото... Золото всегда оставалось золотом. Брат Черет предрекал неведомую беду, а этот безвестный купец мог дать ему то, что избавило бы его от реальных неприятностей. Издревле ведь известно — золото и лучший лекарь, и лучший воин... Мовсий молчал так долго, что Иркон успел налить и выпить, закусить рыбкой и еще налить. — Неужели настали времена, когда простой купец становится настолько богат... — сказал, наконец, Мовсий. — И настолько безрассуден.... — не побоялся перебить его Иркон. — ... и безрассуден, — подхватил Император, — что предлагает Императору деньги, как простолюдину? Верлен не видел в этом ничего плохого, почаще бы так, глядишь и жизнь стала бы интереснее, но на всякий случай сказал. — Он не предлагает, а только хочет их предложить. Твое дело осчастливить его, приняв их или нет. — Это почти одно и тоже. Наши законники называют это «Преступное намерение», знаешь ли...За это то ли костоломная машина полагается то ли четвертование... Иркон покачал головой, но казначей успокоил собутыльника. — Возможно, его извинит то, что он предлагает Императору не просто деньги. Он предлагает очень много денег. Он ведь с Островов Счастья, а там сами знаете — золота, что у нас камней и грязи. — Много? — наконец проявил заинтересованность Мовсий. — Это сколько же «много»? Это с его точки зрения много, а с моей... Иркон вздохнул с облегчением. Слава Кархе, Император и тут остался Императором. Небо небом, а земные заботы требовали своего — деньги в казне штука далеко не лишняя. — Он готов смотреть на это дело с твоей точки зрения. Много — это столько, сколько ты пожелаешь. Мовсий вернулся к столу и уселся. — Если там действительно столько золота, то тогда нам проще выведать дорогу на эти острова, — сказал практичный Иркон. — И уж тогда все будет нашим. Неужели у Императора не осталось ни одного приличного палача, чтобы узнать правду? Верлен не стал спорить. Ведь спорить — только время терять. — Даже если сделать так, как хочешь ты, то в любом случае купца нужно сперва позвать и расспросить. Может быть, он согласиться говорить и без палача? Мовсий скатал из хлеба шарик и начал в задумчивости мять его пальцами. — Ты говоришь так, словно тебе обещана доля, — обронил Император, еще не решивший то ли остаться, то ли встать и уйти. Иркон, видя, что Мовсий не уходит, налил ему из кувшина, а сам потянулся к блюду с рыбой. — Не только обещана, — спокойно подтвердил Верлен. — Похоже, он порядочный человек и умеет вести дела... Он вытащил из кармана горсть драгоценных камней. Камни стукнулись о деревянную крышку солонки и прокатились по столешнице к рукам Императора. Самый маленький из них был величиной с ноготь большого пальца. — Что это? — спросил, оторвавшись от кубка Иркон. — Камни? Он опустил чашу и теперь с интересом смотрел на стол. Кусок Скарской фиолетовой рыбы, что так хорошо готовили на Императорской кухне, упал назад, на блюдо. — Драгоценные камни, — поправил его Верлен. — Драгоценные, милый мой. Да такие крупные, словно он их на конском навозе выращивал ... — Фу, — поморщился Император. — Выбирай выражения... Не в оранжерее все-таки. Обтерев о скатерть жирные руки, Иркон азартно усмехнулся. Подхватив ближайший камень, повернул к свету, посмотрел в него. Поговаривали, что его отец прятал в доме колдуна, гораздого делать поддельные драгоценные камни. Так это было или нет, никто уже не знает. Дело, наверное, уже истлело в Судебной Канцелярии. Колдун-то попался, но то ли сбежал, то ли погиб, так и не замарав благодетеля доносом, хотя расследованием занимался сам Старший Брат Элькин, получивший прозвище Каленые Клещи, однако никто теперь не удивлялся, что почтенный Иркон разбирается в камнях не хуже любого ювелира — члена Золотой гильдии. — Ого! Настоящие! В голосе его в равной пропорции смешались восхищение и разочарование. Если б они оказались фальшивыми, то можно было бы вернуться к спору о существовании Островов Счастья! Никто не откликнулся. Мовсий в задумчивости покатал камни по столу. Камни были один к одному — крупные, чистые. Один чуть не с яйцо величиной! Не желая сдаваться, Иркон заметил, обращаясь к Императолру. — У тебя есть камешки и побольше. Хотя бы эти... Из Зондарской добычи. — Конечно, есть, — быстро согласился Верлен, оборачивая слова Хранителя Печати в свою пользу, — только и эти не будут лишними? Так ведь? Император крутил в пальцах огромный рубин, место какому было не на столе, среди костей и корок, а в Императорской короне. Оторвавшись от сегодняшних дел, мысли его устремились в другую сторону. Если у простого купца есть такие камни.... Если у простого купца есть такие камни, то это уже не простой купец, особенно если он рассыпает их по чужим столам пригоршнями. Зловещие Бегущие Звезды как-то незаметно потускнели в блеске рассыпанных по столу драгоценностей. — Простой купец? — переспросил он. — Если бы это был простой купец, то и ноги его тут не было бы... Казначей знал толк в людях и думал так же как и Император. — Чем торгует? — Лучше спроси что покупает! — Что покупает? — послушно переспросил Император. Верлен простучал пальцами по столу, но так и не сказал что же именно хочет купить пришлый богатей. — Что он хочет? — поинтересовался Верлен. — Что молчишь? Иркон вздохну и внятно, так чтоб все его тут услышали и не ковырялись потом в ушах, желая достать оттуда истину, сказал. — Он просит продать ему Замские болота. Мовсий, словно не расслышал что-то, наклонил голову. — Не все, конечно, — поправился казначей. — Только ту часть, где питомник. Император встал. Иркон по глазам прочитал, что хочет Мовсий сделать с нахалом. Предложение было из ряда вон, но посмотрев на камни, Император сел, так ничего и не сказав. Верлен, словно не заметив игры чувств, сказал. — Я объяснил, что ему, как чужестранцу, простительно не понимать, что значат для Империи Замские болота и драконы, что там обитают. Но если б такая мысль пришла в голову кому-нибудь из наших купцов, то... Оказалось, что он отлично все понимает и предлагает не продавать их, а отдать в аренду. Во временное, так сказать, пользование. И он будет платить Императору за пользование болотами по сундуку камней и золотых украшений каждый год. Император качнул головой, и непонятно было то ли это жест согласия, то ли отрицания, то ли душившего его возмущения. — Я рассмеялся ему в лицо, — невозмутимо продолжил Верлен. — Он тут же прибавил еще один сундук. Тогда я приказал вызвать стражу, но прежде чем его вывели, он успел сказать, что может добавить к этому количество золота равное весу Императора. — А он не из Последователей Просветленного Арги? — спросил Иркон. — А то эти просветленные... Не отрывая взгляда от лица Императора, Верлен быстро ответил. — Не похож. Нет. — И ты...? — с интересом спросил Мовсий. Кубок перед Императором пустовал. Иркон, подняв с пола кувшин, налил ему каспедийского. Сладкий запах защекотал ноздри и он, доводя до конца доброе дело, налил себе и Верлену. — Я приказал вернуть его. — Разумно, — похвалил Император. — Очень разумно... — Еще