аннотация Иногда всё начинается очень обыденно. Живёте вы в заурядном российском городе. Никого не трогаете. По выходным выпиваете с друзьями... В общем, всё как у людей. Но однажды ночью вам делают предложение. От которого НЕВОЗМОЖНО отказаться! Всего две штуки баксов и огромный космос перед вами, как на блюдечке! То есть на «тарелочке«… Отдельные минусы проявляются не сразу. Нынче в Галактике - времена не для слабых. «Миротворческие станции» курсируют между планетами и на корню выжигают ростки «тоталитаризма». Дело демократии непобедимо! Не верите? Тогда они летят к вам! Одно хорошо - координаты Земли им пока неизвестны. Но надолго ли хватит такого везения? Огромная Галактика не такая уж большая… Кто остановит непобедимые армады? Судьба тысяч миров - в ваших в руках. Но вы-то - ничуть не герои! Жуть. Кошмар. Бедная Земля!… А может, всё не так плохо? Звезды в кармане правдивая история Маасен пет, маасен та,
мака шебсен эр маау.
Они видели небо и видели землю.
И были сердца их отважнее, чем у львов.
древнеегипетская песня Пролог Звезды сияли, изредка перемигиваясь в ручейках тепла над спящим городом. Среди зарослей крапивы стояли трое и внимательно всматривались в небо. Хотя, и знали, что смотреть там уже не на что. — А может, мы погорячились? — нарушил молчание один из троих, — Жалко. Корабль совсем новый. — Это уже не корабль — это наш приговор, — раздраженно буркнул второй, — Все ищейки Соединенных Планет знают опознавательный код этой посудины! — Код можно было сменить, — не слишком уверенно возразил третий. — Где? На этой дикарской планете? Не болтай глупостей! И потом не забывай — надо было кой от чего избавиться... — А не проще было отдать э т о ? — Ага, — собеседник саркастически хмыкнул, — Передать, так сказать, лично в руки Госпоже Улл-Брайз... И вы думаете, они так обрадуются, что подарят нам жизнь? Каждый, кто имел хоть какое-то отношение к этому делу — уже покойник. Кроме нас. Вы что, торопитесь к Праотцам? — Да нет... — Тогда хватит болтать! Пошли, насладимся благами здешней примитивной цивилизации. Они выбрались из крапивы, пересекли овраг и двинулись вдоль пустынной улицы. Когда они поравнялись с одиноким фонарем на покосившемся столбе, шесть решительных фигур возникли из тьмы: — Привет... — Привет, — как можно дружелюбнее отозвались спутники. Шестеро обступили, преграждая дорогу. И сиплый голос уточнил: — Давно не виделись, Васёк... Поговорим? — Поговорим, — радостно кивнул один из троих, с добрым и простодушным лицом.
Минут десять спустя, тот, кого назвали «Васьком», попробовал подняться. Это у него плохо вышло, и он со стоном вновь рухнул на пыльную землю. — Кажется, мне сломали ребро, — меланхолически заметил «Васёк» и добавил обиженно, — Ты не говорил, что на этой планете нас будут бить. Прислонившийся к столбу высокий русоволосый парень сплюнул и пощупал во рту — одного зуба не хватало: — А я-то откуда мог знать? — Как ты думаешь, они что-то заподозрили? — спросил «Васёк», осторожно пробуя переносицу — Не-а, — уверенно покачал головой высокий и радостно прошепелявил, — Вфе профло беф фуфька, беф фадоринки! — Я так и понял, — простонал «Васёк». — Мафкировка идеальная. И иффейки Фоединенных Планет тофе нифего бы не уфюяли! Высокий хихикнул и тут же сморщился от боли. Опять пощупал во рту, сплюнул и добавил более членораздельно: — Думаю, это было вроде инициации, как у всех примитивных народов. Можешь считать, что мы приняты в местное племя! — Значит, бить уже не будут? — Ну... — уклончиво вздохнул высокий, — Абсолютной гарантии я дать не могу. В этот момент откуда-то из темноты возник третий: — И долго еще собираетесь валяться? «Васёк» уставился на него свирепым взглядом: — Смылся, гад! В кустах отсиживался, пока нас... инициировали! — Всего-навсего разумная предосторожность, — пожал плечами третий, — Считайте, что я находился в резерве. Ожидал возможности нанести решающий удар. — И почему ж не нанес ? — криво усмехнулся «Васёк». — Ну так... возможности не представилось. — Ничего. Щас я сам нанесу несколько ударов... По твой наглой роже! — «Васёк» попробовал вскочить и тут же взвыл от боли. Опустился на землю и махнул высокому: — Помоги! Тот помог. Но твёрдо заявил: — Хватит скандалить. Идём домой. — Это куда? — Ко мне. Я ближе живу. Приноравливаясь к медленному шагу «Васька», спутники двинулись по улице. — А здорово нас отделали... — А что вы хотите? Варварская планета. Месяц-другой здесь перекантуемся, и свалим, — высокий похлопал себя по груди, там, где под рубашкой болталось ожерелье нуль-транса, — Когда утихнет заваруха — огребём жирный куш. И все звёзды будут у нас в кармане! — Кстати, а куда ты зашвырнул корабль? — Не очень далеко, зато надёжно. Сектор 5-27-17, Темное Пятно. Оттуда не возвращаются. — А если все таки вернутся? — Это врядли. Забыл кто сидит в Изоляционном Отсеке? «Васёк» молча нахмурился. Высокий ощутил его настроение и дружески коснулся плеча товарища: — Эй, не бери в голову! Наша совесть чиста! Любое сканирование это подтвердит. Мы не нарушили ни одного правила Гильдии. Полная добровольность! И никакого насилия! Третий весело хихикнул и подтвердил: — Никакого! Мы же не варвары. — Да уж, мы — существа культурные, — согласился «Васёк», озабоченно щупая распухшую переносицу.
