К вопросу о...
Скажи мне, как звучит хлопок одной ладонью
( 100 коанов дзена)
...А на улице мела метель...
Труба ковра на плечах отяжелела и гнет к земле. В троллейбусе недовольная толкотня. «Эй, поосторожнее там!» — — «Да убери ты эту штуку!» — «Зашибешь же!» — и ведь правы...
«Да ладно вам, — нетрезво-благодушное. — Может, это ковер-самолет!» — «А чего тогда троллейбусом?» — «Дык погода...» — и смех.
На пересадке моментально превратился в сугроб. Ковер качнулся, и ноги понесли в ближайшую дверь. По фойе бывшего ДК гуляли сквозняки и звуки. Вахтер угрелся в Санта-Барбаре — входи кто хочет и куда угодно, а автомобиль с продажи все одно не укатят.
В полупустом зрительном зале читают, лузгают семечки, курят, выпивают, двое в темном углу... На сцене нудная невнятица: кто-то глотает не то огонь не то шпаги, кто-то то ли поет то ли бубнит, кто-то показывает фокусы. Ковер пополз с плеч. Ах, этот ковер, ковер-самолет! Поправил его и шагнул вперед.
Сверху лица мутно-блеклые. Теперь нужен хлопок в ладоши, другой, третий — и тогда цветопад: розы, васильки, ромашки, гладиолусы, лилии. Ковер вот только мешает. Стала тишина.
На выходе оглянулся: в зале курили, лузгали семечки, двое направились в темноту. На сцене кто-то что-то глотал-выплевывал, кто-то пел-бубнил. На полу увядала одинокая мальва. Дверь мягко ткнулась в ковер.
На остановке мгновенно превратился в сугроб. Нелетная погода придавила ковер к плечам.
Да уж, ковер-самолет... Вот пусть сперва высохнет, а уж там... Завтра. Или когда-нибудь. Если погода будет летной.
Да где ж этот троллейбус-то наконец!
...А на улице мела метель...
Ясность?
Ясности здесь и не хватало.
А хуже всего было то, что Он никак не мог понять некоторых очень простых вещей. Например, где Он. То есть, детали местности начисто тонули в розоватом сиропе тумана. Зато очень хорошо были видны те, с кем Он бежал. Стадо. А может, и не стадо, хотя погонщики здесь были. С бичами. Да и бежали все очень уж вперемешку: Кони, Козлы, Свиньи, Люди, Быки, Волки, Верблюд какой-то...
И никто никого не замечал.
А еще очень важным казалось узнать, как же выглядит Он сам. Тем более, что все бегущие походили друг на друга и на Его знакомых, только неясно — кто на кого. А задать этот вопрос впрямую было почему-то неправильным...
... — Слушай, кто это? — спросил Он у Верблюда, показывая на ближайшего Быка.
— Скотина, — с достоинством ответствовал двугорбый.
— А это кто? — кивок в сторону Волка.
— Это тоже скотина, естественно.
— А этот двуногий?
— Я же сказал — скотина, — уже нервно бросил Верблюд.
— А те, с бичами?
— Несомненные скоты!
И, уже догадываясь об ответе:
— А...я?
— И ты тоже скотина.
— Слушай? — неожиданно даже для себя вскипел Он. — А сам-то ты кто?
— А я Верблюд! — высокомерно изрек тот и... удалился.
Сувенир
«Говорят, под новый год...»
С. Михалков
Какой идиот придумал эти предпраздничные распродажи! Давка, толчея, хотя и радостная. Ни делом заняться, ни просто прогуляться. А я так люблю тишину, одиночество. А тут шум, гам, толпы — и все чего-то хватают. И чаще всего то, что в другое время ни в жисть бы не взяли. А тут — ярмарка.
Тянут, что ни попадя. Шарики какие-то, ленточки, маски — драконы, свиньи, ведьмы, чего только нет! Так, а это что?
— Что дают?
— Рога изобилия. Сувенирные.
И впрямь рога. На архарьи похожи. Во, во — понес целых четыре. Рогоносец, тоже мне.
— Дороговато!
— Да нет. Знающие люди говорят — загадываешь желание, распиливаешь рог и — готово, исполняется.
— Так если пожелать квартиру там или самолет — ведь не поместятся.
— Ключи и документы поместятся. Вот только откуда все это берется? Жалко, что желание только одно.
А откуда они все это знают? А если кто-нибудь загадает что-то уж вовсе несуразное, живого дракона, например, или, скажем, тролля — они-то уж точно не поместятся, и документами с ключами не отделаешься. Да только кому в наше время такое в голову взбредет — нынче у людей желания простые, приземленные. Так что ни извержения вулкана в Москве, ни даже скромных размеров дракона ждать не приходится. Может, взять? Не так уж, кстати, и дорого.
Ох, ничего себе сувенирчик! Увесист, однако. Ладно, допрем как-нибудь. Не дракон же, в самом-то деле. А чего это меня сегодня на рептильную тематику тянет? А, да — год дракона не то будет, не то уже прошел. Тьфу, напасть!
Так чего, как говорится, изволим? Плохо, что голова одна — посторонние мысли лезут, придумывать мешают. Какие-то драконы разноцветные, гоблины (эти, видимо, по аналогии) и почему-то Чужие из одноименного киносериала.