бы! Если б я этого не сделал, ты бы меня отправил туда, где Гэйсан костра не зажигал.. Верлен нарывался на похвалу, но Мовсий и не подумал его поблагодарить. — Торговля драконами — привилегия Императоров, — напомнил он. — Нарушителей ее ждет костоломная машина. — Я сказал ему об этом, и он прибавил трех драконов ежегодно для твоих нужд. К тому же он не собирается торговать ими. Он собирается всего лишь разводить их. У них там, на Островах Счастья, дракон — священное животное. Император купцом не был, но деньги считать умел. Даже появление новых звезд не повлияло на эту его способность. Прищурившись он долго смотрел в окно. — Тогда где его прибыль? Не верю я в такую покладистость... Он отдает сундук камней... — Два сундука, — поправил справедливый Иркон. Император отмахнулся. — Что же он получает взамен? Верден развел руками, показывая, что и сам не понимает всего. — Возможно спокойную совесть? По обету, данному им своему Богу он должен охранять священных животных, где бы их ни встретил не считаясь ни с чем... — Ни с чем? — удивился Иркон. — Так может мы еще... Верлен посмотрел на него, и он прикусил язык. Император повернулся к окну. Он вспомнил драконарий — грязь, вонь, рев драконов. Отвращения он не испытывал, но вот удивление... — Эти твари для них священны? Казначей пожал плечами. — Ложные Боги указывают ложные пути. Вспомни альригийцев. Их лжепророк Зиза тоже, надо сказать... Почувствовав, что Император прямо сейчас принимает решение, он по простому, без церемоний, уселся рядом с Мовсием, взяв в каждую руку по камню. — Да и какое нам до него дело? Главное драконы останутся при нас, да вдобавок ты ежегодно будешь получать два сундука драгоценных камней. Торговля нам дает гораздо меньше. — И еще золота, по твоему весу и трех драконов, — не удержался Хранитель Печати. Мовсий подсчитал все это и с сомнением покачал головой. — Дороговато для него обойдется спокойная совесть... Мог бы что-нибудь и подешевле придумать. — Какое нам до него дело? — повторил Верлен. — Проблемы будут у него, а золото у нас. Император несколько мгновений рассматривал честное лицо Верлена и сказал: — Зови... Мульп. Промежуточная база. Кабинет Главного Администратора. Игорь Григорьевич спросил: — Все слышал? Обдерут тебя сейчас как липку... — Ничего, — отозвался прогрессор. — Если твои ребята не оплошали, то ничего... — Не оплошали. Принесли столько, что эти за два раза не сожрут... — Кстати... Как думаешь, что это за чушь нес монах? Про звезды? Главный Администратор машинально взглянул на иллюминатор. За ним, над темной равниной, висели чужие созвездия. — Ничего не чушь. Наблюдательные тут ребята. Скорее всего их астрономы... — Звездочеты, — поправил его Александр Алексеевич. — Какие тут астрономы? — ... звездочеты засекли наши спутники связи. Никулин, там, внизу, помолчал, прикидывая идею, согласился. — Да, действительно.. Похоже. Но ты видел, как близко к сердцу принял? Чуть не помер... Игорь Григорьевич не успел ответить. Верлен поднялся и быстрым шагом пошел к двери. — Казначей встал. Идет к двери. Готовься. Наверное, за тобой. Если не возражаешь, я послежу. Купец подобрался. Начиналась работа. Не рукомашество с кровью и вывихами, а настоящая работа. Дипломатия. — Не возражаю. Только без советов, если можно. Заветные двери распахнулись. По рядам сидельцев прокатился шепот. Александр Алексеевич поднялся и скороговоркой добавил. — Если что... Ну, мало ли как дело повернется. Двое суток ничего не предпринимай... Двое суток — мои... Теперь Игорь Григорьевич видел сцену сразу с двух сторон — к картинке, что давала «горошина» добавилась изображение из передатчика Александра Алексеевича. Чтобы не путаться, он остановился на изображении, что шло с «горошины», а картинку, что передавал передатчик прогрессора, отключил. Имперский город Эмиргергер. Дворец Императора. Зал Государственного Совета. Восшествие в зал совета Александр Алексеевич продумал, пока сидел. Сперва четверо воинов внесли два небольших сундучка. Повинуясь жестам купца, они не поставили их сразу же у дверей, а прошли комнату насквозь и остановились только у окна. Расчет был верен — у окна от камней будет больше блеску, а значит и проку. Купец вошел следом и, сделав несколько шагов по разрисованному солнечными квадратами полу к стоявшим около большого зеркала людям, поклонился, опираясь на длинный, почти в свой рост, посох. Под просторной одеждой Император не разглядел фигуры, но лицо у купца было худым, взгляд твердым и он тут же представил, каким жилистым и опасным может оказаться этот купец, если с него содрать одежду. Уже видя за личиной не купца, а воина он посмотрел на него, как посмотрел бы на врага перед поединком. То, что у купца не было ничего похожего на оружие, в этом он был уверен. Иначе его просто не пустили бы сюда, но умелому человеку многого и не нужно... Но слишком много уверенности было в его лице. Мовсий попытался догадаться и подумав остановил свой взгляд на посохе, что купец держал в руке. — Это оружие? Верлен вздрогнул и сделал шаг вперед, на всякий случай загораживая собой Императора. Купец, если у него и было что на уме, виду не показал. Только переложил посох из руки в руку. — Это-то? — переспросил он. На мгновение он задумался, и казначей уловил эту заминку. Верлен положил руку на рукоять кинжала, но купец сказал. — Конечно, мой господин. Все в этом мире оружие. При этом он развел руки, словно его слова относились к любой вещи, что окружала их. — Любая вещь оружие, как любая пища яд, а любой яд — лекарство. Одно переходит в другое... Казначей не любил мудрствований и протянул руку. Купец безропотно отдал посох. Пальцы Верлена завертели купеческий посох в явной надежде извлечь оттуда клинок. — Нет, нет, — послышался голос чуть насмешливый голос прогрессора. — Там нет клинка. Посох сам по себе оружие мудрого. Он сверху донизу исписан поученьями наших мудрецов... Игорь Григорьевич усмехнулся. Александр Алексеевич не врал. Сам посох — от навершья до пластикового кончика, можно было разобрать только в специальной лаборатории, ибо весь он, от начала до конца, был излучателем, который мог работать только в руке Никулина. Не сумев открыть посоха, Верлен, досадуя, просто отбросил его в сторону, подальше, и тот загремел по каменным плитам. — Вижу, ты пришел с чистым сердцем, — сказал Мовсий. Купец поклонился. — Я чист телом, сердцем и намерениями. — И чего же ты хочешь? — Меня зовут Айсайдра Енох. Я купец с островов, которые у вас называют Островами Счастья и пришел к тебе, государь, со своей заботой... При слове «забота» Мовсий вздохнул. Он вспомнил свои заботы. — Со своей заботой? Ты думаешь, что у меня своих забот не хватает? — У каждого из нас свои заботы. Твои — большие, мои — маленькие, но у нас есть кое-что общее... Мовсию показалось, что он ослышался. — Что? — переспросил он, одновременно подумав, не кликнуть ли стражу. Уж очень это походило на панибратство со стороны купца. — В первую очередь мы должны заботиться о своих подданных... Купец сказал это