1. Кое-что задаром. Глава 1. Иногда всё начинается очень обыденно. Как-то ясным сентябрьским утром в одном из тихих двориков провинциального города Х. встретились трое молодых, ничем особо не примечательных людей. Брюнета среднего роста и крепкого телосложения, с симпатичным, но чуть простодушным лицом звали Василий Лубенчиков. Второй, высокий русоволосый парень, с проницательным, хотя сейчас несколько сонным взглядом, был Дмитрий Капустин. Третьим оказался я (я частенько оказываюсь в этой кампании третьим — между прочим, весьма почетное и крайне необходимое для достижения гармонии место). Пожав друг другу руки, мы присели на лавочку за кустами в спокойном уголке двора. — Димыч, Лёха! Держитесь за скамейку, а то упадете! Дело на сто «лимонов»! — физиономия Лубенчикова озарилась прямо-таки детской радостью. Дима Капустин поморщился, а я ухмыльнулся, отводя взгляд в сторону. Очередная васькина авантюра. Вроде того случая, когда Лубенчиков чуть не приобрел на все деньги огромную партию эмалированных ночных горшков — какой-то гад нашептал Ваське, что в Ростове они идут нарасхват. Тогда с трудом удалось удержать товарища от гибельной затеи. Что на этот раз? Два вагона детской присыпки? Васька вскочил со скамейки. Он аж подпрыгивал на месте, но слова не в силах были выразить распиравшие его чувства: — Это уникальный шанс! Один на миллион! На миллиард! Вдохновенная речь сопровождалась яростным жестикулированием: — Лотерейный билет! Блюдечко с голубой каёмочкой! — Васька хихикнул, — Да-да, именно, блюдечко! Тарелочка! Неожиданно он осекся, побледнел и оглянулся по сторонам. Дворик был немноголюден в этот утренний час — лишь в дальнем его конце лазили в песочнице ребятишки и прогуливались мамаши с колясками. Однако, Лубенчиков изменился в лице и продолжил сугубо конспиративным шепотом: — Если все выгорит — мы озолотимся. Надо две штуки баксов. — Ага, — устало кивнул Капустин, — Что за дело? Большая партия презервативов для оленеводов Ямало-Ненецкого округа? — Бери выше, Димыч, — просиял Васька белозубой улыбкой. — Ну, тогда, наверно... партия уцененных золотых самородков? — вставил я. Улыбка Лубенчикова слегка притухла. — Нет? — Дима равнодушно зевнул, — А, догадываюсь... Компания «Де Бирс» продает по дешевке списанные бриллианты? Васькина улыбка окончательно погасла: — Кончайте издеваться! Я ведь не шучу. Вы ведь меня знаете! — Ага, — хмыкнул Капустин, — Тебя мы очень хорошо знаем! Дима снова широко зевнул и зажмурился. Я его прекрасно понимал. Хотя здоровые молодые организмы уже успели справиться с легким похмельным синдромом, размышлять о делах совершенно не хотелось. Настроение у нас еще было каникулярное. Всего лишь позавчера вернулись из Крыма: две недели в палатке на берегу, южное солнце, теплое море, симпатичные девочки... Подумать только, всего пару дней назад не было этого огромного душного, пыльного города. Была ярко-синяя, голубая, зеленовато-перламутровая гладь до самого горизонта, ветер с привкусом морской соли, нагретые щедрым солнцем скалы, кристально чистая родниковая вода без малейшего намека на хлорку... Два дня, всего два дня назад... А Васька уже успел влезть в очередную авантюру. Лубенчиков склонился над скамейкой, притянул нас поближе могучими ручищами и что-то горячо зашептал. — Чего-чего? Васька повторил, ухмыляясь и в этот раз мы всё разобрали вполне отчетливо. Переглянулись и внимательно на него посмотрели. Дима озабоченно приподнял бровь и на всякий случай попробовал ладонью васькин лоб: — У тебя жар? Или может белая горячка после вчерашнего? Я покачал головой: — Да, Васёк, всё было. Но такого... ещё нет. Лубенчиков засмеялся: — Можете поверить — это не мои «глюки». За глюки я не стал бы платить аванс! Дима взволнованно вскочил со скамейки. Пару раз прошелся туда-сюда, чтобы дать выход эмоциям. Наконец, скрестил руки на груди и пронзил Ваську испепеляющим взглядом: — Знал я, что ты, Лубенчиков — лопух! Но не до такой же степени! «Лопух», как ни в чем не бывало, продолжал сиять ухмылкой. — Сколько ты им уже отвалил? — Сколько с собой было, — пожал Васька плечами, — Сто баксов. Остальное — сегодня вечером. Пока другие не перехватили. Сами понимаете, товар особенный... — Ага, понимаем... — Капустин хлопнул Лубенчикова по мускулистому плечу, — Хорошо понимаем, что плакали твои денежки. Эх, если бы и мозги у нашего друга были настолько «мускулистые». Я вздохнул: — Ты, главное, не расстраивайся, Васёк — не такие уж это большие «бабки»... — А я и не собираюсь! — Лубенчиков весело подмигнул, — Между прочим я под свой аванс уже кое-что приобрел! — Васька тронул слегка оттопыренный карман брюк и заговорщески огляделся по сторонам, — Лучше поднимемся наверх... — он кивнул в сторону дома, на 8-м этаже которого обитала семья Капустиных.
Квартира Димы была пустынна, словно гробница Тутанхамона до того, как туда наведались англичане. Причем даже более пустынна, поскольку мумий и сокровищ здесь — точно нет. И все же, бдительный Лубенчиков заглянул по очереди в каждую комнату. Лишь после этого извлек из кармана небольшую плоскую коробочку. — Вот оно! — произнес он с загадочным и торжествующим видом. Мы с Димычем едва не расхохотались: — И за это ты отвалил сто баксов? Больше всего штуковина напоминала сплющенную копию мыльницы, стоявшей на полочке в ванной Капустиных. И даже цвет был такой же, светло-голубой. Васька наш сарказм проигноривал. Он шарил оценивающим взглядом по гостиной. И мне, и Диме этот взгляд не понравился. Но едва Капустин успел приоткрыть рот, собираясь задать резонный вопрос, Лубенчиков что-то сделал со своей дурацкой коробочкой и... Большой шкаф в дальнем углу гостиной исчез с легким хлопком. — Ну как ? — невинно поинтересовался Васька. Димыч, как подкошенный, плюхнулся на диван. А мне удалось сохранить равновесие, привалившись к дверному косяку. Но уже через секунду мы оба бросились в угол и внимательно исследовали пыльный след на полу. Снова уставились на Лубенчикова: — И где же шкаф? — Вы действительно хотите знать? — загадочно улыбнулся Васька. — Да! Да! — неожиданно разъярился Капустин, — Конечно мы хотим знать, куда делся этот долбаный шка... — последнее его слово оборвалось легким хлопком. Дима исчез так же мгновенно, как и злощастный предмет мебели. «Блин!» — беззвучно зашептал я одними губами и, на всякий случай, стал потихоньку, бочком двигаться к выходу. Не хочется, знаете ли, так бесславно покидать грешный мир... А Васька Лубенчиков вздохнул, как ни в чем не бывало, и с нежностью провел рукой по голубоватой «мыльнице», которая сейчас пульсировала матовым светом. Выждал несколько секунд. Ухмыльнулся и направил «фиговину» в тот самый угол. Два раза коснулся пальцем выемки на её поверхности. И в то же мгновенье, шкаф возник на старом месте. Вот только Капустина не было. — Один момент, — Васька озадаченно почесал затылок и на всякий случай еще раз нажал углубление «мыльницы». Откуда-то из пустоты свалилось ведро с картофельными очистками. Следом — с истошным воем, насмерть перепуганная кошка Дуська. Лубенчиков хлопнул себя по лбу: — Проклятый склероз! Вчера целый вечер экспериментировал, да так и забыл её там! Кис-кис-кис! Бедное животное со всех лап рвануло прочь из гостиной. На её счастье, глухие стоны, донёсшиеся откуда-то со стороны шкафа, отвлекли внимание Лубенчикова. Васька прислушался и радостно поинтересовался: — Дима, это ты? Шкаф загудел и затрясся от отборных многоэтажных выражений. Мы с Лубенчиковым распахнули дверцы и тщательно изучили содержимое. Однако среди висевшей внутри одежды не было ни малейших признаков Капустина. — Да где ж ты? — недоуменно нахмурился Васька. В ответ громыхнул новый поток ругательств. Мы наконец-то сообразили. С огромным трудом выдвинули нижний, предназначенный для постельного белья ящик и Васька восхитился: — Какая экономная упаковка! Сжатый в эмбриональной позе — голова между ног — Дима свирепо заскрежетал зубами, пытаясь самостоятельно выбраться из ящика. Однако затекшие конечности плохо его слушались и Лубенчиков торопливо помог другу обрести вертикальное положение. — Ну ты и гад! — процедил Димыч, переводя дух. — Какая черная неблагодарность! — искренне изумился Васька и вовремя пригнулся — кулак Капустина просвистел в миллиметре от его уха. — А если б эта твоя хреновина вообще меня на атомы распылила? Я ведь не шкаф, понимаешь?! Я — человек! — И это звучит гордо, — с безопасного расстояния согласился Лубенчиков, — Да не горячись так! Я ведь сначала на кошке проверил. — На кошке? А если она через пару дней сдохнет?! — Сдохнет — значит больная была... — не слишком уверенно пожал плечами Васька и, натолкнувшись на мой осуждающий взгляд, испуганно прикусил губу: «А если и вправду сдохнет?» — Кис-кис-кис! — Лубенчиков выскочил из гостиной. Димыч тяжело опустился на диван. Судя по лицу, к нему уже возвращалась способность здраво рассуждать. Мы переглянулись и я заметил: — А ведь Васька прав. Одна эта коробочка стоит намного больше двух штук баксов. Капустин поднял на меня лихорадочно блеснувшие глаза: — Какие там штуки, Лёха! Дело пахнет миллионами! «Ого! Он что, тоже заразился?»