Интересно, а если ничего не желать, а просто-напросто взять и распилить этот сувенирчик? Что он тогда, ничего не исполнит? Или выполнит эти... как их, подсознательные стремления, что ли? Диапазончик... От дяди Фрейда до «Синей бутылки» Брэдбери. Бред. Бери. Чего?
И почему это желание только одно? Из экономии, что ли? Или по количеству распилов? Так ведь можно и не пилить, а, скажем, колоть. Или дробить. «Мышка бежала, хвостиком...» Это какой хвостик должен быть? Да уж...
А, ч-черт! Ну вот, доигрался, разбил. Плакали мои желания. Пойду, чай заварю. Вот что надо было б пожелать — всегда горячий и свежий чай. Дикая же экономия! На что это я наступил? А, на обломок рога...
А может так специально задумано — особо хрупкими их сделать, рога эти. Купил, а до дому не довез — сломался. И винить вроде бы некого.
Черт, опять на обломок наступил — растащил ногами по всей квартире. Ладно, что там по ящику? Ну, понятно, в предпраздничную неделю никак нельзя было обойтись без ужастиков. Хорошо хоть новые. О, а снято совсем неплохо — местами даже страшновато. Эк он лихо ему шею... Аж захрустело. Или это опять обломки. А глаза-то — прямо как живые. Снова хрустит что-то. Или это уже не на экране? Куда это он лезет! Ой, ма...
* * *
Федор выбрался из кресла, отмахнулся пультом от шелестящего телика (раньше была такая заставка «не забудьте выключить телевизор!», да «где тот прошлогодний снег»), потер мучительно ноющую шею и подошел к окну. День выдался бессолнечный, мутный, поэтому фонари на улицах зажгли раньше обычного. Пора было и прогуляться.
Привычно не глядя в зеркало (а чего туда смотреть — все одно ничего нет), Федор умылся, сбрил вчерашнюю щетину, почистил зубы (клыки надо бы поточить) и неторопливо принялся одеваться.
Ярмарочную суету и толчею он не любил, предпочитая тихое уединение с девушкой за чашечкой кофе и кальяном при свечах. Но уж таковы издержки сегодняшнего дня — рождество...
Неожиданно дорогу перегородила огромная возбужденно галдящая толпа. Федор прислушался.
— Что дают?
— Рога изобилия. Сувенирные.
— Дороговато!
— Да нет! Знающие люди гово...
— А ну расступись, р-рогоносцы!! — и он ринулся вперед.
Крысолов
«Крысолов, сыграй на дудочке
Эту песню и с зари
По дворам, по закоулочкам
Дураков всех собери.»
П. Госсен
...А потом мне приснилась эта мелодия. Ничего такого маняще-прекрасного в ней не было — хотелось просто зажать уши и идти, идти, тупо переставляя ноги. Наверное, именно так все однажды и произошло — он заиграл, и множество людей и почти все наши общие знакомые двинулись за ним. А я... Я решил сначала приготовить кофе, который тогда у меня еще был. Он любил заходить на кофе или на чай, смотря по возможностям. Да и не только он один.
Мы сидели на кухне над давно остывшей чашкой и подолгу болтали ни о чем. Тогда я уже перестал удивляться его странному прозвищу — Крысолов.
— «Ты и вправду ловишь крыс?» — «Ловил.» — «Ну, и как?» — «По-всякому.» — и ничего больше. Он вообще мало распространялся о себе, предпочитая иные, более «крупные» темы — литературу, религию, судьбы человеческие. Короче, стандартный кухонно-застольный сервиз.
Однажды собралось, как тогда говорили, «некоторым образом обчество», и разговор, сперва изрядно попетляв, завертелся вокруг бродячих сюжетов. И кто-то вспомнил историю о Крысолове, вторую ее часть — об уведенных детях. Тут же заговорили об ответственности детей за отцов (тогда это была очень модная тема для разговоров) и отцов за детей, об излишней жестокости и «слезе ребенка». И вдруг молчавший весь вечер Крысолов сказал: «А может он увел не только детей, но и взрослых? Или вообще никого не уводил? Просто с ним ушли те, кто смог его услышать, кто вообще мог слышать музыку даже в вое ветра?» — и, поднеся к губам, окарину вдруг издал несколько резко-сиплых звуков во всеобщем молчании.
— «Как это — не всех? Идиотов, что ли?» — нервно хихикнул кто-то и после этой фразы загалдели все одновременно, да так, что разобрать что-либо стало вообще невозможно. А Крысолов незаметно встал из-за стола и вышел с кухни.
А ночью мне приснилась эта мелодия на окарине. Утром я решил сварить кофе из остатков зерен, но никто так и не появился.
* * *
Я живу в том же городе, только круг моего общения незаметно изменился, хотя и не сказать, что сузился, скорее наоборот, — просто кто-то уехал, кто-то потерялся в суете, а остальные стали совсем другими — любой разговор с ними ограничивается дежурными:
«Как дела?» — «Да так.» — «Ну пока.» — «Пока.» Кажется, что моих старых знакомых больше нет здесь, как будто они и впрямь ушли и не позвали с собой...
И еще — я больше никогда не видел Крысолова...
 Скачать произведение
|