так серьезно, что помимо воли Мовсий рассмеялся. — Подданные? Да какие у тебя подданные? Приказчики? Или носильщики? Айсайдра сложил руки на животе, переплел пальцы. Голос его обрел доверительные интонации. — У тебя, государь, это люди, а у меня — деньги. Мои золотые кругленькие подданные также требуют внимания, как и простые люди. Купец поклонился. Почтительно. Он, оказывается, и не думал панибратствовать с хозяином Империи. — Конечно, мои заботы не сравнить с Императорскими — нам, торговым людям легче. Золото не капризно и послушно, оно без разговоров пойдет туда, куда его пошлют, не то, что живые подданные, но и за золотом нужен глаз да глаз. — Да что случится с твоим золотом? Оно вечно! Золото и камни переживут каждого из нас. Мовсий щелкнул по ближнему камню, из тех, что высыпал на стол Верлен и тот покатился, звякая о золотые блюда. Более показного пренебрежения богатством Император позволить себе не мог. Купец почтительно усмехнулся. — Конечно, государь, оно вечно. Одна только беда — если не присматривать за ним, оно перестает размножаться. Мовсий рассмеялся, признав ответ остроумным. — Зачем тебе золота больше, чем его у тебя есть? У вас ведь на островах, я слышал, золота как грязи.. Купец виновато развел руками. — Ах, если бы так... Золота у нас много, это верно, но уж чтобы как грязи... Такого, наверное, нигде нет. — Жаль, — отозвался Император, и купец понял, что Император ему не поверил. Из-за окна донеслись ритмичные удары. Наступил полдень, и Братья пляской отгоняли Зло от дворца. Император решил побыстрее закончить разговор. — А что хочешь ты? Денег? Рабов? Оружия? Купец с благодарностью поклонился. — Я хотел бы поменять расположение Императора на два этих сундучка. Он дошел до окна, вернулся с сундучками, и солнечные лучи, отразившись в тысячах граней, брызнули во все стороны от наполнявшего их богатства. Живой свет радостно пробежал по стенам. Несколько мгновений все смотрели, как камни сверкают гранями в солнечном свете, но голос купца вернул их в этот мир. — Мои Боги сказали мне, что в твоей земле есть место, где еще водятся священные животные — драконы. Я хотел бы оберегать их на условиях, которые знает твой казначей. Он кивнул в сторону Верлена и замолчал в ожидании ответа. — Я подумаю, — сказал, наконец, Император, с трудом отводя взгляд от сказочного блеска. — Тебе сообщат мое решение. А пока поживи во дворце. Я прикажу... Громадное зеркало за его спиной вдруг колыхнулось. Землянину показалось, что оттуда ударил ветер, и в один миг блестящее стекло распалось на тысячи осколков. Не успев погасить любезную улыбку, Мовсий обернулся. Из обрушившегося на пол сияния в комнату вкатились два человека и через мгновение из черной дыры выскочили еще трое. Первый, что выскочил из зеркала, прыгнул к двери и с грохотом обрушил засов на крючья. — Стража! — крикнул Император, скорее от неожиданности, чем от страха, но было поздно. Засов прочно держал обе створки. Нападавшие не казались новичками в своем деле. Они не разглядывали Императорские покои, хотя посмотреть там было на что, не вертели головами, хотя почти наверняка были тут впервые. На бегу, каждый из них коснулся пояса, и тот вдруг, издав вибрирующий звук, раскрылся, превращаясь в стальное лезвие. Расторопно и молча, они окружили Императора и его друзей. Стояли молча, не нападали, словно ждали сигнала или давали хозяевам время смириться с неизбежной смертью. — Пятеро на троих, — сказал Верлен, принявший покушавшихся как подарок судьбы. — Не так уж и плохо? А? А то все налоги, наветы да кляузы...Звезды эти сумасшедшие... Иркон не ответил. С этими пятью все было ясно, только вот пятеро ли? Может все же шестеро? Может быть, Верлен прав и нет никаких Островов Счастья? Купец остался за их спинами. Он стоял с пустыми руками и, ничего не понимая, таращился на происходящее. На врага он похож не был, но все-таки... Уж больно кстати этот тут оказался. Для пущей уверенности Верлен предпочел бы сейчас иметь за спиной теплого покойника, а не незнамо кого. Покойники они как-то дружелюбнее живых в некоторых случаях... Да и есть ли они в действительности, эти Острова Счастья? Он посмотрел на сундучки, что стояли за спиной Айсайдры Еноха. Кстати, пропадет купец, и вопрос продавать болота или нет, решится сам собой. Ну и, конечно, сундуки эти... Покушение оно все спишет... Казначей все решал быстро. Он уже готов был взмахнуть кинжалом, чтобы сократить число неизвестных, но заморский гость словно почувствовал что-то и отступил на шаг. Верлен не решился отвести глаз от настоящих врагов. «Ладно, поживи пока... — подумал он. — До костоломной машины». Незваные гости были одинаковы — по одежде, и даже по возрасту меж ними не было никакого отличия. В этот момент Император, решив, что молчание слишком затянулось, заговорил с убийцами. Выбирая, кто из нападавших старший — начинать нужно было, безусловно, со старшего — он сказал: — Если скажете, кто прислал, то всех назад живыми отпущу. — Целыми, — поправил из-за спины Иркон, переводя взгляд с одного на другого. — Целыми... Это тоже существенно. — Ну конечно, уйдете целыми и живыми... — Мы-то так и так уйдем, — сказал один, — а вот вас всех унесут... Оттого, что дает Судьба, не убежишь... — Никто не убежит. От Судьбы бегать дураков нет. Император тут же качнулся в сторону, отвлекая внимание, взмахнул рукой и нанес удар. Но удара не получилось. Двумя кинжалами старший отбросил Императорский меч и ударил сам. Но и у него удара не вышло. Что-то тугое, блестяще-красное пролетело над Императорским плечом и ударилось прямо в лицо несостоявшемуся убийце. Брызги полетели в стороны, тот отшатнулся от неожиданности, и от этого не достал до Императорской груди. Мовсий запоздало отпрыгнул и чуть не сбил невежду-купца, что подобрался слишком близко и чуть не дышал в Императорский затылок. «Все они, купцы, одинаковые, — мелькнуло в голове, — кроме денег ничего им не нужно и непонятно». Айсайдра держал в руке пустой кубок. Он простодушно спросил Мовсия. — Это не ритуал, государь? Не ради меня? Мовсий чуть не рассмеялся. Ну, купец! Ну, чудила! А еще говорят люди на Островах Счастья другие! Везде они одинаковые, а дураки в особенности. — Нет, это ради меня. Эти слова все расставили по своим местам. Никулин и так понимал в чем тут дело, но нужно было играть купца. — Так зови на помощь! — Ха! Что нам пятеро! Что ж мы трое пятерых не побьем? — оскорбился Верлен. — Думаешь, в Империи хороших бойцов не осталось? Да за такие слова... Он вскочил на стол и поддел носком сапога кувшин, последний из оставшихся на столе, а сам махнул мечом направо, рассчитывая достать самого крайнего. Не вышло. Люди им противостояли опытные. Меч соскользнул по кинжалам. Тут же один из них полоснул мечом ему по ногам, но Верлен, ждавший этого, подпрыгнул и ногой ударил того, кто стоял напротив. Удар пришелся вскользь — нога едва задела щеку, но тот от удара попятился и казначей прыгнул за ним, чтобы добить... Мгновением спустя только купец не знал, что делать. Он