Печальный Лубенчиков вернулся в гостиную, разводя руками: — Нигде её нету. И главное молчит, стерва, не отзывается. Кис-кис — и ни гу-гу! — Неудивительно, — сухо заметил Дима, — Я б на её месте тоже... Дай-ка сюда коробочку! — Это еще зачем? — опасливо попятился Васька. — Да вот, хочу проверить: поместишься ты в тот ящик... или придется малость укоротить. Я кашлянул, кусая губы. — Честное слово, Дима, это ведь не специально получилось, — защищался Лубенчиков, — Наверно штуковина сама управляет оптимальным заполнением. Чем меньше остается полезного объема, тем плотнее упаковка... — Ага, упаковал бы я тебя — чтоб родная бабушка не узнала! На простодушном лице Васьки расцвела улыбка младенца. Вот только расставаться с «волшебной» коробочкой он не торопился. Диме пришлось напомнить о двух тысячах баксов, которых Лубенчикову не видать, как своих ушей. Это было сильным доводом. Голубоватая «мыльница» перекочевала ко мне в руки. Я передал её Капустину, а Васька сделал попытку выскользнуть из комнаты. — Стоять! — сурово приказал Дима, — Ну-ка, расскажи, как управлять этой хреновиной! — Честно говоря, я сам еще толком не разобрался... — А на людях уже испытываешь! Всё таки гад ты, Лубенчиков! В порядке эксперимента, Капустин немедленно дематериализовал пару стульев, телевизор «Электрон» и большое кресло, из которого пулей успел выпрыгнуть Васька. Материализация шла в обратном порядке: сначала на ногу Лубенчикову свалилось кресло, потом на кресле возник телевизор. И наконец, пара стульев, один за другим, материализовались точно над Васькиной головой. — Совсем не остроумно! — обиделся Лубенчиков, потирая ушибленную макушку. — Кто бы говорил! — весело огрызнулся Дима, — Кстати, интересно, грузовик в эту штуковину влезет? А вагон? — Не знаю, не пробовал, — пожал плечами Васька. — Попробуем! Обязательно попробуем! И вагоны, и грузовики! — обычно рассудительный взгляд Капустина светился мистическим блеском, — Мы такие дела провернем! Такие комбинации! Главное — никому не слова! — он выразительно приложил палец к губам. Потом вскочил и начал расхаживать по комнате, что-то возбужденно бормоча под нос. Я хмыкнул, качая головой. За столько лет знакомства, таким мы Диму еще не видели. А ведь бывало и раньше всякое. Особенно с тех пор, как четыре года назад, по окончании политехнического, мои товарищи ступили на скользкий путь коммерции. Не то чтобы им сильно это нравилось. Дима, например, окончил институт с красным дипломом и даже поступил в аспирантуру (в ней он до сих пор и числится). Однако этим его научная карьера и завершилась. Люди в летах, у которых не оставалось выбора, отчаянно боролись за выживание. И строчили килограммы заявок на финансирование в разнообразные фонды, предлагая всяким соросам дешевые российские мозги. Молодежь массово покидала «Титаник» отечественной науки. Немногочисленные счастливчики, дорвавшись до «забугорных» грантов, торопливо «сваливали» из России. Большинство, получив желанные дипломы, разбредались кто-куда сумел устроиться. Один наш одногрупник даже стал опером ФСБ (жить-то надо!). Мои друзья выбрали коммерцию. Начинали они практически с нулевым капиталом. Почти с таким же капиталом оставались и спустя четыре года. Чем только они не пробовали торговать за это время! От металлического профиля до женского белья! Итогом всей этой бурной деятельности было весьма скромное превышение доходов над расходами. Так что димыно возбуждение, в общем-то, объяснимо. Первый раз за эти годы улыбается настоящая удача! Одно непонятно — почему он так зациклился на этой волшебной «мыльнице»? Наркотики он что ли собирается в ней возить? Я похлопал Капустина по плечу: — Остынь, Димыч, остынь. Грузовик с кокаином туда не влезет. И вагон анаши — тоже. — Правильно, Лёха, — поддержал меня Васька, — Не будем размениваться на мелочи. Г л а в н о е — сегодня вечером. Глава 2. Разомлевшее солнце постояло над горизонтом и мягко плюхнулось в пурпурную гладь, так что красные брызги залили облака, окрасили вечерний город. Золотые россыпи проступили у восточного края сереющего неба. Голубой занавес таял с каждой минутой и вселенская бездна с любопытством всматривалась в суетливую земную жизнь... В этот торжественный час, мы доехали до конечной станции Холодногорско-Заводской линии, поднялись из метро на поверхность и успели вскочить в отходящий автобус. Через пару остановок вышли и продолжили путь пешком. Очень скоро многоэтажки сменились частной застройкой. Улица утратила прямолинейность и лишилась большей части асфальтового покрытия. Заметно стемнело. Мы с Димой то и дело нервно оглядывались по сторонам. Район не внушал доверия, а почти две штуки баксов — все таки изрядная сумма. И только Васька бодро шагал вперед — невозмутимый, как Иван Сусанин. — Далеко еще? — спросил Капустин. — К утру дойдем, — невинно пошутил Лубенчиков. Димыч скривился. И от моего утреннего энтузиазма, честно говоря, мало что осталось. В сумерках, дурные предчувствия всплывали из глубин подсознания... Мы свернули куда-то вбок. Улица, переулок... Хрен его знает, как это зовётся днём? Мы брели, спотыкаясь о колдобины. Впереди, на покосившемся столбе одиноко и как-то обреченно сиял фонарь. Быстро надвигавшаяся темнота казалась от этого только гуще. — Неужели нельзя было назначить встречу пораньше? — вздохнул я. Васька смерил меня ироничным взглядом: — Ты хоть сам-то понял, что сказал? Ты б еще потребовал, чтобы они явились в полдень перед мэрией! — Может и не в полдень, а все таки... — я не успел договорить. Лубенчиков крепко схватил нас за плечи и потащил влево — в кусты. — Ты чего? — изумились мы с Димычем. Васька прошипел что-то неразборчивое, а мы не стали уточнять. Мы заметили рослых парней, возникших из темноты в круге света под фонарем. Выглядели они отнюдь не враждебно. Все шестеро устроились на скамечках, потягивая пиво и негромко беседуя. — Ты, что, их знаешь? — шепотом спросил Дима. — Главное, они меня знают, — хмыкнул Лубенчиков, — Придется обходить. Тут он первым героически ринулся сквозь двухметровую стену крапивы. Слегка ошеломленные, мы на пару секунд задержались. Но двинулись-таки следом, чертыхаясь вполголоса и старательно отодвигая жгучие стебли от лица. Васька прокладывал дорогу с уверенностью бульдозера. А мы с Димой начали подозревать, что Лубенчиков питает мазохисткую слабость к крапиве. Выбранный обходной путь проходил исключительно по её зарослям.
После бесконечных блужданий уперлись в преграду. Дима посветил фонариком. Вправо и влево тянулся бетонный забор метра в три высотой. К счастью, не сплошной. Через проломы гостепреимно кивал верхушками неизменный жгучий сорняк. — Это здесь! — с искренним воодушевлением объявил Лубенчиков. — Ну и место ты выбрал, — пробормотал я. Вздыхавшая в темноте растительная масса напомнила мне о романе «День триффидов». Там ведь, кажется, скрещивали крапиву с подсолнечником. И тоже думали заработать неплохие «бабки»... А чем кончилось? Бр-р... Дурные предчувствия охватили меня с новой силой. — Интересно, а как они выглядят? — Увидим, — бодро ответил Васька, собираясь нырнуть в пролом, но рука Капустина задержала его: — Погоди. Может не стоит? — Чего? — Еще не поздно вернуться. Нам и одной «волшебной» коробочки хватит вот так, — Дима нервно взмахнул ладонью у горла. Я кивнул. На это раз его соображения показались более, чем резонными. — Да вы что! — возмутился Лубенчиков, — Эта коробочка — просто дерьмо, по сравнению с тем, что мы будем иметь! — Не нравится мне это, понимаешь, — вздохнул Дима, — Сам посуди, на хрен ты им нужен со своей жалкой парой штук баксов. Здесь что-то нечисто! — А по-моему, ничего удивительного. Это вроде контрольной закупки. Хотят проверить, можно ли вообще иметь дела с людьми. И нам офигенно повезло! Повезло, что первый эксперимент решили провести именно с нами! Ваську опять охватил энтузиазм: — Вы представляете, какая на нас лежит ответственность?! Ведь если опыт будет успешный — это откроет новую эпоху для всего человечества! Я скривился: — Васёк, одна моя знакомая аспирантка тоже ставила опыты на крысах. Успешные. Только крысам от этого было не легче. — Да вы струсили?! — ухмыльнулся Васька, — Оба! Признайтесь честно, струсили? — Да пошел ты... — пробормотал Дима. Но Васька уже почувствовал, что задел нас за живое. И не унимался: — В штаны наложили, бизнесмены хреновы... Помните, точно так было когда Рузян предложил нам «Опель» и «БМВ» по смешной цене! — Машины были краденые! — возмутился Капустин, — А Рузян твой — отморозок, каких еще поискать! — Да плевать! Понимаешь, плевать! У меня уже и клиенты были на примете. А вы с Лёхой струсили. И пока я вас уламывал, Санька Посох договорился с Рузяном. Он пять «штук» срубил на этом деле! Пять «штук» на ровном месте, как с куста! А вы... А-а, — Лубенчиков с обидой махнул рукой. Обрывая бесполезный разговор, полез в пролом. И уже оттуда, из крапивной темноты, донеслось: — Можете возвращаться... Справимся и без вас, и без ваших баксов. — Интересно, как? — буркнул я, — Попросишь у них взаймы? Димыч неуверенно кашлянул: — Вот балбес... Я закрыл глаза и прислонился к бетонному забору. Конечно, я-то знаю, что не боюсь... Разве это страх? Нормальная предосторожность. А с Рузяном, действительно, вышел «облом». Хотя риск был, конечно. Но и «навар», пропорционально. Одна из тех васькиных авантюр, в которой я вполне мог принять участие. И даже неплохо заработать. Обычно, с деньгами у меня хроническая напряженка. Ведь «зарплата мэ-нэ-эса» не менее символическое понятие, чем «Ка фараона». Но тогда наш отдел получил американский грант. Долларов четыреста я скопил. И была возможность превратить их в «штуку» с лишним... Что теперь вспоминать. Я нервно ковырнул землю носком ботинка — вероятно, не гожусь для таких дел. Дима задумчиво почесал затылок. Было отчего задуматься. Бросать сейчас Ваську одного — тоже свинство. Я заглянул в пролом в заборе — крапива вздохнула на ветру и ласково потянулась к моему лицу. Я раздраженно отпихнул рукавом жгучие «ладони». Сорняк обиженно зашелестел. Триффид недоделанный... Я сплюнул в темноту: будь что будет! Васька, паршивец этакий, уже не оставил нам выбора. — Димыч? Ты идешь? Он пробурчал что-то невнятное. Природное благоразумие боролось в нем с товарищеским долгом. Я не стал его ожидать. Проламывая крапивные заросли, я вступил в таинственный мрак по ту сторону забора. И тут же пожалел, что фонарик остался у Димы. Земля ушла из под ног. Холодея, я провалился в неведомую бездну. Ай! У бездны оказалось неожиданно близкое и твердое дно, на которое я с воплями приземлился. Потирая ушибленное колено, завертел головой по сторонам. Бесполезно. Тьма вокруг казалась осязаемо густой и ... кто-то или что-то неотвратимо надвигалось, должно быть привлеченное шумом падения. Где же Димыч со своим фонариком?! А черный силуэт — совсем рядом. Нависает на фоне звезд. Он кажется огромным. Ближе... Еще ближе... — Дима! — отчаянно заорал я. Спустя мгновенье, откуда-то сверху желтоватый луч озарил зловещую фигуру. — Чего орешь, балбес? — при ближайшем рассмотрении «фигура» удивительно похожа на Ваську. И даже голос его: — Лёха, ты ж нам всю конспирацию поломаешь! — В гробу видал твою конспирацию, — буркнул я, отряхиваясь. Глупо вышло. Зато все опасения и страхи бесследно улетучились. Сверху спрыгнул Капустин. Он поводил туда-сюда лучом фонарика и окружающая обстановка прояснилась. Мы стояли на дне большого котлована. Вероятно, еще на заре перестройки, здесь собирались закладывать фундамент большого здания. Тут и там, из зарослей бурьяна торчали бетонные обломки. Ничего таинственного в этой обыденной картине. Ни малейших намеков на загадочных васькиных благодетелей. — Ну и где? — язвительно поинтересовался Дима, направляя луч света прямо в физиономию Лубенчикова. — Появятся, — отворачиваясь, пробормотал Васька. Он заметно нервничал. То и дело поглядывал на люминесцентный циферблат часов. Ага. Зря мы с Димычем волновались. Таки передумали они, не снизошли до второй встречи с нашим великим бизнесменом. Еще полчасика ждём и домой! С чистой совестью! Прогуливаясь вдоль котлована, я споткнулся о кусок арматуры, подобрал его и, от нечего