вытянул шею, пытаясь выглядеть посох, но тот был так далеко, что как вариант он его тут же отбросил. К счастью на него пока не обращали внимания. Не за ним пришли сюда эти люди — их ставки были выше. Только ведь, по большому счету, разницы для прогрессора никакой не было. Если даже его оставят в живых убийцы, то стража под горячую руку зарубит, а если и оставят жить, то только для того, чтобы расспросить. А как тут расспрашивают, Александр Алексеевич уже знал — с помощью дыбы или костоломной машины. С другой стороны, даже если удастся сбежать отсюда, то все одно придется возвращаться — договариваться о Заповеднике все равно придется с Императором или его преемником. А преемник, пусть и довольный, что до власти дорвался, обязательно спросит: «А где ты был, купецкая морда, когда предшественника моего резали?». И это еще ничего, там как-то отбрешешься, а вот как Императору после всего этого в глаза смотреть, если он выживет? Не-е-е-ет. Все выходило не так просто. Прогрессор принял решение. Сталь звенела, но никто еще не был ни убит, ни ранен. Самое время было вмешаться. Взвесим шансы. Он вытянул шею, надеясь, что вдруг откроется какая-то щель, и он в обход дерущихся сможет как-то проскользнуть к посоху. Нет. Чудес тут не предвиделось. Вокруг человеческих фигур блистала на солнце сталь, иногда окутывая бойцов, словно льющаяся сверху вода. Целым до парализатора не добраться. Можно, конечно было бы перепрыгнуть через это побоище, но вряд ли тут в обычае прыжки с места на десять метров. Придется еще потом разъяснения давать... А где у них вопросы, так обязательно присутствует национальная диковина под названием «костоломная машина». Посмотреть бы со стороны, что это за механизм такой, что за чудо здешней механики... Так. А что рядом? Что под руками? Он приподнял стол. Неудобно, да и тяжеловато. Так, а если это? Сбросив с блюда какие-то ягоды, он свернул его в трубку, взвесил, но отложил в сторону. Из золотого блюда получилась неплохая дубинка, только вот коротковатая. Куда короче меча. Император отбивался сразу от троих. Иркон рвался к нему, но его самого одолевал ловкий противник. Иркон рубился, стараясь побыстрее освободиться и помочь Мовсию, но его противник знал свое дело и медленно, но верно оттеснял его от Императора. Был бы меч. Но где его взять, когда они тут наперечет? «Да, — подумал Александр Алексеевич, — видимо это как раз тот случай, когда золото и камни теряют цену.» Он толкнул ногой ящик с камнями, что должны были пойти в уплату за землю. Ему уже не раз приходилось попадать в подобные ситуации. Обычно, правда, под руками оказывались какие-то палки, но тут-то... Он еще раз примерился к столу. Нет, все же... Хотя... Взгляд его снова упал на камни. Если за золото нельзя купить меча, то это еще не означает, что его само бесполезно. Все в этом мире оружие. Купец наклонился и взял пригоршню драгоценных камней и золотых слитков. Можно было бы быстренько связать пращу, но обойдутся, и так вроде не далеко. Нападавшие были в легких кожаных доспехах, не рассчитанных на тяжелую, длительную рубку. Расчет на внезапность и лихость наскока исключал любые серьезные средства защиты, поэтому то, что на них было, защищало только грудь и спину. Руки, ноги, шея — все это было открыто взгляду, и, следовательно, удару. Мульп. Промежуточная база. Кабинет Главного Администратора. Главный Администратор сидел в нескольких десятках тысячах километров от Императорского дворца и ухватившись за подлокотники смотрел как перед ним разворачивалась драка не на жизнь, а на смерть. Тут все было совсем не так, как в исторических постановках. Движения бойцов казались скупыми и неэффектными, и от каждого удара «наших» «враги» не валились снопами, заливая стены искусственной кровью. Звон металла заглушали удары по двери, что таранили проштрафившиеся стражники. Пока туземцы резались между собой, это было не так страшно, то он вдруг увидел, как изменилось лицо прогрессора — стало жестким, оценивающим. Игорь Григорьевич машинально спросил. — Эй, Шура, ты чего? Бой словно почувствовав напряжение момента, приблизил лицо Никулина. Тот уже не смотрел в объектив, а прищуренными глазами отыскивал слабые места. — Спокойно Игорь. Не волнуйся. Я иду спасать Империю, — пробормотал прогрессор и ухватил в щепоть огромный, с куриное яйцо, изумруд. Имперский город Эмиргергер. Дворец Императора. Зал Государственного Совета. Он несколько раз вздохнул, насыщая кровь кислородом, и взмахнул рукой. Первый камень угодил в горло одному из тех троих, кто навалился на Императора. Тот уронил меч и ухватился обеими руками за шею. Второй получил слитком по нервному узлу в предплечье и, взвыв от боли, выронил меч. Император насел на оставшегося и с довольным «хаканьем» погнал его к стене. Тот свистнул, привлекая к себе внимание двух других, и те, оставив своих противников, набросились на Императора сзади. Купец не оплошал. Первому, кто добежал до Мовсия он попал под колено. Вражина упал, покатился по каменному полу. Он попытался подняться, но нога не держала, подворачивалась. Скакнул раз, другой, но Император, услыхав его, удачно махнул кинжалом и всадил лезвие в шею. Второму повезло не больше, чем первому. Так и не добравшись до цели, он попал под меч Иркона, бесстрашно бросившегося следом. Через десяток секунд все было кончено. Двое зарубленных лежали, истекая кровью. Один все еще пытался ползти к дыре в стене. Поняв, что покушение не получилось двое оставшихся бросились к разбитому зеркалу, надеясь исчезнуть, так же как и появились, но тут откуда-то сверху удалили стрелы, и бедолаги, не добежав, рухнули на серебристые осколки.. — Беречь гадов! — загремел Императорский голос. — Хотя бы одного живым взять! Иркон, опережая Мовсия, добежал до сбитых врагов, наклонился. Двое уже остывали, а вот один из подстреленных ещё жил. Пачкаясь в теплой крови, он выдернул стрелу, пережал кровяную жилу. — Лекаря! Быстро лекаря! Суматоха прекращалась. Отдышавшись, Александр Алексеевич переглянулся с Императором. Взгляд у того был полон сдержанного дружелюбия. Он явно понимал, кому обязан жизнью. Можно было готовиться к раздаче слонов. Мовсий, плечом поддев засов, освободил створки, и в зал ворвались стражники. Трое сразу бросились в пролом за зеркалом — искать живых, остальные рассыпались по залу — присматривать за мертвецами. — Ну и что? Весело у нас? Айсайдра вежливо улыбнулся. — Я буду рад рассказать внукам о храбрости Императора. — А у вас такое бывает? Мимо них за ноги протащили четверых неудачников. За телами, отмечая их последний путь, тянулись широкие полосы крови. Купец перевел взгляд на свежих покойников и, чуть поморщившись от запаха крови, ответил: — У нас как-то спокойнее... Стражники, бросив на скрещенные копья чей-то плащ, положили раненного сверху и потащили из зала. Рядом суетился лекарь, трогая безжизненную руку. — Интересно кто бы это мог быть? — спросил Иркон, глядя на то как выносят раненного. — Узнаем, — ответил Маввей, заглядывая за разбитое зеркало. Из темноты доносилась