делать, принялся сбивать крапивные верхушки. Вспомнил недавнее воодушевление Лубенчикова и хихикнул. Новая эпоха для всего человечества откладывается. И слава богу! На радостях я особенно сильно замахнулся арматуриной и ... металлическая поверхность гулко отозвалась на удар. «Ого!» — я выронил железяку, остолбенело разглядывая темную массу, возвышавшуюся передо мной на фоне звездного неба. Я был готов поклясться чем угодно: еще секунду назад здесь ничего не было — только крапива и куски бетона! — Дима! — позвал я слабым голосом. Капустин подоспел с фонариком, осветил это и судорожно кашлянул. У меня в горле тоже вдруг пересохло, а сердце заколотилось так, словно просилось наружу. — Васька! — Вижу, — отозвался где-то рядом Лубенчиков, — Ну, наконец! Васькин голос тоже дрожал от волнения. Не каждый день, точнее не каждую ночь обнаруживаешь такое... Это загадка — почему самые удивительные явления в разговорной речи получают самые обыденные названия? Например, объект, висевший посреди котлована в метре над землей, именовался по-кухонному банально. — Йо-маё, Васёк, — забормотал Дима, — Это ж типичная «летающая тарелка»! Лубенчиков хмыкнул: — Типичная? И правда, можно подумать, что Дима всю жизнь только и делал, что занимался классифификацией инопланетных летающих аппаратов. Глава 3. Вчера у Васьки был удивительный день. Множество разных событий сложились в единственно счастливую мозаику. Часов до девяти вечера мы вместе отмечали наше возвращение «с курортов» в родной город. Вернее, отмечать-то мы начали еще позавчера, сразу по прибытии на Южный Вокзал. А вчера последовало естественное продолжение. Помню, хоть и в некотором тумане (под столом уже успела выстроиться батарея пустых бутылок) — около девяти Васька встал из за стола. Тоном, не терпящим возражений, заявил, что немедленно покидает наше сообщество. Его ждет дама! Мы с Капустиным, естественно, чуть изумились: куда к даме-то, после всего выпитого? — Лучше тащи её сюда! — предложил Димыч. Васька резонно заметил — его неправильно поймут, если он станет таскать дам по улицам. Что они, чемоданы, что ли? К тому же у него свидание, а на свидание обычно являются в одиночку, а не втроем. Сохраняя строгую гвардейскую осанку, хотя и с заплетающимися ногами, он покинул нас. Дальнейшие события можно восстановить только с его слов.
Прошлым вечером Лубенчиков действительно отправился на свидание. И лишь перелезая чей-то забор, протрезвел и сообразил — свидание-то назначено аж на будущую субботу! Поболтавшись какое-то время на заборе он вспомнил и другие подробности. Например, что некие малосимпатичные молодые люди обещали провести с ним воспитательную работу. Если еще хоть раз увидят его в их районе... В этот момент, несколько до боли (до физической боли!) знакомых силуэтов возникли на горизонте. Дальше висеть на заборе было не только обременительно, но и неосторожно. Поэтому Васька перекувыркнулся в чей-то огород. К несчастью, его уже заметили. Послышались взволнованные возгласы и топот ног. Эти юноши явно мечтали побеседовать с Лубенчиковым в тесной и неформальной обстановке. Но сегодня его не тянуло на откровенность. Васька бросился бежать. Он нёсся во всю мочь, прыгая через свекольные грядки под истеричный лай бдительных псов. Весь его хмель, как ветром сдуло. Миновав огороды, Лубенчиков выскочил в проулок и кинулся вдоль заросшего бурьяном оврага. Погоня не отставала. Ночь была безлунная. Васька, словно заяц сиганул в бурьян и затаился. Несколько фигур промчалось мимо. Чуть отдышавшись и убедившись, след его потерян, Васька успокоился. Пересек овраг и двинулся вдоль бетонного забора, насвистывая что-то веселенькое. Минут пятнадцать до автобусной остановки и бурный вечер благополучно завершится. Однако, развлечения только начинались. Внезапно, яркий свет заставил Ваську зажмуриться. Он истинктивно нырнул в крапиву. Первая мысль: «Таки выследили, гады!» Но свет по прежнему бил в глаза, даже через закрытые веки, и тогда Васька понял, что ослепительный луч исходит откуда-то сверху. С неба?! В ту же секунду он услыхал Голос. Вовсе не грозно-басовитый, как можно было ожидать. — Привет, — ласково-вкрадчиво прозвенело где-то у самого его уха. От неожиданности Лубенчиков не нашел ничего лучшего, как отозваться: — Привет... — и, закрываясь ладонью от яркого света, оглянулся — никакой женской особы поблизости. «Чертовщина...» Словно в ответ на его мысли послышался негромкий смех: — Не туда смотришь. Мы здесь, наверху. Луч, падавший на Ваську, притух до легкого свечения. И Лубенчиков наконец-то разглядел. Нечто круглое и темное зависло в небесах. На какой высоте — понять трудно. Поэтому нельзя определенно судить о размерах объекта. Ваське показалось, что это — едва ли больше пивной цистерны. Он заколебался — не броситься ли наутек? Особого страха Васька не испытывал, но хрен его знает, чего ждать от болтающейся в воздухе штуковины. Словно уловив его сомнения, вновь зазвучал Голос. Точнее, Голосок: — Не бойся, у нас нет враждебных намерений. — А я и не боюсь, — горделиво заявил Лубенчиков, выпрямляясь во весь рост, — Давайте, спускайтесь. Потолкуем Его аж в жар бросило от собственной смелости. Объект начал быстро снижаться. Штуковина оказалась куда крупнее, чем померещилось Лубенчикову вначале. «Мама родная!» — до него, наконец, дошло. Васька потихоньку стал пятиться к оврагу. Сейчас эта хреновина сядет и наружу повалит толпа зеленых гуманоидов — мало не покажется! Это вам не разборки с местными пацанами. Скрутят, затащат в «тарелку» и сделают ему вскрытие — в порядке дружеского обмена информацией! Объект прекратил снижение и опять завис. Нежный Голосок виновато зашептал: — Извини, кажется, мы тебя напугали. Мы хотели, чтобы ты получше смог разглядеть корабль. Хочешь