воинственная ругань подбадривавших друг друга стражников. В азарте они бросились туда, не захватив ни фонаря, ни факела. — Я вот думаю, не с Островов ли Счастья такие удальцы? — Иркон подмигнул Мовсию. — Нет, нет! — возразил купец, хотя его никто и не спрашивал. — Нет. Наши бы так не поступили... — Совестливые? — спросил Верлен, подходя ближе. С его меча на пол стекали капли уже остывшей крови. — Нет. Просто в наших краях есть примета, — сказал Айсайдра Енох. — Разбитое зеркало к несчастью... Глупо с их стороны было выбрать именно этот путь. Иркон не разбирая, налил в кубок из ближнего кувшина. Красные ручейки побежали с губ на шею, сделав его похожим на вурдалака. Император выхватил у него кубок и допил его одним большим глотком. — Наверное, в моей Империи твои приметы тоже действенны. «Что ж... Это я вовремя подсуетился, — подумал Александр Алексеевич вполне довольный и собой и происходящим. — Контакт установлен. Вон как любезно улыбается». Прогрессор и сам спокойно улыбался в ответ на улыбку Императора и никак не ждал, что Иркон, хладнокровно прицелившись и развернув лезвие своего меча плашмя, ударит Императорского спасителя по затылку. От удара колени прогрессора подогнулись, и он свалился на каменные плиты, прямо под ноги Мовсию. Тот нахмурился. — Это лишнее... Ты, что? Ты не понял, что он не с ними? — А я что спорю, что ли? Иркон, засунув меч в ножны, наклонился над купцом, проверяя, не перестарался ли. Подняв глаза на Императора, улыбнулся, блеснув зубами. — Живой. Тут главное знать куда. Ни выше, ни ниже. — А зачем тогда? — Ты, что забыл? — с трудом втягивая и выдыхая воздух, сказал Хранитель Печати. — Все равно мы же собирались расспросить его об Островах Счастья ... Мульп. Промежуточная база. Кабинет Главного Администратора. Несколько минут после того, как бесчувственное тело прогрессора утащили ворвавшиеся в зал стражники, Главный Администратор ходил вокруг стола, не решаясь ничего предпринимать. Мысли скакали, как перепуганные скунсы. Все, что случилось, оборачивалось каскадом минусов. Упершись взглядом в далекий, четко прорисованный горизонт, он прикидывал, что теперь делать. Если час назад у него была уверенность в том, что Александр Алексеевич в обмен на золото добьется соглашения, то теперь у него не было ни человека при Императорском дворе, ни золота, ни договора. Он почувствовал себя шахматистом, у которого в разгар партии обманом или хитростью отобрали все тяжелые фигуры, а игра тем временем шла дальше, свои чередом. Хочешь — не хочешь, а играй... Ошеломление, только что накрывшее его с головой схлынуло, освобождая руки и голову для действий и мыслей. Теперь, пока ещё инициатива у них, главное не потерять Александра Алексеевича... Ай да Император! — Бой! — Слушаю товарищ директор. — Отследи перемещения Никулина. Частота личного маячка известна? — Известна. — Исполняй. От огорчения он выдохнул сквозь сжатые губы. «Все-таки теория относительности права, — подумал он. — Если событие долгое время не происходит, то вероятность его наступления от этого только увеличивается». Никто не назвал бы его работу простой и легкой. При организации заповедников случалось всякое. Случались конфликты, эпидемии, стихийные бедствия... Но такого еще ни у кого не было. Любой правитель или вождь был в меру корыстолюбив и это решало все проблемы. Никто из них не решался резать курицу, несущую золотые яйца. Необычность происшедшего толкала под локоть, призывая сделать что-нибудь не обдуманное, но он сдерживал себя. Нельзя сказать, что такой поворот событий был уж и вовсе неожиданным. Похоже, что и сам прогрессор что-то предчувствовал, раз просил двое суток ничего не предпринимать. Реально оценивая свои силы за это время Никулин рассчитывал или утрясти все недоразумения или освободиться самостоятельно. Игорь Григорьевич несколько раз прошелся от стены до стены. «Двое суток... — подумал он. — А что дальше? Что потом?» Нужен был совет. Совет знающего человека. Он даже знал кого именно. Игорь Григорьевич сделал еще несколько шагов, понимая, что хочет он этого или нет, а жизнь поворачивается так, что придется принимать решение, от которого через двое суток будет зависеть жизнь другого человека. «Да что там «двое суток»? Уже зависит...» — Бой! Где капитан Мак Кафли? — У себя, — мгновенно отозвался информцентр. — В своей каюте. — На «АФЕСЕ»? — На станции. Главный Администратор еще несколько раз прошелся по каюте, приводя мысли в порядок. Двое суток. Сорок восемь часов. Не зря же, наверное, Шура попросил именно столько времени... Профессионал. Знает что говорит... Однако кто его знает как это все повернется. Надежда — это великолепно, но Уверенность куда как удобнее. — Если я кому-то понадоблюсь, то я у него.... Имперский город Эмиргергер. Келья Старшего Брата Черета. Он не успел взяться за дверную ручку, как дверь распахнулась сама собой. Брат Пуфайя сунулся на встречу, но, уловив его движение, заколебался и шагнул назад, в келью. «Все волнуются» — мрачно подумал Черет. — «Все... Ни у кого сердце не на месте!» Монах покачал головой и, ухватив за руку, повел его к креслу. Видно было, что разговор с Мовсием дался Старшему Брату не легко. Тот еле шел, но нетерпение грызло Среднего Брата и он на ходу заглядывая в глаза, спрашивал: — Ты его видел? Он говорил с тобой? Говорил? Что сказал? Не отвечая, Старший Брат Черет отодвинул его, уселся, прикрыв глаза. Здесь, в святом месте, страх отпускал, душа оттаивала. — Он задумался... — наконец сказал он. — Не думаю, что он испугался, но он задумался... Брат Пуфайя пошел в пляс, стараясь наступать только на синие квадраты мозаичного пола. Он слыл мастером Синей Пляски, приносящей удачу. — Слава Кархе! Он вразумил его! — Не думаю, — устало сказал Черет. — До этого ещё далеко, но он задумался... Средний Брат уловил колебание в голосе Старшего Брата и замер с поднятой ногой. Внимательно глядя вниз, опустил ногу на синий квадрат. — Надо показать ему Бегущие Звезды! Мы не можем не воспользоваться таким поводом. Он зрим... Старший Брат промолчал. — Так что же наш Император? Что он будет делать? Старший Брат Черет долго молчал и ответил совсем не так, как ждал Средний Брат Пуфайя. — Я смотрю, что ты все еще считаешь, происходящее очередной интригой... А ты не боишься, что это, в конце концов, окажется Страшной Правдой? Мульп. Промежуточная база. Каюта капитана Мак Кафли. Первым, что увидел Игорь Григорьевич, открыв дверь в капитанскую каюту, были капитанские ноги. Они, тянулись к двери из-под стола, за которым вполне уютно расположились объемистый кувшин с янтарного цвета жидкостью, тарелка с солеными огурцами и собственно капитан. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. — Не помешаю? — спросил, наконец, Игорь Григорьевич. Состояние раздрая, в котором он находился, то усиливалось, когда он вспоминал о коварстве императора, то уменьшалось, когда он вспоминал послужной список Александра Алексеевича. — Это как вести себя будете... — неопределенно отозвался Мак Кафли. Он сделал ногами какое-то движение, словно намеривался вылезти из-за стола, чтоб поприветствовать высокого гостя, но высокий гость махнул рукой и хозяин остался в прежней позе. Его палец коснулся кувшина, и тот тихонько звякнул. — А может быть, даже поможете... Гость пожал плечами. Капитан смотрел на него, давая освоиться. Конечно им приходилось встречаться и раньше, но там обстановка была предельно официальной — Капитан и Главный Администратор.. — Это визит официальный, или нет? Если «да», то я надену мундир и ордена. Игорь Григорьевич, которого в эту минуту волновали совсем другие вопросы, и сам точно не знал, как можно назвать этот визит и поэтому кивнул не слишком энергично. В движении его головы не было решительности, как только что не было решительности в движении капитана, когда тот пытался подняться из-за стола. Мак Кафли понял его правильно. Серьезных проблем у его гостя хватало, капитан слышал об этом краем уха, но был уверен, что решать их прямо здесь и сейчас тот не будет. — Пиво? — спросил хозяин, дотрагиваясь до своей кружки. Гость кивнул, но тут же посмотрел на капитана с тревогой. — А вам можно? Не улыбнувшись даже, тот ответил. — Пока да. До старта еще две недели, а это значит, что в моем распоряжении целая вечность. Главному Администратору эти четырнадцать дней не показались такой уж отдаленной перспективой, но он осознавал границы своей власти. В его подчинении были ученые и сотрудники еще не построенного заповедника, а вот капитан.... Капитан и сам был начальником над своим немногочисленным экипажем и пока что справлялся со своими задачами. «Неплохо, надо сказать справлялся, — мельком подумал гость, — если сумел доставить нас сюда....» А вслух укоризненно сказал: — Даже в малых дозах алкоголь... Капитан величественно махнул рукой, остановив поток слов. — Ах, Игорёк, Игорёк .. Можно я так буду вас называть? Игорь Григорьевич пожал плечами. — Где вы тут видите малую дозу? Это не малая доза. Он поднял кружку, с удовольствием посмотрел сквозь нее на свет и отхлебнул. — Для меня это доза мелкая, минимальнейшая.... Про слона и дробину присказку помните? Гость кивнул. — Так вот она та дробина... Он вернул кружку на стол, тыльной стороной вытер губы. — Не гостеприимно конечно с моей стороны, — начал Мак Кафли, — но вы зачем тут? Пива выпить, на замки посмотреть или причины доставившие мне счастье видеть вас менее серьезны? Про то, что у капитана есть пиво, соленые огурцы к нему и уникальная коллекция древних замков знали все — и экипаж и ученые. — Ну и поговорить, конечно... — неопределенно сказал гость, глядя на стеклянный кувшин перед капитаном. Капитанское пиво и в самом деле хвалили. Как он ухитрялся его варить — не понято — невесомость все-таки... — Значит у вас опять неприятности... — бодро заключил Мак Кафли. — Вы замечательно осведомлены о моих неприятностях, — несколько раздраженно отозвался на его реплику гость. Сорок восемь часов уже превратились в сорок семь и три четверти. — Вы приуменьшаете мои таланты, — обиделся капитан. — Это не осведомленность. Это прозорливость и не менее того... Игорь Григорьевич молчал и капитан пояснил: — Если Главный Администратор заповедника приходит ко мне не для того чтобы выпить знаменитого на всю Базу пива и попробовать соленых огурчиков, я уж не буду говорить о своей коллекции замков, которая привлекает внимание ничуть не меньше огурцов и пива, то ничем кроме неприятностей это объяснить нельзя. Да и не скажешь, откровенно говоря, по вашему виду, что вы пришли поделиться радостью... Под эти слова сами собой лике появилась еще одна стеклянная кружка с яркой наклейкой на боку и тарелка. Капитан сунул руку под стол, покряхтел, что-то отыскивая, и вытащил оттуда пару соленых огурцов. Отряхнув их от каких-то мокрых веточек, кинжалом с рукоятью литого золота, украшенной не маленьким изумрудом, он нарезал их тоненькими ломтиками и со словами «некоторые невежды предпочитают соленую рыбу...» подвинул натюрморт к гостю. — Интересный у вас ножичек... — заметил Игорь Григорьевич. — Откуда? — Оттуда. Сувенир. Подарил один мерзавец... Оглядев все сразу — тарелку с закуской, бокалы и кувшин капитан довольно потер руки и сказал уже деловым тоном. — У вас ваши неприятности известны всем, а я, по причине неосведомленности — отличный слушатель. Начинайте. Игорь Григорьевич поерзал в кресле устраиваясь поудобнее. — Честно говоря, мне не слушатель нужен, а советчик... Тем более, что эти неприятности пока известны только мне. Капитан не стал артачиться и набивать себе цену. — Возможно. За кружкой пива в голову иногда приходят светлые мысли... Ну, что у вас за проблемы? Если они навигационного свойства... Игорь Григорьевич вспомнил уволакиваемого в средневековую неизвестность Никулина. Нда-а-а-а навигацией там и не пахло. Какая там навигация? — Проблемы... Это слишком мелко сказано. Проблемы... Вы ведь знаете, зачем мы здесь? — Естественно. В полетном задании ... — Так вот, — перебил его Игорь Григорьевич. — Император не дал согласия на покупку земли под Заповедник. — Всего-то? — Мак Кафли улыбнулся, как мог широко, показывая, что озвученная Главным Администратором проблема, по сравнению с проблемами «навигационного свойства» ничуть не считается им важной. — Первый раз, что ли? Главный Администратор хмуро молчал и Мак Кафли, пододвинув к нему тарелку с огурцами, назидательно добавил: — У дикарей, да и у нас с вами, никакое решение не является окончательным. Попробуйте еще раз... Возможно, решение лежит на поверхности. Может быть, вы просто пожадничали? А? Золота пожалели? Подарите ему еще чего-нибудь блестящее он, глядишь, и... Игорь Григорьевич почувствовал неодолимое желание подняться и пройтись, но сдержался. — Он себе уже и так почти все, что мы собрали, подарил... Выбиравший огуречный ломтик посочнее, капитан опустил кинжал. — Как? — А вот так. Взял. Хапнул. Отобрал. Можете подобрать еще десяток эпитетов по своему вкусу. Если хотите, реквизировал. Мак Кафли задумался, вспоминая значение последнего слова, потом кивнул. — Да. Положеньеце. Жаден оказался? Ну и это не страшно... Ходы-то у вас остались? Добра этого у вас, насколько я знаю, хватает. Еще соберете и подарите. Игорь Григорьевич все-таки поднялся. Ощущение, что он стал жертвой наглого обмана, не давало сидеть спокойно. — Некому дарить... Он вместе с золотом и нашего прогрессора прихватил. В несколько слов Игорь Григорьевич уместил рассказ о том, что только что случилось в Императорском дворце. Лицо капитана, только что мягкое и приветливое стало жестким. Он переспросил. — Я вас правильно понял? Это царек захватил нашего прогрессора? — Что это за слово «царек»? — поморщился Игорь Григорьевич, вспомнив здоровенного, кровь с молоком, Императора. — Где же ваше уважение к нашим партнерам по переговорам? Тем более, что он здоровый, как радиобуй. Капитан не улыбнулся. На его лице отпечаталось выражение жесткой настороженности. — Это плохо. Очень плохо! — А я о чем? — в сердцах сказал Игорь Григорьевич, ощутивший наконец, что капитан проникся