подняться на борт? — Зачем? Мне и здесь хорошо, — нервно хихикнул Лубенчиков и сделал еще один шаг в сторону оврага. — Если бы мы хотели причинить тебе вред, мы бы давно это сделали, — грустно уточнил Голосок. — Правда, что ли? — почесал затылок Лубенчиков, — А чем докажете? Голубое пламя ударило в землю у самых его ног. Ваську обдало жаром, а среди травы осталось круглое дымящееся пятно. На пару мгновений он оцепенел, опасаясь даже повернуть голову и только краем глаза косясь в сторону объекта. Продолжения не последовало. — Теперь веришь? — кротко его спросили. — Ага, — натужно улыбнулся Васька. И впрямь, сейчас его убежденности позавидовал бы сам святой Тертуллиан. Перед такими аргументами не устоишь. — Ну и какого... вам от меня надо? — дружелюбно спросил Лубенчиков, слегка переведя дух. — Тебе нравится наш корабль? — вкрадчиво зазвучал Голосок. — Конечно, — торопливо согласился Васька, — Очень даже симпатичная «тарелочка». Фасон — бесподобный... — Это новейший звездолет, — назидательно оборвали васькины излияния, — С противометеоритной защитой и антилазерным покрытием. Если бы ты поднялся на борт и осмотрел всё изнутри, ты бы сам убедился, что корабль в превосходном состоянии. — Лучше не надо, — Васька попытался сохранить на лице вымученную улыбку, — Я вам верю... — Никакого насилия, — мягко его успокоили, — Это противоречит нашим принципам. — Я это уже понял, — вздыхая, кивнул Лубенчиков. — Взаимная выгода — главное условие наших отношений, — проворковал Голосок. — Согласен. — Мы хотим сделать тебе предложение... «От которого ты не сможешь отказаться,» — криво усмехнулся Васька, вспоминая Марлона Брандо в самой знаменитой его роли. — ...Наш первоклассный звездолет. — Чего-чего? — еще не осознавая, переспросил Лубенчиков. Голосок терпеливо повторил: — Мы предлагаем тебе приобрести наш корабль. За умеренную цену, конечно. Васька онемел с отвисшей челюстью. Вот это оборот! Он даже присел на траву. — Вы это всерьез? — выдавил он, снова обретая дар речи. И тут же осекся: «Дурацкий вопрос!» Впрочем, ответа не последовало. Лубенчиков потер лоб. А что же они будут делать, без своей «тарелки»? На чем добираться? На попутках, что ли? Вслух он спрашивать не стал — еще передумают, чего доброго. Уклончиво начал: — Много я вам предложить не смогу... — Назови свою цену. Васька замялся: «Может они спутали меня с кем? С каким-нибудь Абрамовичем или ... с Биллом Гейтсом?» Дурацкая ситуация. Ведь эта хреновина не меньше, чем на миллиард «зеленых» тянет! Если не больше. Любое правительство душу продаст за такую «тарелочку». — Сами понимаете... — набрался наглости Васька, — Вещь-то — не новая... Небось, сотню другую световых лет уже намотала... Вон уже и трещина на покрытии, — бессовестно соврал Лубенчиков. — Назови цену, — равнодушно повторил Голосок. Васька наморщил лоб, вспоминая за сколько Рузян загнал Силиону старый «жигуленок». Прикинул совокупные финансовые возможности нашей троицы. Наконец, ожидая что ему рассмеются в лицо, выпалил: — Две тысячи долларов! — Согласны, — прозвенел Голосок. Еще не веря удаче, Лубенчиков ошалело замотал головой: может ему послышалось? Может они не знают, что такое доллары? — Послушайте, когда я говорил «доллары» я имел в виду «баксы»... Тьфу, ты... Ну это такие, зеленые... — Не надо объяснять. Мы согласны с ценой. — Да-а ? — широко открыл глаза Васька. Если бы он и так не сидел на траве, пожалуй бы свалился. Голова кругом шла от такого небывалого, неслыханного везения. — Только у меня с собой сейчас нет... — почти со страхом добавил он. «Вдруг всё обломается?!» Он пошарил по карманам и извлек замусоленную зеленую купюру: как раз сегодня, из-за ветхости её отказались принять менялы на рынке. — Вот... Всё, что есть. Остальное завтра. Белый луч коснулся его ладони и сотка растаяла. Взамен возникла небольшая голубоватая коробочка. — Это подарок. Мы объясним, как пользоваться...
— ... Завтра, когда стемнеет. Если опасаешься, приводи с собой друзей. Только не больше двух. И никто, кроме них, не должен знать о сделке! «Ага, спасибо за совет, — ухмыльнулся Васька, — Если бы не напомнили, я бы в жизни не допёр!» Вслух он этого не озвучил. Только помахал рукой на прощанье.
Все случившееся походило на волшебный сон. Слишком походило. Думаю, несмотря на магическую коробочку, несмотря на канувшую в никуда сотку баксов, Васька не был уверен, что фантастическая сделка состоится. Конечно, он тыщу раз мог повторять, как нам повезло, и рассказывать байки про добрых гуманоидов, решивших облагодетельствовать человечество. Только думаю, по-настоящему он поверил лишь коснувшись холодного, внеземного металла... Тут уж ситуация достигла привычных очертаний. Не витавшая в небесах птица-удача, а вполне материальная собственность сама просилась в руки. И новые аспекты контакта с инопланетным разумом обрели вдруг серьезность и значимость. — Я и не догадывался, что она такая большая, — сожалеюще вздохнул Васька, обходя «тарелку» кругом. В диаметре эта штуковина была никак не меньше двенадцати метров. — Где держать такую махину? Это ведь не «жигуленок», в гараж не спрячешь, — Лубенчиков почесал затылок, — И на приусадебном участке не поместится... Темная поверхность инопланетного корабля вдруг начала поблескивать откуда-то изнутри. Голубовато-золотистое свечение, возникнув у вершины «тарелки», побежало сверху вниз, сияющими обручами охватывая её «тело» и рассыпаясь тысячами искр у земли. На всякий случай мы отступили подальше. — Это что, фейерверк в честь нашего прибытия? — усмехнулся Дима. Для полноты впечатления, из круглого отверстия, возникшего на нижней поверхности «тарелки», ударил калейдоскопически переливавшийся разноцветный луч. Женский голосок мягко проворковал: — Добро пожаловать на борт!
Отступать глупо. Васька шумно выдохнул и с напускной небрежностью, двинулся к светлому отверстию. Дескать: «Видали мы мы ваши подержанные тарелки — сплошной летающий утиль!» Однако, в последний момент Дима сломал весь ритуал и проскользнул вперед. Пора было перехватывать инициативу из васькиных рук. Контакт с инопланетным разумом — это вам не пустяк! Чего доброго, отмочит Лубенчиков какую-нибудь выходку и потом вся Галактика будет говорить о землянах, как о расе идиотов. Неведомая сила плавно приподняла Капустина над землей — и он исчез в разноцветном мареве отверстия. Вежливо, но твердо отстранив Ваську, следом отправился я. Что-то теплое окутало тело, белая дымка заволокла глаза...
Первое, о чем я подумал, вновь ощутив под ногами твердую поверхность — изнутри «тарелка» намного больше, чем казалась снаружи! А я-то воображал, что надо будет сгибаться, перемещаясь по внутренностям инопланетного звездолета. В большинстве фильмов и книжек гуманоиды выглядели тощими, лупоглазыми карликами. Да и правда, разве это размеры для космического корабля — каких-то жалких двенадцать метров? То, что мы увидели здесь, потрясало в первые секунды. Обширный круглый зал. До матово светившегося потолка никак не меньше пяти метров. Даже если допустить, что этот зал мог уместиться внутри «диска» — что само по себе, невероятно — ничего больше внутрь просто не смогло бы втиснуться! Едва я успел это осознать, белая стена просела, изогнулась и из образовавшейся арки донесся призывный нежный голосок: — Сюда! «Ничему не удивляться!» — твердо решили мы с Димой и с подозрением завертели головами по сторонам — где же Васька? Словно в ответ на наши мысли, рядом возникло льдисто мерцавшее туманное облако. Туман рассеялся — и это был всего лишь Лубенчиков. Пока со стороны инопланетников — никаких подвохов. — Идем! — деловито взмахнул рукой Капустин и первый двинулся в сторону арки. Васька явно не ждал такой прыти от рассудительного Димы. — Налево, — проворковал женский голосок. Коридор уперся в глухую стену. Но она гостепреимно расступилась, изогнулась сводчатым проемом. Мы вошли в совершенно пустую комнату. — Пожалуйста, присаживайтесь, — ласково зазвенело где-то у самого уха. Я в недоумении почесал затылок: тоже мне гостепреимство! Куда садиться? На пол, что ли? Озвучить недоумение я не успел. Откуда-то из пола фантастическими цветками выросли три комфортабельных на вид кресла. Мы сели — кресла немедленно приняли форму тела, создавая ощущение максимального удобства. Я с любопытством провел рукой по подлокотнику: пружинистый и теплый — как живой! — Итак, вы готовы заключить сделку? — деловито поинтересовался Голосок. — Без базара, — кивнул Васька и тут же поправился, краснея под испепеляющим взглядом Капустина, — Я хотел сказать, мы готовы! Он кивнул Димычу и тот неторопливо, с достоинством, извлек из внутреннего кармана куртки суммарный капитал акционеров: ровно тысяча девятьсот долларов в купюрах разнообразного номинала. — Всё, как договаривались... — Вы готовы приобрести наш звездолет? — зачем-то еще раз уточнил Голосок. — Да ясное дело! — хмыкнул Васька, переглядываясь с нами. Что-то у этих гуманоидов с соображалкой туго! — Мы готовы. Готовы! Какого бы еще хрена мы сюда тащились? — Начинаю сканирование мозга! — радостно объявил Голосок и в ту же секунду мягкие кресла нежно окутали нас, намертво фиксируя тела. Гибкие щупальца, выросшие откуда-то из потолка ласково потянулись к нашим лицам. — Ого, — выдавил из себя бледнеющий Васька, — Кажется влипли... — Да уж, — тоскливо вздохнул я, проваливаясь куда-то мерцающую тьму. И напоследок успел разобрать укоризненый комментарий Димы: — Братья по разуму, мать их ...!
...Около минуты я разглядывал матово светившийся потолок, пытаясь вспомнить — где это я, собственно, нахожусь? Во всем теле была приятная истома, как после долгого крепкого сна. Кресло, в котором я полулежал, было таким удобным, что вставать не хотелось. Хотелось закрыть глаза и подремать еще полчасика... Я зевнул и чуть повернул голову. Рядом сонно моргал Димыч. Я повернул голову в другую сторону и... Никого! Ни кресла, ни Васьки! Я вскочил. Сонливость, как рукой сняло. Вспомнилось всё, хотя легче от этого не стало, скорее наоборот. — Дима... — Вижу. Он выразительно насупился и приложил палец к губам. Мягко ступая, мы направились к выходу из комнаты. У порога замерли, вслушиваясь. Абсолютное безмолвие. Ни истошных Васькиных воплей, ни плотоядного завывания неведомых монстров... Хотя, какие там крики. Пока мы были в «отключке», бедного Лубенчикова раз двадцать могли расчленить на составляющие... Почти с умилением я представил бесхитростную Васькину физиономию. Бедный друг, как часто мы бывали несправедливы к тебе. Как часто называли тебя балбесом... Конечно, иногда ты тоже был хорош... Но, в любом случае, можно выражаться и мягче... — Как вы себя чувствуете? — проворковало где-то над самым ухом. Мы оба вздрогнули от такой заботы. Похоже, сейчас возьмутся за нас. Вот это называется влипнуть по-настоящему! — А где третий? — хрипло спросил Дима. — На борту, — честно признался Голосок. — И что с ним? — С ним всё в порядке, — радостно нас успокоили. Ага, так мы вам и поверили... Вслух я сказал, как можно более твердо: — Не слишком-то вежливо вы обращаетесь с гостями. — С братьями по разуму, между прочим, — вставил Капустин. — Была выполнена стандартная процедура, — недоумённо отозвался Голосок, — Пожалуйста, уточните вопрос. Мы переглянулись: — Это как понимать? — Вы добровольно и без принуждения решили приобрести новейший звездолет класса «Эн», согласно третьего имперского каталога. Сканирование мозга обязательная процедура в таких случаях. Чтобы подтвердить, что приобретаемый корабль не будет использоваться для нелегальных деяний, подпадающих под две тысячи сто семьдесят пятую, две тысячи сто семьдесят шестую, две тысячи сто семьдесят восьмую... — Нельзя ли покороче? -... две тысячи сто восьмидесятую статью кодекса Ухуала Величайшего. — Кого-кого? — Седьмого протектора Торговой Гильдии. — А что за ... деяния? — Пиратство, бандитизм, ритуальные преступления... — с готовностью начал перечислять Голосок. — Мужеложество и клептомания, — буркнул Капустин, не слишком любезно перебивая невидимую собеседницу, — Ну и как? Мы выдержали тест? В ответе явственно звучали торжественные нотки: — Уже около двадцати минут вы являетесь юридическими владельцами звездолета класса «Эн», согласно третьего имперского... — Короче! — оборвал Дима, — Где Васька? Только не надо сканировать... я хочу сказать, не надо пудрить мозги! — Сканирование завершено, — недоуменно пробормотал Голосок, — Василий Викторович Лубенчиков находится в центральной рубке. — Это где? — Я укажу дорогу. Мы с Димой переглянулись — все складывается не так уж и плохо! — И кстати, — спохватился я, — С кем это мы разговаривали? — Звездолет класса «Эн» согласно третьего имперского каталога, — с гордостью объявил Голосок. — Надо же, — покачал я головой, — Ну, а звать-то тебя как? — Предыдущие хозяева называли меня Лншрр-Дашрыйнлн, — чуть застенчиво (так мне показалось) сообщил Голосок. — Знаешь... — я неловко замялся, — Давай мы будем звать тебя... э-э-э... просто, Лена. Не возражаешь? — Нет. Просто-Лена готова выполнять команды. — Вот и замечательно! — нетерпеливо воскликнул Капустин, — И хватит терять время на пустяки! Пора навестить Лубенчикова, пока он не успел угробить это чудо инопланетной техники!