проблемой. — Такое нельзя оставлять без ответа. Нам бросили вызов и мы должны ответить на него так, что бы наши слова и действия вызывали.... Уважение. Заминка в словах капитана была недолгой, но Игорь Григорьевич её заметил. Потому что ждал. — Я думал, вы скажите «страх». Мак Кафли кивнул, соглашаясь. — Я бы и сказал, если б не хотел вас насторожить. А по существу это одно и тоже. За спиной у капитана зажужжало печатающее устройство. Было видно, как из щели в нем выползает листок пластпапира. — Вы знаете Трульда? — спросил капитан. Игорь Григорьевич пожал плечами. Вокруг Заповедника крутилось множество людей. Всех не упомнишь. — Он из Академии или из Космофлолта? Капитан поднял палец и указал на потолок. — Он оттуда. Так вот у него хороший девиз. «Я сюда пришел, я тут и останусь!» Мне кажется, то есть я абсолютно уверен, что эти слова лучше многих других подходят и нам. Прогрессора надо освободить так, чтоб в следующий раз у них и мысли не возникло трогать кого-либо из наших! Без этого нам там не закрепиться. За спиной звякнуло и капитан повернулся к печатающему устройству, а гость, раздумывая над словами капитана, принялся рассматривать герб, нанесенный на кружку. На фоне желто — коричневой клетчатой стены стоял, подняв коня на дыбы, черный рыцарь. Рука с мечом была занесена для удара. В его позе была несокрушимая решительность и готовность опустить свой меч на любую подходящую голову, какая окажется поблизости. Конечно, капитан был прав. Прав по-человечески, но кроме совести и здравого смысла существовали еще законы и инструкции. — Для этого, небось, никаких проблем не было, — подумал вслух Игорь Григорьевич, завидуя предку. — Чуть что не так — меч из ножен и кровь рекой... А тут... Он сделал долгий глоток. — А чем вы хуже? — обернулся Мак Кафли. Он смотрел то на бумагу, то на вычислитель. — Я наверняка лучше! — Ну, а раз так, то освободите своего человека и захватите эту землю! Инструкции инструкциями, а реальная жизнь — это реальная жизнь! Хотите — не хотите, но придется сделать именно это. Главный Администратор, собравшийся, было, обидеться на капитанское пренебрежение, переспросил. — Что сделать? — Освободить и захватить, — повторил капитан и покрутил головой. — Придется. Там как-то не принято добром отдавать то, что само попадает в руки. Он посмотрел на изображение замка на своей кружке. — А застенки там строить умеют и прогрессор ваш... — Я надеюсь, что он знал, что говорил, когда просил два дня отсрочки. — Будем надеяться, — безо всякой уверенности, нехотя согласился с ним капитан «АФЕСА» — Но, поверьте, это хороший совет. — Какой? — Утвердиться там силой. Захватить ... Игорь Григорьевич сегодня был у него не первым гостем и кувшин, который стоял на столе тоже. Кровь викингов, наполнявшая капитанские вены, артерии и капилляры, хоть и изрядно охлажденная временем, плеснула вдруг тяжелой волной. Волна, безусловно, была из крови и плазмы, но вот гребень на ней оказался явно из пивной пены. — Захватить? — Главный Администратор переспросил, еще не поняв, что предложил Мак Кафли. И только когда смысл слова дошел до него он переспросил. — Захватить? Мак Кафли кивнул. Глазами капитан читал только что полученный текст. Потом, сложив лист вдвое, он с отсутствующим видом бросил его на стол, словно там было что-то неважное. — Захватить, — подтвердил Мак Кафли. — Точнее взять себе. — У меня сейчас совсем другие мысли. Как Никулина вытащить? Все остальное — потом. — Ну и зря. Вполне можно совместить одно с другим. Игорю Григорьевич ухватило взгляда, что бы понять, что хозяин пива, огурцов и старинных замков не шутит, но он все же сказал: — Как можно так шутить? Мы цивилизованные люди! Мак Кафли молчал, но всем видом показывал, что ни от одного своего слова не отступится. — Мы же не конквистадоры! Капитан булькнул кувшином и напомнил, для уточнения позиций. — Мы — нет. На планету придете вы, и захватывать что-то там придется именно вам. Он вздохнул, прихлебнул из кружки и во вздохе его Игорь Григорьевич услышал легкое сожаление... — К сожалению, сам я в это время уже... Мак Кафли как-то замысловато махнул рукой, что безо всякого сомнения означало полет. Игорь Григорьевич ничего не успел сказать в ответ, как капитан уже другим тоном добавил: — Если, конечно вы не предпримите того, о чем я думаю, на этой неделе... Игорь Григорьевич не возразил ничего, только смотрел, раздумывая над словами капитана. В этом что-то было — прийти на Планету с кулаками и начать там творить добро так, как это понимал он сам. Только поможет ли это прогрессору Шуре? Мак Кафли восприняв взгляд как недоверие, сказал: — А-а-а! Вы ведь не знаете еще... И подтолкнул к собеседнику кусок пластпапира, только что вылезший из печатающего устройства. Главный Администратор даже не стал смотреть, что там такое. Наверняка приказ отбыть куда-то в другое место. Капитан понял, что ему верят на слово и, помахав бумажкой, сунул ее в нагрудный карман.. — Это, во-первых, а во-вторых, ничего нового вы туда не принесете.... Он вспомнил что-то, поморщился. — Та еще планетка... Был я там с год назад... — Он ткнул пальцем в золотой кинжал. — Ну, вы знаете.... Главный Администратор кивнул. Историю капитана Мак Кафли он знал. Год назад его собеседник со своей командой проявил чудеса изворотливости, спасая себя и предыдущую экспедицию от гибели. — Неужели вы, думаете, что там живут сторонники демократии и Римского права? Он рассмеялся, показывая нелепость такого предположения. — Это мир дикий... Единственный закон, что там есть — закон силы, так что мой совет лежит в плоскости уже сложившихся в тамошнем обществе мироощущений и прав на собственность... Вас ведь, как я понимаю, ориентировали на соблюдение местных законов и обычаев? Игорь Григорьевич снова кивнул. — Мы были там не долго, — продолжил капитан, — но и двух дней любому хватило бы, чтоб понять что там к чему. Там внизу ведь все просто... Император — большой разбойник, под ним кучка разбойников поменьше — рыцари и прочая ржавая гвардия, а под этими вообще бесправная толпа горожан... Он долил себя пивом. — Так что, придя к ним с кулаками, ничего нового вы туда не принесете... Вы попросту сделаете то, что там делает каждый, кто обладает хоть какой-нибудь силой. Разница будет единственно в том, что польза в этом случае будет Земле и Александру Алексеевичу лично. Капитан заглянул в кружку, словно измерял взглядом глубину пива в ней, потом, сочтя ее приемлемой, приложился и, утерев пену с губ, продолжил. — Ну а если вам этого мало, то подумайте о том, что он первый начал. — Ну, что вы, право, как ребенок.. «Первый начал»... Но капитан не сдавался и гнул свое. — А уже если вы в точности выполните рекомендации академии... Вам ведь запретили на первых парах контактировать с аборигенами и даже снабдили для этого некоторыми приспособлениями? Гость усмехнулся. — Да. Так оно и есть. Набор силовых щитов «Преграда», «лесные бродяги», инфраизлучатели... Но это на крайний случай. — Так он уже наступил! Куда уж крайнее? — удивился капитан. — У вас сотрудника похитили. Он пожевал губами, примериваясь к тому, что хотел сказать. — Это вообще — акт агрессии. Администратор молчал. Мак Кафли так и не понял, то ли согласился с ним Игорь Григорьевич, то ли в молчании обдумывает возражения по существу. — Между прочим, из-за своих щитов вы можете просто сделать вид, что Императора вовсе не существует. Гость опять отмолчался. — И вообще для меня вопрос стоит так, — веско сказал капитан — Не «Что делать?», а «Кого посылать?». Добром они нашего прогрессора не опустят, да и землю не отдадут. Капитан сказал все, что считал нужным. К сожалению, он не мог принимать решение самостоятельно — не было у него ни сил, ни возможностей, чтоб сделать то, что он считал необходимым в этой ситуации, а вот у Главного Администратора такие возможности были. Все-таки экспедиция. Больше чем полсотни человек... Мак Кафли смотрел, как тот размышляет, и сам думал, чем именно он может подтолкнуть своего гостя к верному решению. Мак Кафли был вполне искренен, когда говорил, что именно такие вот вещи формируют дальнейшие отношения цивилизаций. Примеров тому было множество и в Земной и во внеземной дипломатии. И сейчас в расчет нужно было принимать только две вещи — жизнь прогрессора и репутацию Земли. Эти две вещи нужно было принимать в расчет, безусловно. Жизнь и репутацию... Конечно, человек там оказался, бывалый, может быть и выпутается как-нибудь самостоятельно, но вот репутацию Земли кроме них тут защитить было некому. Репутация Земли — это серьезно. Ну и еще один момент. Репутация Земли в глазах Императора в какой-то мере была и его, капитанской репутацией. В прошлый раз все получилось как надо. Значит и теперь не должно получиться иначе! Сила, если она СИЛА, не должна оборачиваться слабостью. Но Игорь Григорьевич продолжал молчать. Его молчание не было приговором. Мак Кафли чувствовал в нем неопределенность и зашел с другой стороны. — А вы знаете что, дорогой товарищ... Возможно легче будет принимать решение, если учитывать, что кроме закона Империи на этих землях действует закон боле древний. Почти что закон Природы... Кстати, если придется столкнуться с выбором какой закон соблюдать Имперский или закон Природы как вы поступите? Гость пожал плечами, воздержавшись от очевидного ответа. — Понято. Со здравым смыслом у вас все в порядке. Закон Природы — это закон Природы и человеку его не отменить будь этот человек хоть трижды Император. Если вы так действительно считаете, то почему бы вам не сделать еще один шаг в сторону здравого смысла. У Природы есть чудесный закон, древностью своей превосходящий все Императорские установления. Капитан замолчал, позволив Главному Администратору самостоятельно догадаться о чем он говорит. Игорь Григорьевич не оплошал. — Право сильного? — спросил Главный Администратор. — Именно! Почему бы нам в наших рассуждениях не опереться на него? Прежде чем ответить Игорь Григорьевич дважды приложился к кружке. — Потому что, к сожалению, у меня нет специалистов по захвату болот. И еще потому, что, повторюсь, первоочередная задача — спасти прогрессора! Мак Кафли уже понял, куда задул ветер и обрадовано согласился: — Хорошо! Давайте начнем с малого. Давайте сперва вытащим из застенков вашего прогрессора! — Как? Я собственно об этом и пришел говорить... Капитан движением руки отбросил все скорбные мысли. — На это не нужно ни большого ума, ни огромных сил. Скорее проворство и везение. — У вас есть и то и другое? — У нас есть люди, обладающие и тем и другим. — Неужели? Капитан прищурился, вспоминая события двухлетней давности, когда сам выручал товарищей из неприятностей. Мартина с ним сейчас не было, но ведь был Кузнецов! — Да вот хотя бы Сергея пошлите. Он, правда, привык сам больше в неприятности попадать... Бровь Игоря Григорьевича недоверчиво поползла вверх, и Мак Кафли поспешно добавил. — Но ведь сам попадает, сам и выбирается. А заодно и других выводит. — Кузнецов? — с сомнением произнес гость. — Сергей? Он произнес имя, и тут же память выдала все, что ему было известно о новом сотруднике. Вместе с капитаном принимал участие во второй экспедиции. Устанавливал контакты с туземцами. Язык Империи знает. В прошлом году закончил Кейптаунскую школу егерей, полгода назад прошел спецкурс в Киевской академии защиты и нападения. По штатному расписанию Заповедника — начальник отдела режима. — Верно, — сказал он. — Пошлю. Все равно больше некого. И еще Чена с ним... — Чен-Ли-Юня? — уточнил Мак Кафли. — Китайца? Желтокожего? Главный Администратор кивнул. Прозрачно-зеленый ломтик огурца лег на язык, перебивая вкус пива. — Вы б еще туда Мвангу отправили... Мванга, как и Сергей, обеспечивал режим безопасности Заповедника — духметроворостый негр родом из Южной Африки. Не смотря на свой рост и силу, Мванга был человеком спокойным, к авантюрам не склонный. Его кандидатура просто не пришла в голову, а ведь зря... — Отличная мысль! — сказал Игорь Григорьевич. — Просто отличная... — Нечего ему там делать! — спохватился Мак Кафли. — Насколько я помню в Империи, да и вообще в этом полушарии нет ни одного чернокожего, да и с китайцами там напряженно.. Нет там желтокожих... Он задумался всерьез, прикидывая, сможет ли сам принять непосредственное участие в намечающейся эскападе, но тут ему в голову влетела совсем другая мысль. Вдруг посмотрев на гостя уже другими глазами, медленно сказал: — Конечно, если для устрашения... Он представил появление вооруженного разрядником негра в замке Трульд и обрадованный такой перспективой торопливо согласился. — Нет! Это действительно здорово! Я не подумал! Давайте Мвангу! Игорь Григорьевич пожал плечами, сходу отметая гениальную идею. — Никакого устрашения. Пойдут в «невидимках»... Хотя... — он покачал головой и с сожалением сказал: — Нет, Мвангу брать нельзя. На Мвангу нет «невидимки», уж больно велик... Сергея и Чена я вполне могу экипировать, а вот его — нет. — Почему «никакого устрашения»? — отозвался Мак Кафли. — Представляете, какой эффект, если ваш егерь там появится без невидимки? — Нет. Все должно быть тихо. Пока, по крайней мере. Уже решив, он начал загибать пальцы. — Две «невидимки», два НАЗа, аэроцикл. — Парализаторы, — напомнил капитан, с сожалением отказываясь от мысли пустить вниз чернокожего. — Да! Гранат побольше! — Гранат? — очнулся Игорь Григорьевич. — Каких гранат? Я же говорю, то все нужно будет провернуть так тихо, как только возможно! Словно бы их там нет, и не было. Капитан несогласно покачал головой. — Ваша мысль с Мвангой не так плоха, как показалась мне на первый взгляд... Если все будет совсем уж тихо, то что они о нас там подумают? Чтобы добиться своего, тут нужна определенная репутация. Он усмехнулся, вспомнив прошлые дела. — Для поднятия авторитета мне в прошлый раз пришлось в одном месте даже замковые ворота вырезать. Было дело. Он вздохнул. — По-хорошему мне с ними пойти нужно, по старой памяти, или Джо отправить, вот уж кто... Он вздохнул еще горше. - Да нельзя. Февраль 2004  Скачать произведение
|