В центральной рубке не было и намека на такие знакомые по сотням фантастических фильмов пульты, экраны, переключатели. Вместо стен и потолка — прозрачная полусфера, за которой льдисто сияли россыпи звезд. Посредине — единственное удобное кресло. В кресле сидел Васька, застывший в непривычной для него позе мыслителя. Вот только выражение лица у Лубенчикова было совсем не роденовское. Подняв на нас глаза, он мрачно забормотал: — Оклемались? Присаживайтесь, отдыхайте... Мы нахмурились: чего это с другом? Он ведь радоваться должен, до потолка прыгать! Сделка-то выгорела, всё прошло как по маслу! Неужели сканирование мозга так на него повлияло? Дима озадаченно прикусил губу, подошел и ободряюще хлопнул Лубенчикова по плечу: — Ты чё такой смурной, Васёк? Тот не отреагировал. Продолжал смотреть неподвижным взглядом в пол. — Жалеешь, что отдали за это чудо две штуки «зеленых»? — Капустин кивнул, — Да. У меня тоже такое чувство. Вполне могли обойтись и двумя штуками «деревянных». — Ага, — согласился я, — Эти братья по разуму ни хрена не смыслят в коммерции! Васька Лубенчиков издал длинный стон раненого зверя и хрипло неразборчиво заматерился, раскачиваясь в кресле. Мы оцепенели: — Василий, ты чего?... Лубенчиков затих, как-то странно посмотрел на нас. И вдруг, ни с того, ни с сего затрясся в судорожном истерическом хохоте. Тут уж мои нервы не выдержали и я заорал, глядя куда-то в россыпи созвездий: — Что ж вы сотворили, гады! Из нормального человека сделали идиота! — Неправда, — неожиданно отозвался Васька. — Чего? — удивленно переспросили мы с Капустиным. — Никто из меня идиота не делал. — Конечно, Васёк, — сказал я без особой уверенности, — Это я так... к примеру. — Ага, — поддержал Димыч, — С тобой всё нормально... Только надо отдохнуть. Лубенчиков дёрнул головой и повторил без всякого выражения: — Никто из меня не делал... — он зыркнул на нас тяжелым взглядом, — Никто! Я сам по себе — идиот! — Ну, Васёк, зачем так самокритично... — И вы, кстати, тоже. — Чего? — Идиоты! — Угу, — кивнул Дима и ангельским тоном добавил, — Сейчас мы с тобой поедем домой... всё будет хорошо! В моей голове вертелись какие-то лихорадочно-отчаянные мысли. Но единственное, что приходило на ум — медицинский совет, который давал в подобных случаях знакомый санитар психбольницы: «Если станет буянить — вырубить чем тяжелым по голове!» — Домой? — со странной интонацией повторил Васька и опять расхохотался. Дима побледнел, а я невольно зашарил взглядом по комнате: разумеется ничего тяжелого под рукой не было. Да и не слишком приятно бить по голове лучшего друга. Переглянувшись, мы вымученно изобразили на лицах улыбки. И тихонько, чтоб не спугнуть, двинулись вперёд. Только бы вытащить Ваську из этой проклятой посудины! Авось на свежем воздухе ему полегчает. Уловив что-то в наших взглядах, Лубенчиков перестал смеяться. Теперь он следил за нами с нескрываемым подозрением. И когда Дима был уже готов схватить Ваську за плечо, Лубенчиков вдруг скомандовал: — Кресло — назад! Кресло стремительно откатилось на несколько метров. Наши благостные улыбки растаяли: — Васёк, выйдем наружу... Прогуляемся. — Ни в коем случае, — твердо заявил Лубенчиков, — Там слишком холодно и темно. «Пожалуй, без помощи профессионалов не обойтись» — подумал я с тоской. Васька смерил нас внимательным взглядом и улыбнулся. Примирительной и слегка грустной улыбкой: — Вы что? Думаете — у меня крыша поехала? — Лубенчиков посмотрел куда-то в потолок и гаркнул: — Эй ты, как там тебя, дай нам полный обзор! В ту же секунду пол под ногами растаял и мы с Капустиным испытали легкий приступ головокружения. Под ногами была бездна. Черная пустота, усыпанная холодными огоньками звёзд. — Теперь поняли? — мрачно спросил Васька, паривший в кресле среди этой пустоты. — А где же Земля? — лишь через несколько секунд выдавил из себя Дима. — Далеко... — криво усмехнулся Лубенчиков, — Слишком далеко. И что хуже всего — эта посудина не знает дороги назад. Я шагнул над бездной. Это не могло, не должно быть правдой... — Лена-Леночка... Мать твою... Что ж ты наделала? И нежный голосок покорно отозвался: — Безопасность хозяев — главная аксиома. Звездолет слишком долго был на планете Земля. Опасность черезчур велика — враги преследуют Просто-Лену. Она не может защитить хозяев — враги сильнее. Бегство — единственная возможность выполнить аксиому. Пока хозяева находятся в бессознательном состоянии, Просто-Лена должна принимать решения. Она приняла решение. — Ну и дура же ты, Ленка, — забормотал Димыч, — Дура, хоть и электронная... Но теперь-то мы в сознании! И мы приказываем — вернись на Землю! — Невозможно, — чуть виновато возразил голосок, — Информация о маршруте стирается из памяти в целях безопасности хозяев. Директива хозяев. — Да не давали мы такой директивы! — взорвался Капустин. — Директива прежних хозяев, — пояснили ему, — Планета Земля не значится в Каталоге Миров. Задайте координаты самостоятельно. Мы с Димой почти синхронно произнесли одно и то же непечатное слово. — Кинули нас, ребята, — протяжно застонал Лубенчиков, — Бог ты мой, как же нас кинули!  Скачать произведение
|
